#1091 Влад Савин » 22.01.2012, 02:40
вспомним однако и про ГГ. Чем он там в Северодвинске занят?
-------------------------------------------------------------------------------
Анна Смелкова. Северодвинск (Молотовск)
-И чем вы можете быть мне полезны, товарищ лейтенант госбезопасности?
А что мне ответить? Что я к флоту раньше никакого отношения не имела? И море лишь с пароходика рейсом на Петергоф видела? Разве что отец в Риге мастером был, на верфи Мюльнграбенской, которая еще при царе эсминцы строила? Оттуда он маму мою увез в Петербург, ой, Ленинград, не говорят сейчас по-старорежимному. Так я и про партизан и подполье лишь в книжках читала, еще полтора года назад.
-Товарищ Кириллов вас рекомендует. Но мне надо знать, что вы умеете. Чтобы знать – что можно с вас спросить. А что – с отдавшего вам приказ, неисполненный из-за вашей необученности.
А в самом деле, что я умею? До июня сорок первого – ничего особенного. Отец, хоть и большевик со стажем, но не по линии партийной, а начальник участка на Балтийском заводе. Мама при царе в прислугах ходила у барыни, последние годы в школе учительствовала, немецкий язык. Ну и я – как водится, «Будь готов к труду и обороне», стрелять метко у меня очень хорошо получалось, что из винтовки, что из пистолета, нормативы все сдавала, даже с парашютом еще до войны, пару раз удалось. Школу закончила без медали, но и без двоек – в тридцать девятом. Комсомол - а как иначе? После – учиться хотелось. Квартира наша на Плуталовой улице была, на Петроградке – а в доме соседнем, жил сам Перельман! Сколько я в его «Дом Занимательной науки» ходила, у нас там целый кружок был, кому интересно, школьники, и даже студенты! Яков Исидорович нас дома принимал, рассказывал и показывал много. Кто книги его читал – тот поймет, насколько интересно это было.
Например, как приемник детекторный работает? Что, вы собрать его не умеете? Я в четырнадцать лет первый свой сделала. У нас во дворе почти у каждого мальчишки был. Просто ведь совсем!
В университет хотела на матмех поступить, или физмат. А вышел – инъяз. И мнение общее, что не для девушек это – хотя летать как Гризодубова тоже раньше невозможным казалось. Я ведь и немецкий учила, потому что большинство книг научных и технических на нем, а не из-за Гете и Гейне. Кто-то может и их хотел, в подлиннике прочесть – ну а я. «Диалектику природы» Энгельса. А дал ее мне, на русском, конечно, Яков Исидорович. И там так все объясняется – основы мира, у самых простых вещей!
Но в том-то и дело, что перевод. У каждого слова, значений много, и синонимов – а это, оттенок свой. И в сумме, смысл может меняться – не на противоположный, но какие-то детали пропадут. Вот мне и захотелось – тем более, по математике я подготовиться не успела, а на немецком говорила почти свободно, от мамы научилась, у нее ведь при царе барыня немкой рижской была, и маму держала скорее в компаньонках, чем в прислуге, хороший была человек, хоть и из благородных (только сказать об этом нельзя сейчас никому). Два курса отучилась, все было как у всех. И вот – война!
Дядя Саша, товарищ Кириллов, с моим отцом знаком давно был. Я с малых лет помню, как он к нам заходил. То чаще, то реже – даже когда вдали служил, если в Ленинград приезжал, так в гости непременно. Папа рассказывал, что дядя Саша однажды даже ему предлагал в ГПУ работать (тогда еще не НКВД) – так папа ответил, нет, кому-то шпионов и оппозицию ловить, а кому-то и корабли строить. Мне это по душе – а насильно мил не будешь. Дядя Саша понял – в друзьях с папой остался. И даже помог в тридцать восьмом, когда у папы неприятности были.
