#406 Александр М. » 15.02.2013, 11:07
6 января 1942 года. 09:05. 1-я рота батальона «Балтика».
Капитан морской пехоты Сергей Рагуленко.
На дорогу, в пустое пространство между боевыми машинами, опускался вертолет, трудяга войны Ка-29. Он и БШУ наносит, и десант возит, и раненых, и боеприпасы, и даже, как выяснилось, генералов, будущих «маршалов Победы». Подготовившись к приему спецборта, мы поставили свои БМП «коробочкой», перекрывая все сектора обстрела, и оставляя внутри защищенное пространство. Но все обошлось, никакие немецкие окруженцы, или татарские коллаборационисты не обстреляли идущую на посадку машину, и шасси вертолета благополучно коснулись земли.
Как и в прошлый раз, генерал-лейтенант был одет в нашу камуфляжную куртку и зимнюю шапку. Вслед за ним спустился немножко нервничающий адъютант, между прочим, его и в прошлый раз в окопах с Василевским не было. В руках лейтенанта – два кубаря в петлицах, был наш огромный десантный баул, в котором, как я полагаю, находится полный комплект генеральского обмундирования.
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, – козырнул я Василевскому, – разрешите доложить, что вверенная мне рота к маршу и бою готова. Докладывал, капитан Рагуленко.
– Орел! – будущий маршал Победы огляделся вокруг, – Скажи-ка мне, капитан, какой транспорт у тебя есть для представителя Ставки?
– Самый лучший, товарищ генерал, – ответил я, – командирское место в моей машине.
– А сам-то как? – поинтересовался Василевский, запрыгнув на броню, и заглядывая в люк.
– А я на этом месте и не езжу, все больше с бойцами на броне. – ответил я, – Тут и обзор получше, и соображалка работает будь здоров. А для связи с машиной у меня специальный шлемофон с удлинителем.
– Тесновато, у вас здесь, – проворчал Василевский, спустившись вниз, – А адъютанта моего куда?
– Да на этой же машине в десантное отделение, товарищ генерал, – и я махнул рукой вертолетчикам, что бы те поднимались и уходили домой.
– Годится, – Василевский до пояса высунулся в люк, – ну что поехали?
– Одну минутку, товарищ генерал, – я указал на отрывающийся от земли вертолет, – Вот теперь можно, – я прижал ларингофоны к горлу, – Вперед!
Машина дернулась, и с лязгом покатилась по узкой крымской дороге. Впереди был древний Бахчисарай.
6 января 1942 года. 09:42., окраина Бахчисарая 1-я рота батальона «Балтика».
Капитан морской пехоты Сергей Рагуленко.
– Стой! – БМП, дернувшись, замерла как вкопанная. Перед городом, на ровной площадке у дороги, сооружение, так хорошо знакомое по фотографиям и кинофильмам всем нашим современникам. Колючая проволока, вышки, бараки… Короче, лагерь военнопленных. И ярость затуманивающая голову. Тогда, с эшелоном, в голове был холодный расчет, а сейчас горячая как кровь ярость. – Твою мать! Рота, спешиться! Наводчики – огонь по вышкам. Только скорострелки и пулеметы, бойцы, охрану в плен не брать! В атаку, вперед!
Скидываю шлемофон, обматывая шнур вокруг основания антенны и, нахлобучив холодную как лед каску, спрыгиваю с брони. И вовремя! Машины взревели моторами, выбросив в воздух густой соляровый выхлоп. Трассы с скорострельных 30-мм пушек скрестились на вышках. Во все стороны полетели дымящиеся обломки. А вы, гады, как думали, для чего нам нужны лазерные прицелы, баллистические вычислители и система стабилизации? То-то же! Только с двух или трех дальних вышек успели ударить пулеметы. Причем, стреляли не по нашим бойцам, а по баракам. С-суки! Ну, ничего, наводчики их быстро заткнули. И наступила тишина.
