#467 Александр М. » 13.02.2013, 11:36
Константинополь. Ранее утро. Район Галаты. Поручик Никтин.
Майор извинился, и отправился в спальню, где пробыл около получаса. Когда он вышел оттуда, я не узнал его. Вместо немецкого бюргера передо мной стоял старый морской волк. Стоптанные башмаки, заношенные брюки из грубой саржи, под распахнутой морской курткой видна тельняшка не первой свежести, и в довершение всего – мятая шляпа, с полями, прожженными сигарами. Лицо майора украшала живописная шкиперская бородка, а на щеке была видна свежая ссадина. Одним словом, типичный подгулявший матрос, коих хоть пруд пруди в портовых кабаках Стамбула.
– Ну что, поручик, – узнали бы вы меня на улице, столкнувшись нос к носу, – самодовольно поинтересовался у меня майор Леонтьев.
– Ни за что на свете, сказал я ему, – если бы точно не знал, что вы – это вы.
– Вот и замечательно, – ответил майор, – впрочем, нам надо спешить, время не ждет!
Мы спустились во двор, где нас уже ждали слуга Леонтьева и запряженная в двуколку кобыла. Генрих вручил майору два заряженных револьвера Кольт «Писмайкер» образца 1873 года и коробочку с патронами. Леонтьев осмотрел револьверы, и сунул их в кожаную сумку, пришитую к сиденью двуколки. Лицо его разрумянилось, и он словно помолодел. Неразговорчивый слуга открыл створки ворот, и мы выехали на улицу.
Взрывы в районе султанского дворца прекратились, но зато по всему городу трещали выстрелы и слышались дикие крики. Похоже, что стамбульский сброд воспользовался неразберихой и паникой, и под шумок решил заняться грабежом и насилием. Мы переглянулись с майором, и не сговариваясь, достали оружие.
И вовремя. Из-за поворота вывалила группа турок, вооруженных, как попало. У двоих или троих были старые кремневые ружья, а остальные сжимали в руках топоры, длинные ножи и палки. Шедший впереди высокий турок в красной армейской феске (должно быть, дезертир) увидев двуколку с сидящими на ней европейцами, радостно завопил: «Гяуры!», и замахнулся старым, должно быть еще дедовским ятаганом. Мы с майором вскинули наше оружие, и открыли огонь в упор по разбойникам. Первые ряды нападавших буквально смело. Пуля майора калибра 0,45, выпущенная им из Кольта, снесла полчерепа вожаку бандитов. Оружие потомков, которое они называли автоматическим пистолетом Стечкина, действительно оказалось автоматическим. Я выпускал пулю за пулей, лишь нажимая раз за разом на курок. Магазин пистолета казался бездонным. Уже больше половины бандитов были убиты или ранены. Уцелевшие с дикими криками бросились бежать. Майор, выпустив шестую, последнюю, пулю из своего револьвера, схватил кнут и стегнул им кобылу, которая, ничуть не испугавшись грохота выстрелов, стояла, не двигаясь, и лишь нервно пряла ушами.
Кобыла рванула, мы переехали через тела разбойников, и помчались по пустынным улицам города.
– Поручик, откуда вы взяли это чудовище? – майор кивнул на мой пистолет.
– Оттуда же откуда и все остальное, господин майор, – ответил я, перекрикивая топот копыт.
– У вас там что, целый арсенал спрятан? – намотав поводья на облучок двуколки, майор выдвинул с боку эжектор, и стал им выколачивать из барабана стреляные гильзы, одну за одной. Потом он достал из коробочки патроны и ловко стал пихать их в барабан через боковое окошечко, – Сколько раз вы из него выстрелили?
– По моему, раз двенадцать, – пожал я плечами, – а всего в магазине двадцать патронов.
– Чудеса! – майор сунул перезаряженный револьвер за пояс, – И много там еще такого?
– Много, господин майор, всем хватит. – ответил я, – И британцам и австрийцам… Полковник Бережной сказал, что пусть только дадут повод, а за нами не заржавеет!
Майор весело оскалился и поднял вверх большой палец, - Ну, тогда это точно наши потомки! Нам ведь русским, что мужику, что графу, для того чтобы морды бить, что в первую очередь нужно? – Конечно, повод!
Уже у самого дворца нам преградил дорогу патруль морских пехотинцев. Они вскинули свои автоматические карабины, но я предусмотрительно замахал им руками, и громко крикнул: «Товарищи, не стреляйте, мы свои!». Похоже, что звуки русской речи их немного успокоили, опустив оружие, морские пехотинцы стали ждать, когда мы подъедем к ним поближе.
– Пароль? – спросил нас один из них, судя по погонам, подпоручик.
– Олимп, э-э, товарищ подпоручик, нам срочно нужен полковник Бережной. Дело особой важности, – ответил я им.
– София, – ответил подпоручик и задумался, – Вы случайно не поручик Никитин?
– Да, это я, – и в подтверждение своих слов, я достал из кармана радиостанцию.
– Понятно, опять бойцы невидимого фронта, товарищ полковник в своем репертуаре, – проворчал подпоручик, и окликнул одного из морских пехотинцев, устанавливавших на перекрестке двух улиц ведущих к дворцу что-то, напоминающее расставившее черные коленчатые лапы, смертельно ядовитое насекомое, – Кириллов, как там, с «Пламенем» закончили?
