Мы из Бреста

[Golikov64]

Нормально,но я бы пока затишье оттянул тылы и своих раненых в тыл. Каламбур однако.Толков то от них в дневном бою ноль,а выводить потом дело такое... хлопотное Что можно они сделали,а вывозить их под огнём да ещё и днём

[Андрей Д]

Вячеслав, проясните один момент. Почему, зная, что через гать есть выход в наш тыл, её не взорвали ? Взорвать метров 50-100 гати (в любом случае заминировать должны были) и заслон не сбили бы и контроль остался, если бы немцы попытались восстановить полотно гати.

[master_iuda]

Golikov64,
Леш отправили они раненных в тыл еще ночью.. Дальше об этом будет. В mfnfkmjyt ведь практически не оказывали мед помощи - перевязали, если есть возможность почистили рану и отправили на полковой медпункт, а уже оттуда на в дивизионный санбат или госпиталь.

dobryiviewer,
вы правы. Если заметили то фамилии старшины в тексте нет, но он проходит под своим воинским званием.

Андрей Д,
можно конечно было сделать и так. Но лето 41 г. было сухим и жарким. Болота подсохли. Сработал стереотип мышления. Есть гать то именно по ней и можно прорваться. Заслон к ней выдвинули и создали точку приложения силы противником. Из-за необходимости восстанавливать полотно гати германское командование могло отказаться от этой идеи., а так оно растащили свои силы.

[DeadMan]

У меня дежавю, но этот кусок я уже читал. Только не помню где

[master_iuda]

DeadMan,
да читали в самом начале. Этот кусок не вошел в текст 1 книги и поэтому был мною переделан и включен в третью часть.

[DeadMan]

Понятно. Спасибо за разъяснение.

[master_iuda]

DeadMan,
всегда пожалуйста

[master_iuda]

Лежа на дне окопа, я смотрел на звездное небо. Сотни тысяч звезд на небосводе сверкали и манили к себе. А я лежал и думал, что где-то там, среди вечного вакуума, на какой-нибудь планете вот также, лежа на земле, какой-нибудь «другой» лежит и смотрит в небо и между нами так много общего. Может быть, он тоже думает о новом мире и людях с других планет и эти мысли существовали всегда и везде. Незаметно для себя уснул...
Проснулся рано. На улице было еще темно, но на востоке уже алело – скоро рассвет. На часы было 4 часа. Хотя и поспал совсем чуть-чуть, но чувствовал себя отдохнувшим и готовым к новому дню. Петровича рядом уже не было, видимо убежал куда-то. На КП кто-то покашливал, что-то тихо бубнил связист. Вставать не хотелось. В иное время поспал бы еще часика 4, не меньше, но надо вставать – война некуда не делась. Тут совсем рядом – так с километр по прямой и напоминает о себе осветительными ракетами с немецкой стороны и автоматом, что лежал рядом. Полежав еще немного на лапнике и, потянувшись, опираясь на дно окопа, присел. Перстень мягко светился голубым светом на пальце. Странный он все же. Постоянно свет меняет то зеленый, то синий, вчера вот был фиолетовым, а сегодня голубой с чего бы это? И ведь его кроме меня, похоже, никто не видит. Мою привычку носить перчатки многие из «старой гвардии» переняли. Хотя сначала и считали чудачеством, но распробовали, поняв, что они защищают от мелких ранений руки и теперь сами обзавелись похожими. В Пружанах и Бобруйске на немецких складах набрали.
Вот еще странность. Когда я ложился спать, вообще-то сапог не снимал, а тут сапоги сняты и стоят рядом, чистые, начищенные и со свежими портянками, накрытые от росы куском плащ палатки. Интересно кто это тут расстарался? Наверняка, Петрович, больше не кому. На все-то у него есть и время и правильные мысли. Не то, что у Вас, товарищ комбат, а еще командир и т.д. Самокритика подействовала. Намотав портянки, надел сапоги. Вообще это приятно – утром, на свежую голову, надеть свежие портянки, чистые сапоги. Прям жених, да и только. Вот только побриться, одеколоном освежить и можно в ЗАГС. До утренней круговерти еще было время, вполне можно и успеть привести себя в порядок. С этими мыслями, я собрал свои вещи, повесил на плечо верный ППД и направился в блиндаж.
В блиндаже находилось несколько человек. Кроме бодрствующих наблюдателя и связиста, все спали там где их свалил Морфей. Большинство спало не выпуская из рук оружия. Махнув рукой дежурным, чтобы они не шумели, я тихонько подошел к наблюдателю и выслушал его доклад.
– За ночь, ничего существенного не произошло. После полуночи с немецкой стороны на поле выдвигалось несколько групп – видимо искали раненых. На дороге тоже кто-то копошился, но после обстрела с нашей стороны они вернулись к себе. Немцы тоже отвечали пулеметным огнем и обстреляли из минометов наши огневые точки. Затем успокоились и до сих пор себя больше не ничем не обнаруживают. Только периодически пускают осветительные ракеты да постреливают в нашу сторону из пулеметов. Ведут спокойно. Связь со штабом полка есть. Володин час назад вернулся с обхода позиций. Несколько часов назад приходили посыльные из 1-го и 3-го батальона за трофеями. Старшина им выдал и недавно ушел в тыл будить поваров. Разведчики выходили на связь. Но старшина запретил вас будить. Они сообщили, что часть пехоты немцев окапывается напротив нас, большая колонна автотехники с ранеными в сопровождении нескольких бронетранспортеров ушла по дороге на северо-запад, а танки и грузовики с пехотой уходят по дороге на юг.
Поблагодарив дежурных, предупредил, что пошел по позициям, а потом к тыловикам. Обход линии окопов продлился недолго, парные часовые в плащ-палатках были на постах, внимательно всматриваясь в предрассветные сумерки. Опознав меня, часовые тихо докладывали обстановку, а я, выслушав их, двигался дальше, стараясь не будить отдыхающих. В окопах завернувшись плащ-палатки и шинели, спали мои бойцы. Лишь несколько человек, уже встало и потихоньку готовилось к новому дню – чистили оружие и снаряжали магазины, готовили позиции к бою...