А потом рывок метров в пятьсот, от поворота до дороги. Про товарища Василевского, я, честно даже говоря, и забыл своей затуманенной злобой башкой. Так хотелось дотянуться руками до горла этих гадов. Потом из длинного низкого барака начали выбегать фигуры в черной униформе, и у наводчиков появилась новая забава – расстреливать их из пушек, пулеметов и АГС, метров со ста, то есть, почти в упор.
БМП одна за другой врезаются в заграждение, слышен гитарный звон разрываемой проволоки и хруст сминаемых столбов. Темным зевом распахнута дверь барака охраны, в нем огненной бабочкой бьется пулемет, МГач. Пули с визгом рикошетят от лобовой брони, заставляя вжимать голову в плечи. Лишь бы Василевский не высунул голову из люка!
Глухо бьет «сотка» и фугасный снаряд превращает деревянный барак охраны в подобие мартеновской печи. Пламя с гудением взлетает к небесам. Молодец Кандауров, хорошую смерть подарил для этой сволочи. И дальше тишина, гробовая… И мертвые с косами…
Рота рассыпалась по лагерю, но сопротивляться тут больше уже некому. Нет, вру. Сухой щелчок пистолетного выстрела, и две двухпатронные очереди из «ксюхи» в ответ. Теперь уже точно тишина. Останавливаюсь, чтоб вытереть лоб. Соленый привкус крови во рту, когда это я успел прокусить губу – не помню. Оглядываюсь, уже трезвым взглядом. Все, бля, как в кино… В том самом про лагеря.
Потом приглядываюсь повнимательнее, и возникает жуткое желание завыть диким зверем. Обнаженные тела в «поленнице» за бараками – женские, и на виселице возле аппельплаца тоже. Хочется воскресить всех тех гадов, которых мы так неосмотрительно убили, и казнить их по новой, на этот раз с применением особо негуманных средств. Вроде посажения на тупой, толстый и плохо оструганный кол. Бр-р-р. А мои ребята?! – Они же теперь немцев в плен брать не будут, отныне и навсегда! Нет, такое прощать нельзя!
Василевский выбирается из командирского люка БМП слегка обалдевший и весьма грозный. Козырнув, с ходу рапортую, – Товарищ генерал-лейтенант, во время марша был обнаружен объект, идентифицированный как немецкий лагерь для советских военнопленных. Во избежание попыток охраны уничтожить заключенных, принял решение атаковать немедленно, с ходу. Мои опасения оправдались, несколько не подавленных нами сразу вышек открыли огонь не по нам, а по баракам с пленными. Наши потери подсчитываются, охрана лагеря уничтожена полностью. Докладывал капитан Рагуленко.
Василевский кивает, и молча осматривается по сторонам. Из дверей бараков робко-робко появляются пленные. Невероятно худые, кто в затрепанных армейских гимнастерках, кто в штатских ситцевых платьях. В плен они попали еще в октябре, а сейчас, простите, уже январь. Бр-р-р!
– Вы все сделали правильно, товарищ капитан! Приняли быстрое и единственно верное решение. – Василевский жестом подозвал своего адъютанта, – Пиши, с момента принятия присяги СССР – капитану Рагуленко…
– ...Сергею Александровичу, – подсказал я.
...Сергею Александровичу, – повторил Василевский, – присвоить звание майора! Кстати, расстрел немецкого эшелона в Симферополе – это тоже ваша работа?
– Так точно, то есть не моя, а моей роты, мы там тоже все вместе работали, один бы я не справился… – пошутил я.
– Добавь, – бросил Василевский адъютанту, – ...и наградить орденом Боевого Красного Знамени. А теперь, давай пойдем и посмотрим в лицо этим героическим женщинам.