В военкомат тогда всей группой пошли. Кого-то завернули, как негодного по здоровью – ну а мне, и еще двенадцати, направление дали, в дивизию Народного Ополчения. Домой забежала, попрощаться – и дядя Саша там. Ополчение? В другом месте послужишь! Да ты пойми, дуреха, ты на большее способна, чем войсковым радистом или инструктором – и неизвестно еще, где труднее будет. Бумаги давай – с военкоматом я сам решу. И добавил, под нос – «отца твоего не сумел уговорить, талант в землю, так может с тобой выйдет».
Так вот и пошло – Школа. Учили по шестнадцать часов в сутки. Деревенским проще было – те хоть лес знают. Ну а у меня – лишь летом дача за Вырицей. Зато стреляла я если не лучше всех, то в первой десятке точно. Радиодело, немецкий – тоже легко. А вот что-то заметить, оценить, выводы сделать – это наверное, от общения с Яковом Исидоровичем, который учил, что даже в простых вещах можно неожиданную сторону найти, и всегда вопросы задавать, зачем и откуда?
Это заметили. И готовить стали – уже не просто «поди увидь взорви убей». Как «Таню» - Зою Космодемьянскую; подругами мы не были, группы разные – но виделись, говорили. Но их отряд в подмосковные леса бросили – а меня в Белоруссию. Шестеро нас было, в том числе девушек двое – им незамеченными пройти легче: сразу хватали фашисты парней, возраста призывного. Контакт был.. в том-то и дело, что не было его, считай. У лейтенанта Морозова, в нашей Школе служившего инструктором, двоюродная сестра в Минске осталась. И он клялся, что Наташа - наш, советский человек! Вот и надо было мне ее найти – война, сколько людей потерявшихся к родне спешат прибиться – и дальше, по обстановке. Уж очень надо было нам знать, что там делается – и сведения, и с партизанами связь. Ребята в лесу остались – а мы пошли. Мариша на связи должна была быть, если мне зацепиться удастся.
Нет, не предавала! И с немцами не спала! Да, это связано – зацепиться в управе удалось, не так много людей советских готовы были на службу к фашистам, но как выдвинуться, чтоб заметили, чтоб знать больше? Если не через постель – то талантом, усердием, организаторскими успехами! Играла такую мышку зачуханную, серый чулок, которая за пайку, за кусок лишний, гору насквозь пророет – но мужчинам абсолютно неинтересную. Ну а начальники.. они везде одинаковы – рады черную работу на кого-то спихнуть. А анализируя данные по жилью, продовольствию (для квартирующих и проходящих войск) можно кое-какие выводы сделать!
Первые недели было погано. Что на фашистов работаю – а нашим никакой пользы еще не принесла. Больше всего обрадовалась – когда наши ворота кто-то дегтем ночью облил: есть значит в Минске советские люди! Как мы с Маришей и Наташей этих в следующую ночь выслеживали – пацаны оказались, семнадцати лет! В общем, они стали первыми в Организации. А дальше – все записано, как было! До самого конца.
Товарищ адмирал, Михаил Петрович, ну не могла я иначе! Зимой было – на улице соседней, пьяные фашисты детей расстреляли, с горки катавшихся, просто так! И там – я увидела будто, сейчас этот гусь фашистский уходит, суя парабеллум в карман, и щенок его тоже – а десяток трупиков на улице! Как будто под руку кто-то меня толкнул.. Он струсил – мы, подполье, тогда уже репутацию имели! Ну не могла бы тогда после, не Мата Хари я, не могу вот так, мимо пройти, улыбаясь! Вот и вышло..
Меня ругали очень, за взрыв тот. Что из-за него гестапо взбесилось. Мне тогда хотелось – лишь дверью хлопнуть, посильнее. Уже не играя, не притворяясь – не от мышки серой, которую они знали, а от себя. В том кафе по вечерам одни офицеры собирались. В сумке моей так сделано было – если бы меня схватили, успеть за веревочку дернуть, на палец намотанную, сразу рвануло.