На позиции артиллеристов тоже все было тихо, только часовой у спрятанной под масксеть пушки прохаживался, прислушиваясь к уходящей ночи. За ночь артиллеристы восстановили старые позиции батареи – на орудийные дворики были вновь установлены орудия, с использованием дерева, приведенные во внешний порядок. Так что определить, где боеготовые орудия, а где имитация было практически не возможно. Немцам придется, потрать часть снарядов и бомб на эти позиции, чтобы быть уверенными в подавлении нашей артиллерии.
Мои минометчики ночью тоже не сидели без дела и к своим старым позициям, добавили еще несколько, используя под них воронки от бомб и снарядов.
Тылы батальона разместились в небольшом овраге, пересекающем перелесок за нашими позициями. Здесь же недалеко протекал ручей с питьевой водой, впадающий в болото. Весь наш обоз состоял из 2-х десятков повозок и нескольких полевых кухонь, прикрытых сверху масксетями. Сейчас у них копошились несколько человек и слышались ругательства Горохова. Пойдя на шум около кухни, я застал старшину, распекавшего поваров за то, что они с ночи не налили воды, а теперь метались как угорелые к ручью и обратно, готовя завтрак.
– Привет, Петрович. Ты что это с утра пораньше народ пугаешь? На фланге был? Как там, у «болотных жителей»? Немцы ночью не тревожили?
– Да ну их … ! С вечера не могли воды набрать, чтобы пораньше людей покормить. Вот и гоняю, чтобы впредь неповадно было. На фланге у наших тихо. После того как наши снайпера и егеря там прошлись «каленой метлой», немцы молчат и даже в лес не суются.
-Пропавшие вернулись?
-Нет. Парни ходили поискать их, но никого не нашли. Где ребята должны были быть, немецкая рота расположилась.
- Ясно. Как они отработали? Донесение суточное доставили?
- А как же. До роты пехоты и минометную батарею у гати уложили. Да у деревни еще примерно столько же, а еще гаубичную батарею и десяток грузовиков уничтожили. Я к ним ночью бойцов посылал трофеи собрать. Недавно вернулись. Еще ранец солдатских книжек и жетонов набрали, три миномета 50 мм. и два 81 мм. с запасом мин притащили. Ну и как обычно продовольствие, обмундирование, амуниция, патроны, гранаты, винтовки, три пулемета MG-34. Смотреть будешь?
- Нет. Ты трофеи куда дел?
- Боеприпасы и пулеметы в роты отдал, минометы «погранцам» оставил, остальное на подводы и подальше в лес убрал. Может, сохраним. Да, я, часть бойцов из новобранцев от гати сюда направил. Нечего им там делать. Наши сами справятся, а тут народа нет.
- Молодец. Сам так хотел сделать. Кто там вместо тебя остался?
- Серега Петрищев. Нечего ему тут «лабухами» командовать, у него своих там хватает. Ты уж прости, что без тебя так распорядился.
- Правильно сделал. Я вообще думал остатки рот в одну свести.
-Ты, чего так рано встал? Поспал бы еще часок. Немцы, все равно побудку раньше 6-ти не сделают. У них порядок. – Ответил мне, Горохов.
– Что-то не спиться. Кстати, спасибо за сапоги и особенно портянки.
– Ничего, всегда, пожалуйста. Сапоги тебе, Никитин начистил. Мужики вчера в подбитом броннике в ранце нашли крем да щетку. Вот и поделились. Сами теперь в чищеных сапогах гуляют. Есть будешь? Тут со вчерашнего ужина каша осталась. Давай насыплю? И чай горячий есть. Я вроде тоже собирался позавтракать, да эти «оглоеды» не дали.
– Слушай, Петрович, а горячая вода есть? Побриться хочу, а то хожу, заросший как незнамо кто.
– Вот это правильно, командир должен быть образцом. Есть вода, даже помыться найдем. У тебя гимнастерка запасная есть, может, эту постираешь? Она на солнышке быстро высохнет? – С хитрецой в голосе спросил старшина.
– Да нет, Петрович, спасибо, в этой пока похожу. Да, кстати, откуда портянки свежие?
– Разбирали найденные у немцев вещи и там нашлись. Одну пару я себе взял, а вторую тебе отдал. Старые, пока ты спал, вот эти молодцы постирали. Григорьев, принеси ведро теплой воды командиру помыться.
– Спасибо. Ладно, давай полей что ли, – сказал я, снимая оружие и гимнастерку. Раздевшись до пояса, нагнулся и Петрович, намылив мне спину, стал поливать еле теплой водой. Фыркая, я умылся и, вытираясь принесенным одним из поваров вафельным полотенцем, сказал:
– Обещал теплую, а сам? Так и заморозить не долго.
– Не придирайся. Не барин – тепленькой обойдешься. Купаться то не захотел. Я тут ему мыла земляничного приготовил, а он... Бриться будешь? Вот тогда и будет тебе теплая. Кстати, может, подстрижешься, а то вот как зарос?
– Было бы неплохо, но из наших вроде никто не стрижет. Надо будет потом найти кого, чтобы как у нормальных людей свой парикмахер в батальоне был – стричься, бриться, освежиться.
– А что его искать? Ночью несколько беженцев прибилось, вот там и есть один мастер – Шмит Исаак Лаврентьевич. Мастер-парикмахер из Минска. А чтобы просто так не сидели, я их к нашим тыловикам приспособил помогать. Покормить из наших запасов разрешил. Не обеднеем, а то оголодали люди.
– Что ж сразу ничего не сказал? Что за люди? Откуда?
– Беженцы. 26 человек с детьми, в большинстве своем – евреи обоего пола, из Минска и пригорода. По их словам отступали с нашими войсками, но потом отбились – присели отдохнуть в леске, а наши ночью снялись. Ну, эти и отстали. Днем во время боя прятались в болоте. Ночью, вышли к нашим.
– Понятно все с тобой. Ладно, пусть пока с нами побудут. Конечно, лучше было бы их в тыл отправить, пока бой не начался. Погибнут тут вместе с нами...

