#72 Влад Савин » 25.09.2011, 20:50
(продолжение эпизода Диксон)
Старший майор времени не терял. Сначала, вместе с Петровичем, наскоро перешерстили информацию из будущего, ища любое упоминание – об упомянутых тайных аэродромах. Затем Кириллов отправился допрашивать командира «Шеера» - здраво рассудив, что тот должен был знать, куда по его приказу отбыл гидроплан. Вернулся, снова о чем-то долго говорил с Сан Санычем, опять ушел в местное НКВД, где держали немецкого командира и офицеров – и по причине важности их как источников информации, и ради изоляции от экипажа. Вообще, к возможному бунту пленных отнеслись с полной серьезностью – вплоть до того, что береговые батареи были подготовлены для стрельбы по острову, на обратных директрисах, на случай если фрицы вырвутся на свободу - но те пока вели себя смирно.
Со второго допроса герр Меедсен-Больдкена, Кириллов вернулся повеселевшим. И сразу попросил меня приказать Ухову отправить сообщение в Архангельск. Сопоставлением информации от немца, и из нашего времени, было установлено четыре точки – две на земле Франца-Иосифа, одна на Новой Земле (куда и улетел гидроплан с «Шеера») и одна, самая опасная – в архангельской тундре, близ восточного берега Горла Белого Моря – достоверных координат командир крейсера не знал, но уже в девяностых там был найден заброшенный аэродром возле Окулова озера, похоже что речь шла именно о нем. Именно с него немцы взлетали перехватывать наши самолеты, патрулирующие над Белым и Баренцевым морем. Больше - не полетают.
Наши тем временем, разминались на берегу. Притащили из окрестной тундры черники, брусники, грибов – сдали на камбуз. При этом едва не были арестованы местными батарейцами – но быстро опознаны кем-то из видевших наш сход на берег, в общем завершилось как обычно, мир-дружба-водка. Были по возвращении допрошены совместно Кирилловым и Пиночетом – клялись и божились, что лишнего не болтали, однако же наш «жандарм» как положено, не поверил, и привлек местного особиста, который разыскал тех артиллеристов для «дружеской» беседы, брал ли он подписки о неразглашении, не знаю. Посетили клуб, где оказалась кинопередвижка – смотрели то ли «Волгу-Волгу», то ли «Веселых ребят». Оценили выбор в столовой – где основными блюдами были вполне приличный борщ, и по сезону, перловка с грибами (как это провели по канцелярии, не знаю – но продаттестаты всем нам вручили).
Юрка-Брюс ради любопытства добыл сухарь – из тех, которыми кормили пленных фрицев. И на спор, забил им в доску гвоздь – причем сухарь не пострадал. Видевший это боцман с «Сибирякова» лишь посмеялся:
-Размачивать надо: если в кипятке или в чифире, то прям как хлебушек делается. Можно и в холодной – но там держать надо подольше. А если так – конечно, зубы сломаешь. Мы – привычные.
Интересно, а фрицам это кто-нибудь разъяснил? Сколько арийских зубов уже пострадало?
Пленные были в эти дни главным зрелищем и развлечением для местного населения - как заезжий зоопарк. Вид у вояк кригсмарине был вовсе не бравый – под открытым небом, на голой земле – а где тут найти свободное помещение на тысячу человек? Никакого сочувствия, лично у меня, эти арийские сверхчеловеки не вызвали – в конце концов, никто их на нашу территорию не звал.
На следующий день прибыл обещанный конвой – для охраны пленных и сопровождения их в Норильск. Один пароход, три буксира тянущие три больших баржи – несколько особистов, надо полагать, для первичного опроса и фильтрации, и рота охраны: старлей-командир, десяток сержантов, и рыл двести хмырей. Говорю о них так, потому что на солдат они были абсолютно не похожи. Я хоть не пехотный майор-строевик – но только что призванного салагу от «годка» а тем более «пиджака» (имею в виду матроса - аналог сухопутного дембеля, а не гражданского недоофицера), отличу за двадцать шагов. И могу авторитетно заверить, что эти – к армии имели такое же отношение, как я к балету. Мешковатые шинели, фуражки блином, петлицы мышиного цвета – у НКВД вроде другой был? – а рожи такие, что увидев в темном переулке, законопослушный обыватель закричит «караул», не дожидаясь когда у него попросят кошелек и часы. Или в гулаге уже охрану из контингента стали набирать?