В отряде было – записано верно. Тридцать два точно, еще двадцать один не в счет, может ранены только. Я считала – или кому в голову целила, или когда после сама проверяла. Да, и добивать приходилось. Это ведь не люди, а фашисты. Чем больше их сдохнет – тем лучше для нас! Было позже, в лесу хлопец из второго взвода, Михась, ко мне полез – а как я отказала, шлюхой немецкой назвал. Я ему – по лбу, рукояткой ТТ. Так командир, товарищ Вихорев сказал – у «товарища Татьяны» убитых немчиков тридцать, а у тебя трое, и то один полицай – так что марш в хозчасть, три наряда, пока шишка на башке не заживет.
А затем меня вывезли. Сказали – для предания суду трибунала. За срыв работы и разгром Организации. И бежать успели не все, и по новой подполье пришлось создавать. Неделя – не в тюрьму, не на гауптвахту, а «под домашним арестом». А дом в Ленинграде, н Плуталова, бомбой разрушен. И родители умерли, еще зимой. Койка в казарме, и вещмешок – вот и все, что осталось. Ждала – что на фронт, к чему еще могут приговорить?
Но не было трибунала. А в самолет меня, под конвоем сержанта ГБ. В Архангельске дядя Саша, ой, товарищ комиссар ГБ Кириллов встретил. И сказал – спас я тебя от суда, ради нового задания, важного очень. Но если и его провалишь – то не взыщи. Уровень «ОГВ», да, сам товарищ Берия дал «добро», дело на контроле - так что за разглашение, уже не фронт, а расстрел. Тебе также будет присвоено звание «лейтенант ГБ», но это просто затем, чтобы к такой секретности тебя допустить (странно ведь – в Школе обучались, присягу принимали – а формально, штатскими остались, без званий). За мной – слушай и смотри. Вот и все.
Так что нужно делать, товарищ контр-адмирал?
Контр-адмирал Лазарев Михаил Петрович.
Ну «жандарм», ну жук! И что мне теперь с этой девочкой делать?
Если и роль играет, то очень хорошо. Не переигрывает, не недоигрывает – в самую меру. Значит примем, пока в отсутствие доказательств обратного, что ее история – правда.
Тем более, что я ведь что-то слышал! В той, прошлой жизни. Год семьдесят девятый, я пацан совсем, третий класс – к девятому мая представление готовим. Там еще стишок был – как фашисты детей наших расстреляли, с горки катающихся, в Новый Год. Один сказал – вот посмотри, Альфред! Как веселятся русские щенята. Второй лишь пьяно промычал в ответ. И стал стрелять в детей из автомата.
И про «товарища Татьяну» я тоже читал, подростком еще. Помню смутно – но была такая, «беспровальная разведчица», именно в Белоруссии, в Минске – и случай с рацией вынесенной из гестапо, именно с ней, точно. Погибла она в сорок четвертом, трех недель не дожив до освобождения.
А ведь «жандарму» я про эти свои воспоминания не рассказывал! Выходит, встретился мне реальный персонаж? Которую тоже, помнится, сделали Героем посмертно, как Зою? Или все же там другая была? Хотя по характеру, психологии – на эту очень похожа!
Ну а дальше – дело техники. Лучшая случайность, это которую мы сами организуем. Добрый «дядя Саша» услышал, примчался на помощь – как же! Я скорее в спецпометку в личном деле поверю – «такого-то известить». Да и при всем уважении к «жандарму», не думаю, что в его круге знакомств не было других кандидатур!
Что он хочет, ясно. Как в СССР – «не женат, за границу не пустим». Попросту – якорь чтобы был, здесь держащий. Нет, ничего против не имею – мнение мое, что у нормального мужика дом должен быть, обязательно, и чтобы кто-то там ждал! Ну и про детей-внуков я сказал уже – это пока молодой, приятно, с красивой феминой, радоваться жизни, вкушая удовольствие. Ну а после – одинокими оставаться, не нужными никому?
