#367 Владимир_1 » 12.12.2011, 13:17
Шли мы довольно долго. Что бы срезать путь нам пришлось идти краем болота, иногда проваливаясь мягкую сырую почву по щиколотку. Как пояснил нам Иван, чтобы обойти это болото потребуется столько времени, что к самолету мы выйдем только к обеду, да еще и через село идти, оно как раз стаяло на границе двух болот, вот и вел он нас тайными тропками.
Звучным шлепком убив очередного комара, я посмотрел на светлеющий небосклон и на часы:
- Четыре утра, светлеет, нужно поторопиться,- сказал я перелезая вслед за Деминым через упавшее полусгнившее дерево.
Мои слова долетели до сержанта и Ивана.
- Тут немного осталось, полчаса и мы на месте.
Парень не обманулся, действительно мы вышли на луг минут через тридцать. Я с подозрением его осмотрел, как я и думал, луг был частью болота. То есть цеплял его краем, а это значило что почва не могла быть на нем пригодной для взлета.
- Стой, кто идет?- истерично заорал кто-то из кустов.
- Это что часовой? Он еще здесь?- удивленно спросил я у Ивана. Тот только пожал плечами.
- Свои. Сержант Слуцкий, мы летчика привезли,- почти сразу отреагировал сержант. Видимо тоже молниеносно пробежав варианты ответов, выдав более-менее нормальный.
- Сержант ко мне остальные на месте,- уже спокойнее, но все равно на нервах выкрикнули из кустов. Мне показалось, что сквозь них что-то серебриться. С подозрением посмотрев в ту строну и мельком глянув в спину сержанта, который спокойно шел к кустам где засел часовой, я спросил у Ивана.
- Вань, а какого цвета самолет?
- Серебристый,- подтвердил мои подозрения мальчик.
- Да? Странно ..,- я замолчал задумавшись.
«- Командирский? Насколько я знал окраска на самолетах сейчас стандартная, зеленая. Были случаи, что некоторые командиры полков и дивизий тянули с покраской оставляя свои самолеты серебристыми и красными, не уж то и мне такой попался?»
Я припомнил мемуары одного из немецких летчиков истребителей. Тот писал, что в начале июля, встретился с эскадрильей ишачков, из восьми самолетов, которых возглавлял И-16 покрашенный в красный цвет.
- Вань, а ты не знаешь в каком звании был летчик?
- Сержант вроде. Треугольники у него были, как у товарища сержанта.
«- Еще страньше и страньше. На командирском летал простой летчик. Что бы это значило?»
Однако ответа у меня так и не было. В это время выглянул сержант и махнул рукой, подзывая нас.
Первым делом мой взгляд прикипел к ястребку, стоящему под тенью деревьев, а не к молодому пареньку в красноармейской форме, что повесив винтовку на плечо, поправлял воротник.
Ишачок был красив. Звезды на крыльях и хвосте были тщательно прорисованы. Сомнений не было, он был командирский.
- Тип восемнадцать,- сразу определил я.
- Нужно торопиться. Чем быстрее взлетишь тем лучше. Сам должен понимать,- сказал подошедший сержант, поправляя немецкий автомат на плече.
- Я понял,- кивнул я, и сбросив на густую зеленую траву вещи, энергично зашагал к самолету.
Пробежавшись по всем узлам, я открыл перекрытый бензопровод и заглянул в кабину. На сиденье лежал окровавленный парашют и летный шлемофон. Вся кабина была забрызгана кровью, посмотрев на немаленькую дыру в боку, я просунул в нее кулак, который свободно прошел и вздохнул.
«- Командирский, а рации нет!»- подумал я глядя на пустою нишу для радиостанции. Достав парашют и шлемофон, я залез в кабину и запустил двигатель. Сыто взревел он только после третьей попытки, прогрев его и погоняв на разных оборотах, заглушил и вылез из кабины. Поглядев на половину ушедшие в почву колеса, сказал сержанту, который с надеждой смотрел на меня:
- Нужно почву посмотреть, где взлетать буду.
Пока Демин срубал ветку, и заострял ее, я осмотрел оружие. Вооружение — 2 пулемёта ШКАС, и 2 пушки ШВАК.
- Не стандартно. Обычно на таком типе четыре ШКАС-а стоят,- сказал я сержанту который стоял рядом, проверяя боезапас. К моему удивлению он практически не тронут.
- Баки полные, боеприпас фактически тоже. Его что, сразу сбили?- озадаченно спросил я у Ивана, однако ответа не было, никто не знал.