– Слушаюсь, товарищ генерал, – я устало козыряю. Кстати, дело полный сюр, бабоньки по моему еще не врубились, что они уже свободные, и смотрят на моих камуфлированных бойцов испуганно-непонимающе. Да, такой формы одежды, в какую одеты мои парни, им явно видеть не доводилось. Но постепенно до них начинают доходить: пылающий барак охраны, разбитые пулеметные вышки, порванная проволока и разбросанные повсюду трупы немцев и татарских полицаев. И мои, суровые, брутальные парни, с «калашами» наизготовку. Мизансцена – лепота! И чей-то выкрик, – Бабоньки, да ведь это наши, наши, бабоньки, фронт вернулся! – Нас окружили, стремясь прикоснуться, пощупать, удостовериться, что мы не призраки, навеянные голодным бредом, а самые настоящие. Только вот, есть во всем этом ликовании одна проблема, как бы на какого-нибудь рядового Васечкина не запала сердцем его родная бабушка? Шанс есть, хоть и не очень большой.
– Одну минуту, товарищ генерал! – я нахожу взглядом лейтенанта Борисова, вокруг него самая густая толпа, того и гляди, разорвут парня. За рукав вытаскиваю его из окружения. – Значит так, лейтенант, мы сейчас пойдем дальше, согласно приказу, а ты, со своими бойцами останешься здесь. Назначаю тебя временным комендантом лагеря освобожденных военнопленных. Я сейчас доложу в бригаду, они пришлют помощь, а ты уж продержись. Обеспечь безопасность, уход за больными и ранеными, короче, сам знаешь. Отвечаешь за все только перед полковником Бережным! Понятно?!
– Так точно, товарищ капитан, понял, но все же… – взмолился тот.
– Товарищ лейтенант, война не завтра кончится, и немцев на твою долю еще хватит. – отрезал я, – а сейчас твой отряд способен выполнить поставленную мною задачу, и в то же время ваше отсутствие минимально ослабит наши силы. Ничего личного – только холодный расчет! – Понимаешь?
– Так точно, товарищ капитан, – все еще с обидой произнес тот, – разрешите идти?
– Идите! – я повернулся к Василевскому и козырнул, – товарищ генерал-лейтенант, разрешите продолжить выполнение боевого задания? – немного помедлил и добавил, – А то нас здесь женщины на куски разорвут, или насмерть зацелуют, что, впрочем, одно и тоже.
– Выполняй, капитан, – коротко ответил Василевский, – и мы пошли обратно к моей машине.
На полпути генерал неожиданно развернулся лицом ко мне, и заговорил вполголоса, – А ведь мне там у вас в штабе, капитан Тамбовцев говорил о таком. План «Ост». Зверства фашистов. Я не верил, точнее верил, но не до конца, думал – преувеличивает. А нет, он даже преуменьшал. А ведь это мы виноваты… Не смогли спланировать, отразить…
– Товарищ генерал-лейтенант, вы лично ни в чем не виноваты, кто же знал, что генерал Павлов – предатель. – меланхолически заметил я.
– Павлов не предатель, он просто дурак! – резко возразил мне Василевский.
– Ах, не предатель… Тогда почему немцы, по натуре ужасные педанты, скрупулезно рассчитывающие каждый свой шаг, смогли всерьез поверить в смешную цифру в шесть недель, которые им понадобились бы для того, чтобы пройти от границы, до линии Архангельск-Астрахань. – А? Это только в том случае, когда они были бы уверены, что на одном или двух главных направлениях перед ними рухнет фронт. Это у них получилось Литве и Белоруссии, так что делайте выводы сами.
И этот же план войны в течение шести недель позволил немцам перед ее началом сделать все, чтобы не насторожить нашу разведку. Сами знаете, что не было отмечено подготовки к зимней компании в России. Ни теплых вещей, ни специального топлива и смазки… А уж после разгрома Западного фронта и прорыва немцев через Минск на Смоленск, мы заимели то, что имеем. Понимаете, товарищ генерал?
– Понимаю! – Василевский поднял голову, – А, что это за план войны в течении шести недель?
– Будете в нашем штабе, увидите сами. Спросите у полковника Бережного – что такое «План Барбаросса». – я вспрыгнул на броню, – У него есть на эту тему специальная литература, вам как генштабисту это будет весьма интересно, – Василевский молча кивнул, и полез через люк на командирское место.
Подумаешь технологии... Подумаешь станки...
?