[master_iuda]

– Что, думаешь, не удержимся?
– Будем держаться, но сам знаешь, что у нас осталось. Подкреплений вряд ли дождемся. Приказа отступать нет. Так что будем держаться. Не впервой. Ты попозже, как людей накормишь, отводи обоз подальше, за вторую линию, а то и дальше. Да организуй там патрулирование ездовыми края болота, чтобы немцы не обошли. Тут оставь пару повозок санитарам – раненых вывозить, а остальных долой с позиций. Елену тоже отправляй, с выносом раненых бойцы сами справятся. Может, хоть так кого спасем. Ну и где там твой мастер? Хоть бы побриться успеть, пока не началось.
– Вон идет. Михаил Григорьевич, воду горячую и простыню неси, а ты садись на ящик. Сейчас все организуем в лучшем виде. – Ответил Петрович.
– Здравствуйте, и кто тут мой клиент? Ви, Александр Петрович, или этот молодой человек? – Спросил нас подошедший пожилой, не высокий еврей, одетый в мятый темный костюм с жилеткой и светлую рубашку, доставая из кожаного саквояжа бритву и помазок.
– Ну что, вы, не я. Вот командира нашего надо привести в порядок – побрить и подстричь.
– Такой молодой, а уже командир. Ви, далеко пойдете. Я это, вам, точно говорю! Шмит, никогда не ошибается. Можете мне верить. Не беспокойтесь за свой внешний вид, будете просто отлично выглядеть. Столько лет привожу людей в порядок и пока никто не жаловался. А уж, сколько командиров подстриг в Менске, вы себе даже представить не можете! Сам товарищ Павлов у меня в клиентах был! Я имел мастерскую недалеко от площади Ленина, так многие товарищи командиры приходили и были моими постоянными клиентами, – обматывая меня простыней и готовя пену, говорил Шмит. – Ви знаете, я живу так долго, что уже пережил несколько войн. Я знаю, что обычно нужно военным и у меня есть, что вам предложить. Могу предложить подстричь покороче или Ви хотите под товарища Котовского?
– Покороче. – Ответил я. Мне нравился этот человек, не унывающий даже в тяжелой обстановке.
Под разговор Исаак Лаврентьевич быстро меня подстриг и побрил.
– Ну вот, совсем красивый, жаль, что нет большого зеркала, а то бы, Ви, могли оценить мою работу. В Минске на танцах в горпарке вы бы таким видом имели огромный успех у женщин.
– Спасибо огромное. Что вы, Исаак Лаврентьевич, я вам верю, что сделано отлично. Но, увы, в Минске сейчас немцы. Вот когда мы выбьем их оттуда, обязательно посещу горпарк и прогульнусь с красивыми девушками, а перед этим обязательно посещу вашу мастерскую.
– Скорее бы...
– Будем надеяться на лучшее. Никто вас не обижает здесь? Какие у вас планы на дальнейшее? Скоро будет бой и оставаться с нами не безопасно. Хотя, конечно, мне бы хотелось иметь в нашей части такого специалиста как вы. Но лучше вам уходить от нас. Подальше, продуктов на дорогу дадим.
– Я это понял, но куда нам. С нами дети. Одни погибнем, устали бежать и так давно отступаем. Лучше уж мы с вами, до конца.
– Как хотите. Оставайтесь, но я бы рекомендовал все-таки уйти, – но увидев отрицательный жест Шмита, продолжил. – Петрович, беженцев давай зачисляй в тыл – пусть помогают, поставь на котловое довольствие. Скажешь Николаеву, пусть внесет в Книгу учета личного батальона, да проверь, чтобы он остальные сведения внес, как следует. Всех женщин, и тех, кто знает медицину, на помощь Лене отправь. Остальных на свое усмотрение. Если там нужно вещами помочь – выдай из наших запасов. Еще скажи своим орлам, чтобы приготовили побольше горячей воды, пока есть время, пусть ребята помоются и приведут себя в порядок. Ну, а Вам, Исаак Лаврентьевич, еще раз спасибо. Если уж кто еще соберется из наших привести себя в порядок, то я на Вас надеюсь.
– Конечно, в чем вопрос, сделаем как надо. Только знаете. Как бы это сказать?... – Замялся Шмит.
Поняв о чем вопрос, я сказал:
– Если вопрос об оплате, то не беспокойтесь. Петрович, потом рассчитаешься из наших сумм. Время военное, но оплату за работу никто не отменял.
– Вот это правильно, скажите, а у Вас, мама случаем не еврейка? В наше время там трудно найти понимающих людей...– Спросил Шмит.
– А что похож? Но, увы, нет. – Одеваясь, ответил я. – Не было у меня в роду евреев. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Все возникшие вопросы обсудите с Александром Петровичем.
– Ну, нет, так нет. Конечно, все будет в лучшем виде.
Попрощавшись, я двинулся в сторону позиций. Утро было в самом разгаре. Вышло из-за леса и засветило солнце, все вокруг просыпалось. По дороге меня перехватил Никитин.
– Здравия желаю, товарищ лейтенант. Вы, прям, как в мирное время – выбриты, подстрижены, одеколоном пахнете, сапоги блестят. Эх, вам бы пару орденов на грудь и все девушки ваши.
– Доброе утро. Тебе бы тоже не помешало, а то ходишь заросший, как не пойми чего. Сходи к Петровичу, у нас теперь есть штатный парикмахер, приведи себя в порядок. Остальным сообщи об этом, может, кто еще сподобится. Что там у нас? Как немцы?
– Есть, будет сделано! Там ком. полка звонил, ему сказали что вы на позициях, он приказал с ним связаться, как вернетесь. Немцы ведут себя тихо. Наблюдатели говорят, что у немцев недавно была побудка, но в окопах оживления не видно. Незаметно, что они готовятся к бою.
– Понятно, что ничего не понятно. Давай двигай к Петровичу, я буду на КП.
В траншеях бойцы что-то перекусывали, смеялись, переговаривались, курили сидя на дне окопов. С большей частью из бойцов мы вместе шли по дорогам Белоруссии, я их видел в боях и был уверен в них. С бойцами, что остались от маршевого батальона, было сложнее. То, что они вчера сражались и не сбежали – уже хорошо, но что будет дальше? Я не заметил в людях какого-то особого ажиотажа от предстоящего боя. Не было видно большого страха и лишнего волнения. Вчерашний бой и победа над врагом дала людям стойкость под огнем и уверенность в том, что немцев можно бить. Это не могло не радовать. На КП меня ждали Володин и командиры подразделений.
У Володина уточнил насчет ведения журналов боевых действий батальона и нашей роты. Тот доложил, что еще ночью все сделал. Кроме того составлен список погибших и подготовлены извещения на них. Поблагодарив за проделанную работу, попросил остальных доложить о состоянии дел в подразделениях. Доклады лишь подтвердили мою уверенность в успехе сегодняшнего дня. Удалось в значительной степени очистить и укрепить окопы, роют новые. Подготовлены дополнительные позиции для пулеметов. Боеприпасы есть. Заслушав всех, я объявил о сведении остатков рот батальона в одну во главе с Володиным. Смысла сохранять их не было. Полк невштатный, после боев все равно будет раскассирован по другим частям, а так глядишь, сохранится рота как боевая единица.
Не успел я дозвониться до Потапова, как он сам появился на КП. Выслушав доклад, он сообщил, что недавно из дивизии прибыл делегат связи, привезший приказ отходить к переправе через реку Вихра в районе Доманово, где и занять оборону. Немцы севернее прорвались к Смоленску, ведут бой в пригородах. Южнее, в полосе соседней дивизии, они прорвали фронт и заняли Мстиславль и Хиславичи, рвутся в Починок. Части сразу нескольких дивизий фактически попали в полуокружение. Сейчас принимаются меры к восстановлению положения и отводу войск к новому рубежу обороны дальше на восток. Командование обещало подкрепления, но особо рассчитывать на это до выхода к переправе не надо. Разыскали в лесу и вернули часть бойцов, что вчера бежало с поля боя, их приводят в чувство в районе КП полка. Ночью раненых удалось сдать в дивизионный санбат и теперь они в относительной безопасности, должны уже быть на подходе к Монастырщине. Так что надо думать, как оторваться от противника и выйти к указанному рубежу. В отношении моей роты никаких приказов из штаба фронта так и не поступило. Штаб дивизии вчера в течение дня несколько раз был подвергнут массированному удару с воздуха. Много погибших и раненых, в том числе и сотрудники особого отдела.
-Что будем делать лейтенант? Как будем выполнять приказ, есть соображения? Если бы хотя бы на пару часов раньше приказ доставили. То в темноте бы спокойно оторвались от врага, а сейчас хрен его знает, как это сделать.
-Немцы нас так просто не отпустят.
-Понятное дело. У тебя бойцы еще на той стороне?
-Да около сорока человек.
-Давай, наверное, команду чтобы возвращались назад. Твой Горохов свой обоз в тыл повел. Так я ему поручил и с остальных батальонов с собой забрать. Нам надо выиграть часа 2- 3 чтобы оторваться и спокойно отойти, а где их взять эти несколько часов?
-Немцам нужна дорога для прохода техники и танков, а раз так, то надо чтобы они как можно больше повозились с расчисткой ее. Чтобы освободить ее от подбитой техники им потребуется не менее пары часов, а то и больше. Часть подбитых машин нами заминирована. Ночью немцы пытались вытащить пару танков да не получилось. Так что они сначала пошлют саперов, те провозятся не менее часа, еще примерно столько же уйдет на сталкивание с дороги остовов грузовиков и эвакуацию танков, если конечно мы не будем мешать. Вот вам и два часа времени. Правда потом немцы сядут на машины или пошлют конную разведку и нас достаточно быстро нагонят. Надо еще пару отсечных позиций в тылу делать, чтобы им жизнь медом не казалась. Если есть возможность, то надо в нашем тылу на дороге завалы и минные ловушки сделать, да и мосты за собой уничтожим. Это нам даст фору еще часа два - три.
- Я примерно так же думал. Саперному старшине сказал, чтобы он со своим имуществом на КП полка выбирался. Пусть впереди идет и все готовит. Я ему в помощь бойцов из третьего батальона дам, им все равно в себя надо прийти, да и дело быстрей пойдет. Только ведь надо будет кому-то здесь оставаться имитировать наше присутствие и дальше по дороге завалы прикрывать.
- А что тут думать, мы и прикроем. Нам не привыкать.
-Весь батальон с собой заберешь или только свою роту?
-Всех оставшихся, в том числе и пушкарей. Здесь завесу создадим, а затем вас по дороге догоним, пока вы пешком идти будете. У нас верховые лошади остались, да и у пушкарей с обозниками лишних лошадок заберем.
-Давай.
Спокойно нам договорить не дали. Немцы начали минометный обстрел всей линией соприкосновения. Особенно доставалось участку леса, где раньше действовали снайпера и участку болота на фланге 1 батальона. На нашем участке до роты немецких пехотинцев под прикрытием минометного и пулеметного огня бросились в атаку, но нарвавшись на ответный огонь, залегли и откатились назад. В качестве ответного приветствия мы из минометов обстреляли позиции немцев на фланге 1 батальона и перед нами. Вообще атака у немцев получилась какая-то несерьезная. Они не использовали ни артиллерию, ни танки. Даже не попытались освободить дорогу от подбитой техники. Похоже, это была проверка на наше наличие на месте. А раз так, то можно было начинать воплощать наши планы в жизнь. Пользуясь затишьем батальоны стали сворачиваться и отходить на восток, а мои бойцы занимали их места.