Оставив парней у самолета я вместе с Деминым стал проверять луг. Мы шли по нему, осматривая кочки ямы и твердость почвы методично протыкания верхнего слоя почвы острием палки. И чем больше мы шли, тем больше я хмурился. Слишком мягкая. Внимательно осмотрев колеи что оставил ишачок при посадке, я только покачал головой, и остановившись, задумчиво посмотрел на самолет.
Махнув рукой Демину я направился обратно к самолету.
- Значит так. Почва мягкая взлетать будет трудно. Но есть одна возможность. Я выведу его на открытое место, подготовлю к взлету, и вы все будете держать самолет за хвост, как только я махну рукой, отпустите. Понятно?
Первым делом я стал разбираться что мне брать с собой. Поэтому достав из вещмешка вещи, которые мне пригодятся отдал его сержанту у него не было, и повесив ремень маузера на плечо, туда же где и планшет с картой и документами наших и немецких солдат, я стал готовиться.
Немецкие зеркальные очки я поменял, отдав погибшего летчика, Ивану, на память. Портфель мне привязали к ноге, вышел колена. С помощью бойцов одев и застегнув парашют, и сунул пилотку за пояс, одев шлемофон, стал слушать инструкции Слуцкого:
- Запомни, отдашь их не ниже полковника, понял?
- Понял товарищ сержант. Главное до наших долететь, а там видно будет. Все будет в порядке не волнуйтесь, я помню сколько наших за эти документы жизнь отдало. Перелечу фронт, там и найду где сесть.
На самом деле у меня были другие планы. Я собирался долететь до ближайшего аэродрома, желательно истребительного и сесть там.
Пожав всем руки, я подарил свой термос Демину. После чего с трудом втиснувшись в кабину, и завел электоропуском двигатель. Взревев на высоких оборотах, ишачок с трудом тронулся с места и слегка переваливаясь, выкатился на открытое место.
Убедившись, что бойцы меня держат, я застопорил тормоза и стал поднимать обороты. Вот корпус задрожал и заметно стал подпрыгивать. Убедившись, что обороты поднялись до нужного мне уровня, я махнул рукой бойцам, одновременно отпуская тормоза.
Ишачок, как будто получив пинка, стал резко разгоняться. Пробежавшись метров двести, он оторвался от земли, и под ликующий вопль «я лечу», стал подниматься ввысь. Убрав шасси я осмотрелся, и убавив обороты мотора, экономя горючее, стал слегка наращивая скорость подниматься до километровой высоты.
Летел я немного немало, а в сам Минск. Именно где-то там находился штаб округа, и чем быстрее я доставлю портфель тем лучше.
Что ни говори, а очки были классные, я мог даже смотреть на солнце, проверяясь не атакуют ли там меня. Крутить головой приходилось постоянно. Вдали были видны чьи-то самолеты, но чьи они я не знал, так что продолжал править, сверяясь с картой к столице Белоруссии.
Лететь пришлось почти час пока я не понял, что серая дымка вдали с дымами пожарищ и есть Минск. Сбоку от меня на расстоянии примерно километра три, подходила к городу очередная девятка лаптежников.
«- А что это шанс. Если я сшибу хотя бы пару, да еще на виду у города, то попасть в истребительные войска станет не такой уж и трудной задачей!»
Так накручивая себя и продолжая следить за воздухом, я стал подниматься вышел. За время моих маневров, мы успели подлететь к самому городу, в это время я уже висел на двух километровой высоте, посматривая на бомберы, ожидая момента к атаке. Немцы меня видели, да и трудно было не заметить, небо было чистое, однако продолжали готовиться к пикированию, правда собравшись более компактной кучей. Я понимал что они скорее всего уже вызвали помощь, так что нужно было торопиться.
Как только головной Юнкерс клюнул носом и стал пикировать, резко бросил свой ишачок встречно боковым курсом. Вертер свистел в пробоину и открытую кабину, но очки помогали просто замечательно.
- Черт, а оружие то я не проверил. Вот что значит не пользоваться им!- простонал я вслух.
«- Вот сейчас и проверим!»- уже мысленно подумал я.
Короткой очередью протрещали пулеметы и пушки. От не отвернувшего лаптежника отлетели какие-то куски фюзеляжа и он выбросив густые клубы дыма вращаясь полетел вниз. Резко взяв штурвал на себя, я из глубокого пикирования через левое крыло развернув ишачок и снизу атаковал последнего лаптежника. Среди истребителей сорок четвертого года это примем назывался «ухват». Сработал он и здесь.
