Я-истребитель. Я-истребляю. 2. (Черновик)

[lector]

..."Стоянки самолетов не привлек моего внимания"...не привлекли.

[mak2011]

шести орудийного состава

Вероятно, шестиорудийного? В смысле, состоящего из шести орудий? Тогда слитно.

Уничтожать стоянки будет вторая волна состоявшая из

Состоящая. Иначе не согласуются времена.

Тоже делали другие пары вдали.

"То же". В смысле, "то же самое".

То что мы подавили не все зенитки я был уверен

"В том, что мы..."

не для того что мы ожидали нападения

Не то чтобы мы ожидали нападения...

по привычки

По привычке.

Недолго, но нам должно хватить.

Лучше "ненадолго".

В общем не смотря на лично мною

В общем, несмотря на...

В отличии от остальных

В отличие.

При таком выводе могу сказать

Может быть, "таким образом, могу сделать следующий вывод"? А так получается, что кто-то сделал вывод, после чего ГГ что-то собирается сказать.

В течении двух недель

В течение.

[mak2011]

По заключения я сказал:

В заключение.

до пятидесяти одного лично и семь в группе.

Семерых.

Отдельная тема - знаки препинания. К сожалению, автор их расставляет как Бог на душу положит. По сути, их просто надо расставить заново.

[Владимир_1]

Тут будет вставка, от немецкого командования в зоне ответственности Юго-Западного фронта.

На этот раз обошлось без спешки. Сперва железкой отправили БАО. Он ушел сутки назад. Потом на Крымский фронт вылетели мы. Мы это не весь полк, включая Дугласы, а шестерка «лавочкиных». Это и моя пара и звено прикрытия под командованием старшего лейтенанта Мельникова. Наша задача за пару дней найти, и при возможности приготовить площадки для охотников. В общем, свести все в общую схему, ну и пообщаться с местным командованием. Будущее место нашего базирования было левее Керчи. Там был старый аэродром местно аэроклуба, туда мы и направлялись.
Перелет был с одной посадкой на промежуточном аэродроме для дозаправки. Там мы немного размяли ноги и пообедали, после чего продолжили перелет.
Наконец вода под нами закончилась, показался порт и сама Керчь. Ориентиры не подвели, мы вышли точно на город. И с этим начались проблемы, которые мне сразу не понравились. Несмотря на то что мы заранее известили о своем прибытии – за день – по нам немедленно открыли огонь зенитные средства входившие в оборону города.
- Да они что охренели?!- услышал я возглас Мельникова, нарушавшего радиомолчание. Я бы тоже нарушил если бы в двадцати метрах от меня разорвался шрапнельный снаряд. Непонятно на чем держалась машина лейтенанта, но измочаленные плоскости и радиостанция еще держались, как то пережив близкий разрыв.
- Трясогузка, дымишь. Иди на снижение,- быстро приказал я. Позывные мы поменяли, так что некогда бывший Глухарем, Мельников, стал Трясогузкой.
В отличие от звеньевого остальные машины не пострадали. Мельком глянув на уходившую вниз пару, я привычно делая противозенитный маневр стал связываться со штабом ВВС фронта, благо соответствующие коды мне дали. Вторая пара под командованием старшего сержанта Дмитриева с ведомым сержантом Кожедубом ушли в сторону делая такой же маневр отвлекая внимание от пары Мельникова.
Мои переговоры с дежурным по штабу быстро переросли в настоящий мат. Дошло до того что я пообещал спуститься и набить ему морду. Не знаю что именно подействовало, но почти мгновенно, как будто зенитчики этого дожидались, все стихло.
- Блин. Надо было тебя раньше прибить пообещать,- оставил я за собой последнее слово.
- Прибилка не выросла!- не отстал дежурный.
Крепко сжав зубы я промолчал, по-другому отвечу.
Снижаясь, мы подождали пока лейтенант посадит подбитый истребитель, и освободит полосу, стали заходить на посадку. Сели мы не на новое место временного базирования, а на большой аэродром в пригороде. Докатившись до большой башни со следами налета, были выбиты окна и стены издырявлены крупнокалиберными пулями, я загнал машину к остальным. Выбравшись из машины, застегнул комбинезон на груди, дул пронизывающий ветер. Не смотря на то, что тут было не так морозно как на Юго-Западном фронте, но тоже холодно. Первым делом я побежал к машине Мельникова. Мне не нравилось как рядом бойцами и моими летчиками суетились врачи.
- В чем дело?- добежав, первым делом спросил я.
Оказалось лейтенанта все-таки ранили. Шрапнельный осколок зацепил икроножную мышцу, рана неприятная, но ничего страшного.
- Неделю летать не будет. Большая кровопотеря,- сказал осмотревший Мельникова врач.
- Вы командир?- отвлек меня командный голос из шума толпы окруживших раненого и его машину бойцов обслуги.
Обернувшись, я увидел лейтенанта НКВД с двумя бойцами с красными повязками дежурной смены на рукавах.
- Да, это я и есть. Капитан Суворов. Вот мои документы и приказ,- ответил я.
- Точно. Суворов, а я смотрю на кого вы похожи,- улыбнулся лейтенант, но документы изучил очень внимательно.
Поставив Степку старшим, я велел замаскировать машины на краю летного поля, подальше от зениток. Обычно именно на них приходиться первый удар, так что укрывать истребители возле зениток это большая ошибка.
Не смотря на то, что директивы были приняты недавно, на аэродроме царил образцовый порядок. Было видно, что местный хозяин на своем месте.
«А это видимо он едет»- подумал я заметив две «эмки» направлявшихся к нам.