[master_iuda]

День разгорался, солнце светило все сильнее и ярче. Из тыла принесли завтрак. Бойцы поели, покурили и снова сели ждать развития ситуации.
Прошло около часа, а немцы все молчали. Что на них было совсем не похоже. Стрелки часов медленно приближались к 9 часам. Мне не верилось, что у немцев вчера была выбита вся артиллерия. Как и не верилось, что личный состав не хочет идти в атаку (подобно американцам в моем времени, отказывавшимся идти в атаку из-за отсутствия «Кока-Колы» или мороженного). Вчера мы выбили у них около батальона и часть тяжелого вооружения. То есть что-то около 30 % личного состава, что не критично для боевой части. Похоже, они что-то задумали, знать бы только что? И где? За месяц войны мы уже привыкли к немецкому распорядку ведения боевых действий. А тут такое. Конечно, это хорошо – еще немного пожить и побыть в тишине, но опыт – против него никуда не денешься. Необычное поведение противника вызывало обеспокоенность не только у меня, но и у остальных. Немцы ни куда не делись и их можно не напрягаясь разглядеть в бинокль, на другой стороне поля и болота. Звонки наблюдателям на краю болота тоже ничего не дали – там тихо. Нигде не отмечалось подготовки к атаке. Молчала минометная батарея, что с утра обстреливала позиции. От Потапова прибыл посыльный, сообщивший, что наши благополучно отошли на первый промежуточный рубеж и саперы подготовили мост к взрыву и начали делать завал на дороге.
Петрищев сообщил, что егеря и снайперские пары благополучно оторвались от немцев и без давления с их стороны вернулись к «погранцам». Немцы в лес и болото не лезут, сидят тихо.
Я уже собирался давать команду на отход когда с немецкой стороны заговорил громкоговоритель, приглашавший представителей советского командования на переговоры. Вот так всегда. Только что задумаешь, все коту под хвост идет. Но может оно и к лучшему.
Пришлось собираться и одеваться в парадное, мы же не «босяки» какие. Хорошо, что рюкзак со мной остался, а не уехал с Гороховым. Никитин щеткой прошелся по сапогам, пока я переодевался. То же самое было и с сапогами Ефимова, ради такого повода одетый в мою запасную гимнастерку с кубиками лейтенанта и самого Никитина. Так что на встречу, мы пришли, сияя как новые пятиалтынные.
С немецкой стороны присутствовали трое. Два офицера и унтер-офицер в качестве переводчика. Старшим из переговорщиков был гауптман с кавалерийской выпушкой на петлицах и погонах.
Ничего заоблачного немцы не предлагали – двухчасовое перемирие для уборки трупов с поля боя. С каждой из сторон уборкой на поле боя должны были действовать по двадцать человек. Пока шла работа, мы должны были присутствовать на месте переговоров. Я был только «за», нам было это только на руку. Было и еще одно предложение – обменяться пленными. Пришлось его отклонить – у нас их не было.
Немцы были пунктуальны. Работу вели быстро и споро. Мои бойцы от них не отставали. Очень пригодились повозки, оставленные для раненых. Наших павших было немного и мы достаточно быстро справились со своей задачей. Немцам пришлось повозиться. Их грузовики дважды возвращались за новой партией. Мы им тоже помогли. Загрузив и передав тела тех, чьи лежали у наших траншей.
Так что два часа прошли в мирной обстановке. Как только перемирие закончилось, я дал команду на отход. Эти два часа мира мои парни использовали для минирования дороги и позиций, имитации наличие личного состава в окопах. Немцы не преследовали и мы быстро двигались вдогонку нашим. Дорога была забита брошенным имуществом и разбитыми повозками. Иногда над нами на восток в сопровождении истребителей пролетали немецкие бомбардировщики и штурмовики, а вот наших «соколов» видно не было. Нас они не трогали, вваливая свой груз на более жирные цели.
Колонну полка догнали уже почти у Доманово. По пути мы успели взорвать мост, а второй сожгли из-за отсутствия взрывчатки. По дороге к нам присоединялись наши саперы и отставшие от частей красноармейцы. Полковая колонна поредела. По словам Потапова, постаралась немецкая авиация, дважды наносила свои удары по двигавшимся по дороге беженцам и колонне полка. Часть бойцов погибла, кое - кто сбежал или потерялся.

[Golikov64]

Вывернулся Слав. Хотя да такое бывало и довольно часто.Но обычно немцы шли на это когда запаздывало подкрепление или ещё по каким причинам.Ну там у люфтвафе затык или снарядов не завезли согласно инструкции.Ну и как понимаю новый разговор приятелей из А-1 намечается

[master_iuda]

Golikov64,
Леш он есть, я его выкладывал раньше. Сейчас дополняю и слегка переделываю.