Так она же девчонка совсем! В бумагах, двадцать второй год рождения, ей же двадцать всего! А это, знаете, серьезно. Друг у отца моего был, в Ленинграде – так же, любовь поначалу, плевать что ему сорок четыре, ей двадцать один! Все как у людей, дом полная чаша, мужик работящий, сын родился, даже в девяностые было еще ничего. А кончилось чем? Ему шестьдесят, ей тридцать семь – он дед уже, она в самый цвет вошла. Дальше объяснять – или не надо? Как в песне – «когда разлюбишь ты меня, я очень быстро постарею», бутылка еще, что не нужен никому – и сына убили в Чечне. Сгорел мужик за год – при мундире и орденах хоронили, как положено отставному инженер-капитану первого ранга, друзья были, и отец мой, и я – а жена бывшая в Египте, с новым хахалем. Так и здесь – ей двадцать, мне сорок два. Другого встретит, молодого и красивого – мне что, его на дуэль? Так новый появится.. А делить с кем-то и делать вид – не смогу!
Ладно, лирика это. Чем же мне ее нагрузить? Ну нет такой должности «просто хороший человек» - обязанности по штатному расписанию положены каждому, иначе непорядок. А если их нет – значит, надо придумать.
-Значит так, Аня. Первое – без званий, по крайней мере не в официальной обстановке. Второе – Александр Михайлович, в общем, верно рассказал, что мы должны делать.
Даю вводную: к нашему кораблю, тайне «Особой Государственной Важности» Советского Союза проявляют большой интерес, как немцы, так и разведки наших заклятых друзей. Причем со вторыми едва ли не сложнее – если с Абвером просто, разоблачить и арестовать, то что с союзниками делать?
Им известно, к сожалению, о существовании «очень большой подводной лодки». Еще хуже, что они догадываются о роли, которую наш корабль и его экипаж сыграли в разгроме немцев в Заполярье и уничтожении их флота. А значит они предпримут все усилия, чтобы получить подлинную информацию. А этого допустить нельзя – ни в коем случае.
Следовательно, надо ожидать чужую возню вокруг корабля, завода, и экипажа – я имею в виду не команду, в береговую в/ч. Да, ту самую, где волей командования, вам придется служить.
(интересная коллизия: если «Воронеж» входит в состав этой в/ч номер.. , куда кроме собственно лодки включено еще много чего – то формально, командир лодки есть лишь командир одного из подразделений, а верховодит всем командир и штаб в/ч. Штаб в наличии – а вот командира, непосредственно надо мной, нет! То есть я, выходит, на двух должностях?)
Так вот Аня, предполагаю, что вероятный противник будет крутиться около – заводить знакомства, собирать слухи, и конечно, особый интерес к самым незначительным бумажкам. Нам же следует это пресекать, причем еще на ранней стадии. Как – для начала, знать все обо всех, кто допущен. И сразу замечать непонятки. Ну как в романе детективном, про Эркюля Пуаро (тьфу, в этом времени детективы иностранные читали?) – «сыщик заметил, что от некрасивой женщины пахло очень дорогими духами. Следовательно у нее есть любовник – которого она содержит. Значит, она могла взять деньги из сейфа, ну а когда обнаружилось – подсыпать яд». Ну примерно так. В то же время, самый лучший способ скрыть тайну, если даже она утекла к противнику ,это разбавить ее огромным количеством лжи, «дымовой завесой». Так что очень возможно, что придется и распространять ложные слухи, или выбросить в корзинку какой-нибудь якобы секретный документ.
Что будет конкретно на вас? Ну, вы же моя секретарша – адъютантом назвать, как-то неудобно! Да и для дела вредно. Лучше вам забыть, внешне, про «лейтенанта ГБ». Для всех вы должны быть – не более чем младшим лейтенантом береговой службы ВМФ. Или вообще гражданской вольнонаемной?
Роль – ну тут на ваше усмотрение. Серая мышка, делающая свою работу – или, уж простите, Аня, это не к вам а к вашей «маске», обывательница с куриными мозгами, важная от вхожести к Самому, то есть ко мне. Вторая роль – просто удобнее для исходящих сплетен; что-то увидеть, или услышать, и по большому секрету сообщить.
Можете, для дела, делать другим намеки, что вы со мной.. Я эти слухи опровергать не буду.
Подчиняться будете только мне. И приказания получать – только от меня.
Есть вопросы?
-Товарищ контр-адмирал. Ой, Михаил Петрович! А как там, в будущем? Построили коммунизм?
Vlad1302