[Баобаб]

Владимир_1
Извините но слишком натянуто.
Надеюсь отдых в Казани бкдет баготворным.

[Александр]

стал Трясогузкой.

опять по связи мрак... и по позывным и по самому ходу... В воздушеые бои уже не лезу...

[Янек]

А мне нравится!

[Ross347]

"- У опушки леса ожила зенитка,- услышал я в эфире. Видимо кто-то из пилотов штурмовиков внизу, засек ее."

Как то не верится,что в бою кто то будет использовать такие обороты речи.
Скорее закричит-Зенитка у опушки!Или-Зенитка справа (слева)
Или как там положено сообщать об обнаруженной цели?
Но вряд ли применит слово "ожила".

[Misha1012]

Я бы тоже нарушил если бы в двадцати метрах от меня разорвался шрапнельный снаряд.

Оказалось лейтенанта все-таки ранили. Шрапнельный осколок зацепил икроножную мышцу, рана неприятная, но ничего страшного.

По самолётам стреляли мелкими снарядами (25, 37 мм и т.д.), те при попадании взрывались и снарядами крупнее (76, 85 мм и т.д.) которые взрывались в воздухе.
Так что если это зенитный снаряд, то не шрапнельный.
Если зенитных нет, то могли и шрапнельным стрелять. Тогда лётчик ранен не осколком, а шрапнельной пулей.
С уважением.

[Misha1012]

"- У опушки леса ожила зенитка,- услышал я в эфире. Видимо кто-то из пилотов штурмовиков внизу, засек ее."

Как то не верится,что в бою кто то будет использовать такие обороты речи.
Скорее закричит-Зенитка у опушки!Или-Зенитка справа (слева)
Или как там положено сообщать об обнаруженной цели?
Но вряд ли применит слово "ожила".

Это беда у нас такая была. Никакого порядка в эфире. Всё подряд болтали. Толком с этим никто не боролся.
На самом деле это мешало нам и помогало немцам. Нужно наводить дисциплину в эфире.
С уважением.

[mikimi]

Сверчок, в сторону! У тебя на хвосте «мессер». Сделай бочку, ты выведешь его под пушки Сотого.