[master_iuda]

Деревня нашими войсками занята не была. Никаких оборонительных позиций подготовлено не было. Задачу прикрытия переправы через реки Вихра и Крупец у села Скреплево нам никто не отменял. Пока личный состав обедал, мы с Потаповым и лейтенантом Кулаковым в сопровождении местного жителя верхами объехали будущие позиции. Карта это хорошо, но своими глазами посмотреть лучше. Тем более что все три – две мои (польская и немецкая) и Потапова (советская) показывали эти места по-разному. Доманово место конечно важное – перекресток дорог и оборонять его надо. Вот только сил для этого у нас недостаточно. Сама деревня большого интереса не вызывала. Два десятка домов зажатых между дорогой Татарск – Монастырщина и рекой Вихрой. Решение напрашивалось само собой. Переправиться через речку Медведок, делившую деревню на несколько частей и закрепившись на ее восточном берегу сдержать наступление врага, прикрывая переправу. Медведок речка небольшая, медленно несущая свои воды в окружении деревьев навстречу с Вихрой, берега реки достаточно топкие и болотистые, пехота, пройдет, а вот технике кроме как по мосту через нее и не пройти. Так что немцы нас там миновать никак не могли. Потапов с моими доводами согласился и мы проехали на другой берег осмотреться.
По мосту лился поток беженцев и отступающих на восток бойцов. Мост никто не охранял, движение по нему не регулировал. Как все запущено! Завидя нас люди расступались, давая дорогу. Мои ожидания полностью оправдались. Восточный берег был немного выше западного и больше зарос деревьями, имелось несколько высот. Тут вполне можно было неплохо обороняться. У высотки, в метрах двухстах от дороги, около двадцати человек в милицейской форме и гражданской одежде окапывалась среди деревьев. Что уже само по себе было интересно.
Дорога на Скреплево шла через поле с редким кустарником и упиралась в лес километрах в трех от моста и дальше шла уже по нему. Дорога и поле между лесом и мостом была вся покрыта воронками от бомб, среди которых виднелись десятки трупов, как военных, так и гражданских. Немецкая авиация тут явно свалила не один десяток бомб, накрыв беженцев и колонну бронетехники (не менее танкового взвода) и грузовых автомобилей направлявшихся в нашу сторону. Налет был сравнительно недавно - остовы машин еще дымились. Уж не наша ли это смена была? Дедок, что нас сопровождал, сказал, что колонну разбомбили еще утром. А вместе с ней накрыли пехотный батальон имевший несчастье идти по открытой местности. Немецкие бомбардировщики появились из-за облаков и высыпали свой груз прямо на головы бойцов. В живых мало кто остался. Часть разбежалась и командиры не смогли их собрать. Те, кто уцелел в той мясорубке и остался на месте погрузили на машины раненых и отправили их в сторону Монастырщины. Сами же ушли по дороге в сторону Новомихайловки, попросив местных жителей похоронить павших. Хоронить только некому было – в деревне одни бабы да старики остались. Тех, кто был поближе, похоронили, да на поле и дороге еще много оставалось, всех убрать не успели. Те, что сейчас окапывались у высотки пришли недавно и в деревню еще не заходили . Что ж нам стоило поговорить с ними.
Первым кого мы встретили, был лейтенант милиции. Молоденький, худощавый, конопатый парень с забинтованной головой, в расстегнутой гимнастерке с засученными рукавами и снятой портупеей, малой саперной лопаткой он рыл стрелковую ячейку, справа от шоссе. Рядом с ним и слева от шоссе на высотке было видно еще люди занимавшихся тем же. Лейтенант и его бойцы, были единственными, кто собирался дать немцам бой и защитить переправу, дав возможность остальным выйти из окружения.
Широкой волной мимо них по дороге шла толпа народа, в том числе и в военной форме. Они старались не обращать внимания на копавших или просто отводила глаза в сторону. Она стремилась как можно быстрее уйти на восток. Несколько героев и куча бегущих, думающих только о том, чтобы спаси свои жизни и скрыться хоть на миг от войны. Но уже через пару часов осознающих, что все это было напрасно и впереди немцы и что, наверное, было надо остановить и дать бой там, на переправе и не дать им прорваться вперед. И погибнуть с честью, а не идти понуро под конвоем в плен. Но это будет потом, а сейчас они бегут…
Ну а мы. А мы в который раз примем бой, чтобы хоть на пару часов , но остановим стальной каток врага.

[lerner]

Ну а мы. А мы в который раз примем бой, чтобы хоть на пару часов , но остановим стальной каток врага.

Как-то наиграно, картинный драматизм..., потому что командир мыслит иначе.
Мимо него идут боевые ресурсы, его способность к бою определяется наличием этих самых боевых ресурсов, которые он смог взять под контроль и управление, а так-же его способностью грамотно ими распорядится.
До этого момента ГГ знал что ему делать в подобной ситуации.

[леликМ]

Мимо него идут боевые ресурсы

Такие "ресурсы" надо сначала через штрафбат пропускать...
Бо - утикают в самый неподходящий момент!

[master_iuda]

lerner,
там дальше будет о боевых ресурсах и знании ГГ что делать. Не выложено из -за проблем с литостровком... Почему то не загружает.

[lerner]

Такие "ресурсы" надо сначала через штрафбат пропускать...
Бо - утикают в самый неподходящий момент!

Не нужно никакого штрафбата - достаточно комендантского взвода и временного фильтровального и орг-штатного подразделения из 3-4 командиров и особиста, которое поместится в одно-двух больших палатках, хотя на мой взгляд, всегда нужно сразу кормить людей, давать им возможность оправится и сразу занимать работой, в данном случае изготовлением дерево-земляных укреплений, точек боепитания и блиндажа - командного пункта..., короче, всем копать.

С его то опытом, собственной ротой и остатками подчиненных им подразделений ему по силам подчинать себе отступающих целыми ротами, ну уж взводами и тем более разрозненными группами точно

[Golikov64]

Ну вы блин даёте.Части НКВД в отрыве от связи с командованием имеют полномочия заград отрядов для пресечения несанкционированного отступления военнослужащих РККА, с правом организации фильтрационного пункта и предачи, прошедших фильтрацию рядового и командного состава, по запросу воинских частей РККА им в виде пополнения. ГГ имеет полномочия, а полк и дивизия потребность. И нефиг тут выдумывать когда есть Устав и Инструкция.Тем более опыт у его бойцов в этом плане ограмадный.

Спойлер

27 июня 1941 года Третье управление наркомата обороны СССР издаёт директиву №35523 о работе своих органов в военное время. В ней, в частности, была предусмотрена:

«Организация подвижных контрольно-заградительных отрядов на дорогах, железнодорожных узлах, для прочистки лесов и т.д., выделяемых командованием, с включением в их состав оперативных работников органов Третьего управления с задачами:
а) задержания дезертиров;
б) задержания всего подозрительного элемента, проникшего на линию фронта;
в) предварительного расследования, производимого оперативными работниками органов Третьего управления НКО (1-2 дня) с последующей передачей материала вместе с задержанными по подсудности »[4].

Как мы видим, первоначально заградительные отряды должны были осуществлять только задержание дезертиров, а также подозрительного элемента, ошивающегося возле линии фронта и вести предварительное расследование, после чего передавать задержанных в соответствующие судебные органы.