Солдат оторвался от странного агрегата и стер рукавом пот со лба, – Почти, товарищ лейтенант, еще минута и к бою готов.
– Заканчивай скорее и проводи этих господ во дворец, к полковнику Бережному, – тонкий прутик нервно постукивал по голенищу шнурованного сапога.
– Простите… э-э-э… господин подпоручик, – неожиданно подал голос майор Леонтьев, а что это есть такое – «Пламя»?
– Простите, с кем имею честь? – вежливо спросил Леонтьева подпоручик.
– Майор Русской Армии Леонтьев Евгений Максимович, – ответил ему мой визави, по молодому спрыгнув с сиденья двуколки. – Извольте же представиться, молодой человек!
– Лейтенант Российской морской пехоты, Северный флот, Федоров Александр Николаевич, – поручик молодцевато козырнул, – Честь имею, господин майор.
– Ну-с, милейший поручик, рассказывайте, что это за такое «Пламя» и с чем его едят? – майор молодцевато прошел к аппарату, вокруг которого копошились солдаты, – Слушаю-с, Вас?
– Значит так, господин майор, – подпоручик прикрыл глаза, как будто что-то вспоминая, – АГС-17 «Пламя» –30-мм автоматический гранатомет на станке. Предназначен для поражения живой силы и огневых средств противника расположенных вне укрытий, в открытых окопах (траншеях) и за естественными складками местности. То есть, в лощинах, оврагах, на обратных скатах высот. Дальность стрельбы тысяча семьсот метров или по вашему восемьсот пятьдесят саженей. Скорострельность от ста до четырехсот выстрелов в минуту, один боекомплект восемьдесят семь выстрелов. Радиус сплошного поражения живой силы одной гранатой примерно семь метров, или три с половиной сажени.
Посмотрев, как солдаты сноровисто крепят к установке барабан и заправляют ленту, в которой плотно, одинаковые как близнецы, набиты тупорылые, дюйм с четвертью, патроны, майор удивленно покачал головой, и потом повернулся ко мне. – Знаете, поручик, до сего момента я считал все происходящее какой-то мистификацией, сном, бредом… Но лишь сейчас я поверил. Что все это ЕСТЬ.
Вот эта маленькая машинка, которую способен нести на себе один солдат, способна отправить к праотцам роту или две солдат, имевших глупость подойти к ней на расстояние выстрела. А ведь наверняка она не одна такая…
– Э-х! Господин подпоручик, долго там еще? Нас ждет полковник Бережной. – к майору попавшему в привычную среду, стремительно возвращались армейские привычки. А вот это может быть опасно, ибо некоторые привычки наших господ офицеров, которые я кстати никогда не одобрял, совершенно неприемлемы в обществе гостей из будущего.
Это я о взаимоотношениях офицеров с нижними чинами. Надо будет как-нибудь потактичнее предупредить майора об этой особенности наших новых союзников.
К тому времени сержант Кириллов, который должен был стать нашим проводником, закончил установку АГС, развернув его ствол так, чтобы иметь возможность простреливать продольным огнем две улицы.
– Ну, что, господа офицеры, оставляйте вашу повозку с лошадкой здесь, дальше придется идти пешком. – лейтенант Федоров махнул рукой в сторону дворца, – и давайте поскорее, а то мне тут каждый человек нужен. Кириллов, отведешь офицеров, и бегом назад. Это пока еще тихо, а потом точно полезут. Вон, соседи по рации сообщили, в соседнем квартале толпа с каким-то придурком впереди, который вертелся, как волчок, на блок-пост поперла. Так их из всех стволов еле-еле загасили… трупов сейчас там...
– Это у них дервиши такие, раньше они у янычар были, доводили их до исступления, так что те на картечь шли не пригибаясь, – сказал майор Леонтьев. – Янычар уже полвека, как разогнали. А эти дервиши, бекташами именуемые, еще живы, и народ мутят.
– Да нам наплевать – дервиши это, или просто припадочные, – ответил лейтенант Федоров, – Все мясо, пуле все равно – кого отправлять к Аллаху!
Идти нам было недалеко. Минут через десять мы уже были на месте. Пройдя через ворота дворца, где наш провожатый обменялся какими-то словами с часовыми мы повернули направо, и подошли к группы военных, одетых в черные комбинезоны спецназовцев. Среди них я увидел знакомую фигуру полковника Бережного.
– Товарищ, полковник, разрешите доложить? – откозыряв обратился наш провожатый к моему старому знакомому.
– Докладывайте сержант, – ответил полковник, незаметно подмигивая нам одним глазом.
– Вот эти двое назвали пароль, и сказали что вы их ждете… – сержант замялся, – разрешите идти?
– Идите, - махнул рукой Бережной, и сержант, развернувшись, быстрым шагом пошел обратно. Полковник Бережной с любопытством смотрел на меня, и на майора Леонтьева, который в своей одежде старого морского волка смотрелся здесь немного комично.
– Если я не ошибаюсь, вы майор Леонтьев? – спросил он у моего спутника.
– Не ошибаетесь, господин полковник. – Честь имею, майор Русской армии Леонтьев Евгений Максимович. Резидент русской разведки в Османской империи.
– Полковник Главного разведывательного управления Российской армии полковник Бережной Вячеслав Николаевич. – Мы с вами коллеги, господин майор, и более того, я надеюсь, что мы с вами быстро найдем общий язык. Быстрее чем с политиками и дипломатами.