После моей очереди в его желтое брюхо, самолет взорвался в воздухе и большой огненной каплей, в мелких обломках полетел вниз, на окраины города. Чудом увернувшись от обломков я увел ишачок в сторону.
Дальше атаковать было бессмысленно, стрелки собьют. Скорость я фактически потерял. Поэтому отлетев от строя лаптежников которые выстроившись в оборонительный круг стали удаляться от меня. Тоже кругооборотом стал наращивать скорость и набирать высоту. Без господствующей высоты бить их было проблематично, тем более на ишачке.
Набрав высоту, я стал подходить к строю ближе. Заметив, что он еще больше сплотился, приготовился к атаке.
Вот что было странно, немцы опасались меня, это было видно, но сбрасывать бомбы не спешили, было видно что они еще не теряли надежды разбомбить свою цель. Ее кстати я видел, это была вся затянутая дымом железнодорожная станция. Несмотря на то что я был в первом бою, но за обстановкой в воздухе следил и четверку приближавшихся мессеров заметил. Понимая, что больше шансов не будет. Я стал пикировать на ощетинившийся пулеметными стволами строй бомбардировщиков. Увернувшись он огненной струи ответного огня, с трехсот метров дал очередь по кабине третьего лаптежника, он был самым удобным для атаки.
Самолет почти сразу вывалился из строя и кувыркаясь понесся вниз. Вот от него отделилась фигурка и полетела рядом, через некоторое время открылся парашют.
Как бы я не был занят атакой, но о мессерах помнил, поэтому на выходе из атаки резко дернул ишачок в сторону уходя от пушечных очередей, и почти мгновенно вернул обратно успев вдарить по гашеткам, когда мимо пронеслись две стремительные худые тени.
«- Повезло? Нет? Да или нет?»- думал я делая мертвою петлю уходя от второй пары.
«- Аааа, горит су..ка!!!»
И действительно оставляя дымные след, ведущий пары не выходя из глубокого пикирования воткнулся в землю. Я хорошо разглядел вспышку, падения, в километре от станции. Тут почти сразу стали разрываться бомбы. Лаптежники не долетая до цели, стали избавляться от своего груза.
В глазах потемнело от перегрузки, когда я выходил из очередного пике, пытаясь поймать одинокий мессер, но тот предупрежденный товарищами успел уйти из под атаки.
«- Почему они сбросили? Ааа, наши!»- понял я заметив пять приближавшихся точек. Понять, что это наши истребители было не трудно. Однако оставшаяся тройка мессеров просто так отпускать меня не собиралась, поэтому мне приходилось прилагать все свои летные умения, помноженные на опыт летчиков сорок пятого года, что бы не только уходить из под атак, но и самому стрелять, причем прицельно.
«- Правильно летчики называли ишачки «ежиками»!»- подумал я в очередной раз встречая в лоб атаку мессера. Но на это раз он не успел увернуться от очереди и пушечные снаряды вспороли его он носа до хвоста.
Это было последнее что я мог сделать, боезапаса больше не было, я выпустил последний запас, поэтому мне пришлось просто молча крутиться, уходя из под огня. Я уже получил несколько попадания, да и бак был практически пуст, так что долго крутиться я не смогу. Собьют ироды.
Уворачиваясь от очередной атаки, я посмотрел где помощь. Три истребителя атаковали бомберов, а вот двое были уже близко. Это подстегнуло немцев, и они поняв что я пустой, бросились в двойную атаку. Я знал, как от нее уйти, но тут мотор зачихал.
«- Бля, бензин!!!»- только и успел я дернуть штурвал в сторону, как по мотору и правому крылу забарабанили снаряды.
Выбросив клубы дыма, ишачок понесся вниз, как раз в это время помощь на МИГ-ах сцепились с немцами. Откинув борт, я чуть довернул штурвал и с трудом выбросил внезапно уставшее тело наружу.
«- Сбили, все-таки сволочи!»- подумал я, падая на город. В это время мы фактически крутились над Минском. Ишачок густо дымя падал куда-то в район парка. Вот возникло пламя, и ястребок огненным шаром врезался в землю, повалив несколько деревьев. Понимая что тянуть не стоит, немцы все равно дерутся с нашими, я дернул за кольцо.
Дальше произошло страшное. Маленький парашют вышел, но выдернуть основной не смог, его склеила кровь, и я с диким воплем с километровой высоты, стал падать на город, пытаясь затормозить руками.
Я не писатель - я просто автор.