В июле 1941 года происходит объединение НКВД и НКГБ. 17 июля 1941 года постановлением Государственного Комитета Обороны №187сс органы Третьего управления НКО преобразуются в особые отделы и также переходят в подчинение НКВД. Помимо прочего, это способствовало установлению более тесной связи между ними и территориальными органами госбезопасности. При этом особым отделам предоставляется право ареста дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела их на месте [5].

На следующий день нарком внутренних дел СССР Л.П.Берия в своей директиве №169 так разъяснил задачи особых отделов:

«Смысл преобразования органов Третьего управления в особые отделы с подчинением их НКВД заключается в том, чтобы повести беспощадную борьбу со шпионами, предателями, диверсантами, дезертирами и всякого рода паникёрами и дезорганизаторами.
Беспощадная расправа с паникёрами, трусами, дезертирами, подрывающими мощь и порочащими честь Красной Армии так же важна, как и борьба со шпионажем и диверсией »[6].

Для обеспечения оперативных мероприятий приказом НКВД СССР №00941 от 19 июля 1941 года при особых отделах дивизий и корпусов были сформированы отдельные стрелковые взводы, при особых отделах армий - отдельные стрелковые роты, при особых отделах фронтов - отдельные стрелковые батальоны, укомплектованные личным составом войск НКВД [ 7].
Выполняя свои задачи, особые отделы, в частности, выставляли заградительные отряды в тылу наших войск:

«Инструкция для особых отделов НКВД Северо-Западного фронта по борьбе с дезертирами, трусами и паникёрами
...
§ 4
Особые отделы дивизии, корпуса, армии в борьбе с дезертирами, трусами и паникёрами осуществляют следующие мероприятия:
а) организуют службу заграждения путём выставления засад , постов и дозоров на войсковых дорогах, дорогах движения беженцев и других путях движения, с тем чтобы исключить возможность какого бы то ни было просачивания военнослужащих, самовольно оставивших боевые позиции;
б) тщательно проверяют каждого задержанного командира и красноармейца с целью выявления дезертиров, трусов и паникёров, бежавших с поля боя;
в) всех установленных дезертиров немедленно арестовывают и ведут следствие для предания их суду военного трибунала. Следствие заканчивать в течение 12 часового срока;
г) всех отставших от части военнослужащих организовывают повзводно (поротно) и под командой проверенных командиров в сопровождении представителя особого отдела направляют в штаб соответствующей дивизии;
д) в особо исключительных случаях, когда обстановка требует принятия решительных мер для немедленного восстановления порядка на фронте, начальнику особого отдела представляется право расстрела дезертиров на месте. О каждом таком случае начальник особого отдела доносит в особый отдел армии и фронта;
е) приводят в исполнение приговор военного трибунала на месте, а в необходимых случаях перед строем;
ж) ведут количественный учёт всех задержанных и направленных в части и персональный учёт всех арестованных и осуждённых;
з) ежедневно доносят в особый отдел армии и особый отдел фронта о количестве задержанных, арестованных, осуждённых, а также о количестве переданных в части командиров, красноармейцев и материальной части »[8].

Следующий документ - директива Управления особых отделов НКВД СССР №39212 от 28 июля 1941 года об усилении работы заградительных отрядов по выявлению и разоблачению агентуры противника, перебрасываемой через линию фронта. В ней, в частности, сказано:

«... Одним из серьёзных средств выявления засылаемых к нам агентов германской разведки являются организованные заградительные отряды, которые должны тщательно проверять всех без исключения военнослужащих, неорганизованно пробирающихся с фронта в прифронтовую полосу, а также военнослужащих, группами или в одиночку попадающих в другие части.

Однако имеющиеся материалы говорят о том, что работа заградительных отрядов ещё недостаточно организована, проверка задержанных лиц проводится поверхностно, зачастую не оперативным составом, а военнослужащими.

В целях выявления и беспощадного уничтожения агентуры противника в частях Красной Армии предлагаю:

1. Усилить работу заградительных отрядов, для чего выделить в отряды опытных оперативных работников. Установить, как правило, что опрос всех без исключения задерживаемых должен производиться только оперработниками.
2 Всех лиц, возвратившихся из германского плена, как задержанных заградительными отрядами, так и выявленных агентурным и другим путём, арестовывать и тщательно допрашивать об обстоятельствах пленения и побега или освобождения из плена.

Если следствием не будут добыты данные о причастности их к органам германской разведки, таких лиц из-под стражи освобождать и направлять на фронт в другие части, установив за ними постоянное наблюдение как со стороны органов особого отдела, так и со стороны комиссара части »[9 ].

[master_iuda]