Простите, но верится слабо, даже вообще похоже на трендёжь - мессер на хвосте и бочкой вывести под пушки???

[ShtAl]

мессер на хвосте и бочкой вывести под пушки???

Если правильно помню при выполнении бочки сохранятся направление полета но самолет сдвигается в сторону, т.е. мессеру придется поворачивать. Ну а взаимное расположение Сверчка и Сотого - ГГ видит, мы - нет.

[Александр]

при выполнении бочки сохранятся направление полета но самолет сдвигается в сторону,

на тех самолетах, если скорость не близка к максимальной еще и высота теряется

[Lis1971]

Брошу и свои 5 копеек по поводу штурмовки аэродрома люфтваффе.....
1. Аэродромы штурмовиков (Ме-110) и бомбардировщиков немцы располагали на значительном удалении от фронта (даже Ил-2 не имели в реале возможностей (практическая дальность)осуществить налет на такие аэродромы) http://lib.rus.ec/b/173900/read , а дальность полета Ла-5 небольшая (максимум 1 час - это примерно 600км при крейсерской скорости), поэтому первые должны прилететь Та-3 (борьба с зенитками) со звеном Ла-5 (они занимаются разгоном истребителей и уходят). Далее подходят ТБ-3 и Ар-2 с прикрытием, как самые тихоходные...... Иначе обратно без прикрытия пойдут (у Ла-5 заканчивается топливо). Термин штурмовка применительно к казармам летчиков не очень подходит, скорее по открытой технике и живой силе, тем более Та-3 бомб не имели (ошибаюсь?). Да и непонятно кто ранил пилотов Та-3 (доклад ГГ), если зенитки разбили?
2. Непонятна спешка ГГ подлете к аэродрому врага. Самолет вроде самый скоростной......Разве проспал вылет и торопится, но это из разряда чудес.
3. Налет на аэродром в первой книге написан удачнее и реалистичнее. Вроде этот опыт изучался и что?
4. Что касается боя, о котором спорят выше коллеги.... У меня впечатление, что описан бой Як-1 с Ме-109 G-2....У Ла-5 по тексту автора выше скорость и скороподъемность, так какого хрена организована собачья свалка? Что такое бум-зум, думаю, тут все знают и это основная тактика охотников. Задача героя - это воздушный терроризм. Ударил, на вертикаль и нависаешь для следующей атаки (Покрышкин очень любил свои "качели").....Другие звенья делают похожие действия с разных направлений, а герой (это не компьютерная игра с ботами) не должен оставаться безучастным, он должен страховать, как находящийся выше всех....
5. Предлагаю описать маневры, используемые в бою и получаемые от них выгоды (высота, скорость....). У автора на это, похоже, нет времени. Поможем?

[Lis1971]

- А как ты его на вираже с разворота,- показывая рукой с восхищением говорил командир группы с которой мы повстречались представившийся капитаном Ермоловым.

Мне непонятен маневр ГГ.....вираж вроде разворотом и является, физически сложно представить что-то еще....А что наш Суворов на вираже то делает? Имея машину с потрясающим вертикальным маневром, он сам упрощает задачу противнику (в реале немцам не зря запрещали маневренные бои....в нем они теряли преимущество вертикального маневра), имеющему большинство....

Предлагаю изменить фразу на "с разворота на вираже" или "с боевого разворота на вираже" и аккуратнее с виражами - это не наш метод....

[АВС-36]

А куда автор пропал?

[Alopex]

А куда автор пропал?

загулял ( ), проду обещал сегодня - так ещё не вечер...

[Владимир_1]

Аэродром под Харьковым.