Нам было, по большому счету, плевать – но десятка два этих морд хотели устроить драку с нашими, прямо на берегу – причем что характерно, местных, морячков и батарейцев не трогали – а прицепились именно к нам, по чисто уголовной манере, незнакомых ставить на место. Наших было меньше – но в их рядах оказались аж четверо большаковских убивцев, так что результат скорее всего был бы в нашу пользу – но все быстро закончилось, не начавшись. Прибежал местный особист, вместе с командиром этих рыл – причем едва увидев его, хмыри тут же сдулись – похоже, они боялись до одури. Затем старлей произнес речь – которая, если отсеять мат, заключалась в паре предложений: это корабль НКВД, его экипаж тоже весь по ведомству НКВД, вы знаете, что полагается за нападение на сотрудников НКВД, да еще по законам военного времени? Или кто-то назад захотел – так мы счас это вмиг устроим! Вы еще и с оружием – товарищи моряки, они вам оружием угрожали?
Хмыри буквально побелели. Наши в общем-то, крови не хотели – короче, старлей с прибежавшими сержантами погнали свое воинство прочь, едва ли не пинками. Особист грозно поглядывал вслед – мы с Кирилловым, успевшие к самому концу, тоже.
=Не беспокойтесь, товарищ капитан первого ранга! – сказал особист – они теперь ваших, за сто метров обходить будут, боясь чихнуть.
Оказывается, я был прав в догадке, точно, «контингент»! Еще до войны, в гулаговскую вохру активно брали заключенных, естественно не политических, а «социально близких», то есть уголовных. Они несли полноценную службу, с оружием – но числились отбывающими срок. Теперь же, когда охрану тоже перетрясли, послав надежных и боеспособных на фронт, доля таких «сидельцев» в ней резко возросла. Военнослужащими они, однако, не считались, воинских званий не имели, носили знаки отличия серого цвета и серые же значки с надписью «охрана», вместо красноармейских звездочек на шапках. Наказанием за провинность у них было, разжалование назад в обычные зека – но так как они, держась за свое место, обычно лютовали больше обычных охранцов, то такой разжалованный легко мог из барака живым не выйти. А нападение на сотрудника НКВД, да еще в военное время, да еще с оружием – это высшая мера, однозначно!
Да, законность тут, однако.. Вот не могу представить, чтоб горбатый главарь из «места встречи», даже в пьяном бреду помышлял, когда-нибудь стать уважаемым человеком! Депутатствовать, покупать заводы чтоб снести и построить очередной бизнес-центр, давать интервью «как обустроить Россию», и ногой открывать дверь в министерский или прокурорский кабинет. Или как какой-нибудь Вахид из Дагестана, отслуживший десять лет назад - держать на военной базе кабак и попутно заниматься черт знает чем, вместе с бандой головорезов, именуемых его родней – причем управу на них не могли найти ни милиция ни прокуратура с комендатурой. Здесь с этим все гораздо проще. Организованная преступность – кем организованная, с какой целью? А ну, пройдемте, гражданин! Короче - «кто не работает –тот не ест», во всей красе: вся обязаны вносить свой вклад в общее благо, даже уголовная сво…!
А ведь что интересно – немцы пленные, кому повезет вернуться домой, будут после рассказывать, и писать мемуары, про звероподобных русских солдат. Сами абсолютно уверенные в своей правоте – поскольку видели, своими глазами. Откуда колбасникам знать – что те, кто лупили их прикладами трехлинеек, к РККА имели отношение, как коза к апельсинам?
А мы, выходит, уже числимся – сотрудниками НКВД? Хотя по справедливости, защитники Отечества и должны иметь куда более высший статус, чем всякая уголовная шваль. А абсолютное и всеобщее равенство – оставьте бородатому Карлуше.
Ну и пес с ним – мне еще думать надо, что я завтра товарищу будущему адмиралу Зозуле скажу!
Vlad1302
забыл, что имеем дело с дизельным броненосцем, а не с другим крупным кораблём Кригсмарине. Действительно, двухвальная ЭУ. 
У герра Меендсена просто не хватит логических умозаключений, чтобы "утюжить" море одиннадцатидюймовками, когда корабль без хода, тонет, а поблизости шастает чужая ПЛ. 