Мы подошли к лейтенанту, не прекращавшему работу.
- Помощь нужна? - Задал, вопрос лейтенанту Потапов.
Тот приподнял голову. Его мальчишеское лицо украшал здоровенный синяк под левым глазом. Было видно, что он хотел послать нас далеко и надолго, но наткнулся на наши взгляды, ответил: - «Приказано остановить немцев вот на этом рубеже, у переправы затор, немцы повредили мост, а народ все идет…»
- Чем и какими силами остановить?
- Моих подчиненных, всех что остались, вы здесь видите, а остальные разбежались при авианалете. Лейтенант Леонов, командир истребительного отряда - сказал парень и поморщился от боли.
- Ясно. Капитан Потапов, командир сводного полка – представился командир и кивнув на нас продолжил – мои комбаты – лейтенанты Кулаков и Седов. Чем обороняться думаете? Артиллерия, боеприпасы есть?
Лейтенант кивнул на шоссе:
- Там всего навалом, даже броневики и танки есть. Только ни людей, ни топлива нет!
- Понятно разберемся! - успокоил его Потапов, - Сейчас что - нибудь придумаем. Бросайте тут пока все пойдемте наверх посмотрим, что тут к чему.
Поднявшись на высоту и осмотревшись по сторонам, капитан обратился к нам: - Что ж, позиция не плохая. Кулаков – у тебя людей меньше, давай со своими на ту сторону дороги, прикроешься рекой и перелеском. Теперь ты – Седов. Давай со своими окапывайся здесь. Твой участок обороны : мост и все что от дороги до Вихры. На шоссе отправь людей, собирать все что можно и что пригодится здесь. Да что тебя учить! Сам разберешься, что к чему. И еще, выделишь людей для передовой заставы с парой пулеметов на перекресток дорог. Леонов, со своими бойцами поступаете в распоряжение лейтенанта Седова. У него все бойцы из вашего ведомства. Так что найдете общий язык. Я с Агеевым и остальными займу вторую полосу обороны, вот там – и Потапов показал на лес и холмы стоящих в паре километров, ближе к переправе.
- Горохова с его бандой со мной отправишь, им тут делать не чего. Остальное вы и так знаете, что к чему. Седов за старшего. Эх, нам бы еще артиллеристов сюда, пару батарей. Я постараюсь на переправе навести порядок и народ побыстрее отправить. Держитесь …
Забрав остатки 3-го батальона, обоз с ранеными и тыловыми службами Потапов двинулся к холмам.
Оставив Володина за себя руководить подготовкой позиции к обороне, в сопровождении Никитина, разведчиков и погранцов пошел к шоссе. Мы, переправились через мост и молча стояли и смотрели на проходящих мимо людей, повозки, грузовики и легковые машины. Не обращая ни на что внимание, разномастная толпа двигалась мимо нас. На их лицах читалась вселенская усталость, скорбь, желание скорее куда-то придти и отдохнуть. Среди толпы гражданских выделялось достаточно много людей в военной форме – одиночек и следовавших в группе, двигавшихся с оружием и без.
Послал Никитина в тыл, с приказом Горохову подогнать одну из кухонь с водой и пищей к дороге и организовать питание беженцев. Разведчики во главе с Сазоновым ушли к перекрестку дорог организовывать заставу. Ну а я принялся за организацию «фильтра». Старшим как всегда тут был Петрищев. Он должен был встать со своими парнями на дороге, проверять документы, выдергивать из толпы военных и направлять их ко мне для военно–патриотической беседы. Саперам была поставлена задача сделать пару импровизированных шламбаумов на дороге и у моста, чтобы легче было останавливать транспорт и разделять поток людей.
Сам «фильтр» ничего сложного собой не представлял. Нужно лишь несколько хорошо подготовленных и уверенных бойцов, желательно с командной подготовкой, пару пулеметов или единиц бронетехники, для их прикрытия и желание командира взять на себя ответственность. Все это у нас присутствовало. Подумав, послал Соколова, за сержантом Михайловым, писарем Николаевым, лейтенантом Леоновым и его людьми в милицейской форме.
Петрищев со своими бойцами и подошедшими милиционерами творчески подошел к исполнению поставленной задачи. Направив вперед метров за двести несколько сотрудников милиции и бойцов истребительного отряда, которые стали разделять поток их на три части. В одной – шли гражданские, в другой - двигалась техника и повозки, в третий поток выделялись военные и лица призывного возраста. Дальше метров через 50 их встречала уже другая группа – проверявших документы, под прикрытием пулеметов. Одиночных военнослужащих несколько милиционеров, во главе с пограничником, собирали в группы по 10 человек по родам войск и направляли к Петрищеву. Тот повторно проверял у них документы и направлял дальше ко мне. Еще в дни наших скитаний по белорусским лесам и местечкам, я рассказывал пограничникам об уловках немцев в фальсификации и подделке наших документов. Да и личного опыта они своего набрались, работая по проверке бывших военнопленных. Бойцы в своих пограничных и милицейских фуражках своей уверенностью, организованностью, внешним видом - резко выделялись среди двигающихся на восток и потерявших надежду масс людей. Им подчинялись, требования старались выполнять. Сидя в теньке под раскидистым деревом я, любовался их работой. Используя командные навыки и опыт службы, иногда с угрозой применения оружия, они выдергивали военнослужащих из потока драпающих. Некоторые бойцы сами подходили и искали старшего. Но таких было мало…

[master_iuda]

Поручив сержантам и Леонову отбирать личный состав по военным специальностям, взял на себя самую сложную работу - делить пополнение и разбираться с командным составом. Михайлов и Леонов, предварительно беседовали с вновь прибывшими, уточняли их данные, воинские специальности и направляли к Николаеву, которые записывал их данные в книгу учета личного состава. Отобранных и записанных отправляли дальше ко мне на беседу и очередную проверку документов, а потом на доукомплектование в роты. Соколову пришлось выполнять функции посыльного, разводя новичков по ротам и взводам. Но скоро его сменил вернувшийся Никитин, а Соколов стал помогать мне с проверкой документов. С документами у бойцов было плохо. В большинстве своем вообще не было никаких. В ход шли комсомольские и профсоюзные билеты, справки из колхозов и даже читательские билеты библиотек. Многим приходилось верить на слово. Были и те к кому все равно возникали вопросы. Очень уж их рассказы напоминали сказки. Сказки мы, конечно, любим, но не до такой степени, чтобы нас держали за дураков. Поэтому некоторые из прибывших без оружия, поясных ремней и головных уборов с отрешенным видом сидели код конвоем Ермакова и нескольких милиционеров – для дальнейшей проверки.
Уже за первый час работы мы смогли значительно увеличить свою численность. Окрыленный успехами я рассчитывал увеличить свое воинство до штатной численности стрелкового батальона. А пока решил усилить наши позиции еще несколькими линиями обороны. Одну под командованием Сафонова развернули на базе передового дозора у перекрестка дорог, вторую под руководством сержанта Ермакова у колхозной фермы по дороге на Михайловку. Основу их обороны должны были стать ротные опорные пункты. По замыслу они должны были остановить продвижение передовых подразделений врага, а потом отойти к основной линии обороны. Личный состав был, конечно, не особо хороший – сводный «с бора по сосенке», но выбирать не приходилось. Вся надежда была на сержантов и моих бойцов, их знания и опыт, полученный в ходе рейда и мужество остальных бойцов. Тем более что отступать им было кроме как к нам некуда. Из средств усиления у парней были станковые пулеметы и сорокапятка Михайлова. Второе орудие оставалось у моста.
Часть собранных бойцов хочешь не хочешь, пришлось отправить на пополнение батальона Кулакова , а то если он не удержит наш правый фланг то немцы нас прижмут к реке и пиши, пропало. Отступать то некуда, если только вплавь под огнем врага через Вихру. Проще самому застрелиться, чтоб не мучиться. По мере пополнения людьми взводов, отправил всех егерей и снайперов в лес к обозу. Ну не сторонник я забивать гвозди микроскопом. Где я потом себе таких спецов найду? Так что пусть нас у переправы дожидаются, мой рюкзак охраняют вместе с «архаровцами». Успеют еще настреляться войне еще пару лет идти.
Со стрелковым оружием для пополнения проблем не было. Оно было и в наших запасах и на поле рядом с шоссе. Там стояли разбитые грузовики, лежали павшие при авианалетах. Было найдено несколько брошенных поврежденных грузовиков с боеприпасами, продовольствием и обмундированием. Посланные мною группы, досмотрев брошенную технику и трупы, скоро стали доставлять собранное оружие. Бойцы принесли ящики с патронами, гранатами, «зажигалками», саперным имуществом, винтовки, пару пулеметов, документы павших, амуницию. Собранное продовольствие и имущество собирал под свое крыло Горохов – приехавший по такому случаю из тыла. Группа танкистов пыталась реанимировать несколько Т-26, поврежденных взрывом крупной авиабомбы. Один из танков внешне не имевший повреждений лежал на боку и бойцы под руководством младшего сержанта в синем обгоревшем комбинезоне и обожженными руками пытались поставить его на гусеницы.
Все шло более или менее хорошо. Военные готовили позиции. Гражданские мужского пола выдернутые из колонн, после проверки документов и беседы формировались в отделения и взвода под руководством одного из сотрудников милиции направлялись для изучения оружия. Еще одна группа под руководством одного из моих бойцов собирала и хоронила, в нескольких соединенных между собой воронках, погибших...
Пока было время, побеседовал с лейтенантом милиции. Девятнадцатилетний курсант Андрей Иванович Леонов учился в Смоленской школе РКМ и после сдачи экзаменов собирался в отпуск, когда грянула война. Дальше - ускоренный выпуск, необученный личный состав истребительного отряда – собранного из нескольких сотрудников милиции, комсомольцев и рабочих МТС. Личный состав дежурил у важных объектов, охранял мосты, прочесывал местность в поисках диверсантов и сбытых летчиков врага. С начала войны не было ни одного спокойного дня. Бомбардировщики люфтваффе постоянно прорывались к железнодорожной станции «Энгельгардовская» и бомбила расположенные рядом с ней аэродромы «Шаталово» и «Боровое», где располагались наши тяжелые и дальние бомбардировщики. Истребители, прикрывавшие аэродромы и станцию несколько раз сбивали самолеты врага. Вот на поиски их пилотов и посылали истребительный отряд. Хватало и других забот. Несколько раз ловили саботажников и паникеров прочесывали местность в поисках дезертиров. Рассказал он и о разгроме колонны. Его отряд шел в ее конце и успел вовремя уйти под защиту деревьев, а вот остальные не успели. Бомбардировщики шли с востока, поэтому их приняли за своих и не стали давать команду «Воздух». Так и приняли свою смерть в строю. Через полчаса после бомбежки, когда выжившие в том аду стали вновь собираться в колонну над дорогой и лесом с запада появилась тройка краснозвездных «Чаек». Они несколько раз заходили на остатки колонны, расстреливая из пулеметов грузовики и людей, что пытались спрятаться от них в лесу или бежали по полю. «Фингал» свой Андрей получил, когда пытался остановить разбегавшихся людей. Топливо с подбитой и брошенной техники, кстати, слили местные жители. Что ж их можно понять. Где в оккупации потом найдешь топлива для керосинок.
Мое внимание привлек шум на шоссе – там три грузовика с несколькими бойцами в касках, пытались проехать мимо фильтра. Из кабины передней машины выскочил человек в советской полевой военной форме со шпалами майора и попытался качать права. Но был резко остановлен Сергеем, который направил на него ствол автомата. Видя его действия, и остальные бойцы заслона навели оружие на автомашины. Бойцы в кузовах пытались тоже возмущаться и даже угрожать оружием, но замолкли, когда у них над головой прошла пулеметная очередь. Матюгающегося майора в сопровождении нескольких моих бойцов доставили под мои ясные очи.
Хороший был «майор». Высокий, плотный, потный, лысый, пьяный, красномордый, с большим черным кожаным портфелем в руках, в мятой командирской форме, растительностью на лице, с расстегнутой пистолетной кобурой (пистолет у него Петрищев отобрал) он пытался задавить моим авторитетом своих шпал. А уж, какие обороны использовал в речи. Просто позавидуешь словесному запасу. И требовал и возмущался и даже с кулаками пытался лезть. Ну да это мы уже проходили. Осадил. Жестко. Не нравился он мне и с каждой минутой все сильнее. Не соответствовало его поведение старшему командиру, послужившему свое в войсках. «Старый вояка» давно бы понял несуразность подчинения «чекистов» армейскому лейтенанту. Да и по возрасту слишком молодой. Осознав, что на «арапа» не прокатит, «майор» сменил тон и более спокойным тоном поведал о своих приключениях. Интересный у него выходил рассказ. Особенно по поводу того как он чуть ли не единолично спас из Горок ценнейшее имущество и с боями вывозит его в тыл. А мы такие плохие его не «пущаем». Несмотря на то, что документы у «майора» были вроде как в порядке, маршрут движения его колонны вызывал сомнение. Почти неделю скитаться по лесам имея три грузовика и карту дорог? Не смешите мои шнурки! Тут ходу максимум двое суток, даже если в каждой дыре останавливаться. К документами тоже вопросов хватало. Удостоверение личности без фотографии, печать и штамп тусклые. Ну да таких хватает, мне в Бресте такое же предлагали. Путевой лист открытый, конечный пункт не указан. Иных документов нет. Даже партбилета, который по идеи у каждого старшего командира должен быть. Пришлось майора и его команду брать в оборот. До стрельбы дело дошло. «Бойцы», из последней машины поняв, что дело «пахнет керосином», в кусты рвануть хотели. Глупые. Там же пулеметный расчет стоял именно для такого случая. Заодно и водилу с первой машины прихлопнули, а нечего было «шмалять» по народу из автомата и пытаться «сделать ноги». Хорошо, что хоть не попал ни в кого. Погранцы быстро сообразили, что к чему, всадив всего несколько патронов в «тушку» водилы. После этого остальных разоружили довольно спокойно. Видно поняли, что шутки кончились. Хороший груз «майор» и его команда везли. Продовольствие, табачные изделия, швейные машинки, иглы, отрезы ткани, военное обмундирование и амуниция, женская и мужская гражданская одежда, столовое серебро и картины, фарфор, старинное и современное оружие. И где только они это набрали? В портфеле у майора нашлись золотые и серебряные ювелирные изделия и куча денежных купюр. Объяснить происхождение вещей «бойцы с майором» не смогли, а раз так-то они пополнили группу «разбора». Только вот форму с них пришлось снять. Чего добру пропадать. Кололи мы их с Сергеем Петрищевым и еще несколькими погранцами жестко. Долго разбираться времени не было. Леонов вел протокол допроса. Все было просто до безобразия. Группа заключенных бежала со строительства аэродрома под Минском и куролесила по дорогам и весям. Пользуясь неразберихой отступления и слабостью службы охраны тыла, они захватили несколько автомашин и раскатывая на них грабили беженцев, разворовывали все, что плохо охранялось или лежало. Военную форму и документы взяли с убитых ими военных. Ну а раз так, то с ними поступили по законам военного времени. И рука не дрогнула, кончая этих гадов. Захваченное имущество под свою опеку взял Петрович.
Вскоре прозвенел звонок о том, что наше время истекает. В небе появился вражеский авиараведчик. До этого люфтвафее как то не удостоило нас своим посещение, самолеты врага шли южнее. Покружившись над дорогой и лесом, он ушел к Монастырщине. Как следствие его появление стало ускоренное движение беженцев. Поток, которых становился все реже.
Вторым звонком стало появление колонны из нескольких десятков подвод с ранеными. По словам ездовых немцы прорвали оборону в районе Новомихайловки. Наши еще держатся в Михайловке, но немцы «прут», оставить их практически нечем и их скоро надо ждать. В качестве подтверждения их слов стал далекие раскаты грома в той стороне.
Что ж пора было проверить как мои бойцы приготовились к обороне. За оборону у реки даже не волновался. Там парни обученные и без меня знали что делать. По докладу Володина за те несколько часов, что были в нашем распоряжении, все что могли сделали. Подготовили траншеи, расчистили сектора обстрела, убрав лишние кустики и деревья. Установили минные ловушки и растяжки. Три танка хоть и не смогли реанимировать, тем не менее, превратили в БОТы, обложив мешками с землей и вырыв позиции для пулеметчиков. Перевернутый танк поставили на гусеницы и при помощи ЗиСа загнали в воронку, как в капонир. Танкист что руководил работами, где то достал пару канистр с бензином и доложил о готовности к бою. Даже пару дзотов напротив моста подготовили. Правда, не все еще замаскировали, но все равно готовы. Оставив Петрищева продолжать фильтровать бредущих на восток и готовить предмостовые укрепления, в сопровождении Леонова и Никитина проехали по остальным позициям.