- Альфред? Это ты?!- послышался чей-то смутно знакомый возглас.
Летчик-истребитель второго штафеля первой эскадры гауптман Альфред Нойманн недоуменно повернулся, сжимая в правой руке лайковые перчатки. Позади него стоял его давний знакомый еще по летному училищу.
- Фриц? Это ты?- сделав несколько шагов гауптман обнял давнего друга.
- Что ты тут делаешь?- одновременно сказали они друг другу, после чего засмеялись.
- Я смотрю ты уже капитан. А я все в старших лейтенантах хожу.
- И капитана и Железный Крест я заработал тут Фриц, на Восточном фронте.
- Давно ты тут?
- Кажется всю жизнь…,- гауптман закрутил головой, рассеянно отвечая.
- Давай отойдем под то дерево там скамейка есть пообщаемся. Сегодня мороза нет. Солнце хорошо прогревает.
Оба офицера здороваясь на ходу со знакомыми, отошли под высокую яблоню, росшую у здания столовой. Местная обслуга очистила скамейку от снега, так что можно было посидеть со всеми удобствами.
- Рассказывай, как у тебя дела. Что нового в жизни?- закуривая, первым спросил гауптман. Видимо про себя рассказывать, у него особой охоты не было.
Откинувшись на спинку скамейки, на которой летом отдыхали пилоты русского Аэрофлота и закинув на нее одну руку обер-лейтенант Фриц Хартманн, весело улыбнулся.
- Да я только что с Западного фронта. Прибыл всего час назад.
- На том транспортнике прилетел?
- Ага,- обернувшись Хартманн посмотрел на Юнкерс.
- Сколько вас?
- Одиннадцать. Все пилоты-истребители. Лучшие на Западном фронте,- с явным удовольствием ответил обер-лейтенант.
- Понятно. Из наших кого видел?- докуривая папиросу спросил Нойманн.
- Только Леманна. Его к Роммелю перевали, так что он сейчас в Африканском корпусе Железные Кресты зарабатывает. У него восемь англичан счету. А тебя как? Сколько русских в землю вогнал? Из наших кого видел? Как тут с русскими женщинами, ласковые?- посыпал вопросами лейтенант, не замечая как мрачнеет его знакомый.
- Сколько вогнал? Фриц, дружище, ты вообще что-нибудь знаешь о Восточном фронте?- с кривой улыбкой спросил гауптман.
- Да говорили, что эти дикари немного упрямы…,- начал было говорить Хартманн, как его перебил Альберт Нойманн.
- Упрямы? Дикари? Боже мой, Фриц, что вообще ты знаешь о Восточном фронте?
- Но Геббельс говорил…
- Забудь ты что он говорил. Все это ложь. Я знаю. Из всей эскадры уцелел я один! И то только потому что был в борделе. Знаешь почему погибло так много? Да потому что эти «дикари» при налете бьют не по стоянкам самолетов, а по жилым постройкам уничтожая сперва кадровый летный состав,- сверкая глазами, все громче и громче говорил Нойманн.
- Черт возьми, Альберт, я не знал,- лейтенант только сейчас обнаружил седые волоски на висках друга.
- Нас тут уничтожают. Помнишь Кёлера?
- Марка? Помню.
- Его сбили, он смог посадить машину на живот, но русские снова зашли на него и сожгли прямо в машине. Ты слышал о Суворове? Русском асе?
- Конечно. О нем все знают. Говорят он сбил больше сорока наших. Это правда?
- Пятьдесят один мой дорогой друг Фриц. Уже пятьдесят один.
Ломая спички, гауптман попытался прикурить. Щелкнув кремнем лейтенант поднес к кончику папиросы огонек зажигалки. Нервно вдыхая дым, гауптман Нойманн продолжил монотонно рассказывать, перепрыгивая по мере повествования с одного места сюжета на другое:
- Они звери. Представляешь как звери. Как появился этот Суворов на нашем фронте несколько недель назад, так мы за неделю потеряли больше двухсот самолетов, еще через неделю потери исчислялись за пятисот. Дальние аэродромы они бомбят используя свои истребители-штурмовики ночью, а ближние практически уничтожены. В бою с ними нет никаких шансов, и хотя их обычно бывает не больше шести-восьми, а нас несколько десятков они нас бьют! Ты представляешь Фриц, бьют! Причем большинство таких встреч заканчивается одинаково. Несколько костров на земле, все что осталось от наших пилотов, и удаляющиеся русские. Целые. За все время мы сбили всего троих, а сами потеряли больше ВОСЬМИДЕСЯТИ! Как только появился у русских этот полк охотников на новейших истребителях, наше господство пошатнулось. А эти проклятые Та-3 лишили нас тылового обеспечения. Они охотятся за нашими поездами, машинами. Мы бросаем крупные истребительные части на прикрытие наших транспортных магистралей, так они перешли на ночные полеты. Мы несем потери Фриц. Каждый день не меньше пяти-шести самолетов. Каждый день! Про паровозы за которыми они охотятся я вообще молчу. Вагоны есть, а таскать их нечем. В войсках уже начинает проявляться дефицит. И знаешь кто все это придумал? Кто создал этот полк охотников? Кто изобрел все это?
- Суворов?
- Этот проклятый Суворов. Несколько сбитых русских летчиков говорят именно это.
- А я ведь слышал его,- вдруг невпопад сказал лейтенант, задумавшись над словами старого друга.
- Что?
- Он поет. По Лондонскому радио я слушал его песни, когда стоял во Франции. Хорошо пел, правда по-французски, но хорошо.
- А, да, русские говорили что он певец и поэт, но я пропустил это.
- Голос приятный, тенор.
- Да мне плевать! Я его убить хочу! Понимаешь? Убить! У меня не осталось боевых товарищей, это он убил их. Хоть и чужими руками, но он. Я с ним встречался три раза. Три! Но ничего не смог сделать. Два раза смог удрать, а один раз сел на пузо когда меня подбили. Чудом успел выскочить из кабины истребителя и скатиться в овраг, когда русские расстреляли мою машину. Я тогда спасся чудом. У них вообще странная техника пилотирования. Удара в бою можно ждать отовсюду. Чуть зазевался и прощай. Таких как вы присылают еженедельно, но… Хотя, что это я, сам все увидишь. Ты про русских женщин спрашивал? Ласковые они это правда. Но если хочешь с сопротивлением, езжай в женский лагерь военнопленных там организовали бордель из самых красивых. Я там завсегдатай…,- аккуратно потушив бычок, большую бетонную урну гауптман перешел на другое оставив эту тему. Он видел что лейтенант ему не верил.
Встав, они вместе направились к зданию столовой, обсуждая на ходу бордель из военнопленных. Фриц Хартманн пропустил мимо ушей все что сказал его старый друг. Было видно что он на грани срыва, и верить его словам, тем более Альберт был известным шутником и балагуром в училище, Фриц не стал. Его больше заинтересовали женщины. А именно военнопленные.

На этот раз обошлось без спешки. Сперва железкой отправили БАО. Он ушел сутки назад. Потом на Крымский фронт вылетели мы. Мы это не весь полк, включая Дугласы, а шестерка «лавочкиных». Это и моя пара и звено прикрытия под командованием старшего лейтенанта Мельникова. Наша задача за пару дней найти, и при возможности приготовить площадки для охотников. В общем, свести все в общую схему, ну и пообщаться с местным командованием. Будущее место нашего базирования было левее Керчи. Там был старый аэродром местно аэроклуба, туда мы и направлялись.
Перелет был с одной посадкой на промежуточном аэродроме для дозаправки. Там мы немного размяли ноги и пообедали, после чего продолжили перелет.
Наконец вода под нами закончилась, показался порт и сама Керчь. Ориентиры не подвели, мы вышли точно на город. И с этим начались проблемы, которые мне сразу не понравились. Несмотря на то что мы заранее известили о своем прибытии – за день – по нам немедленно открыли огонь зенитные средства входившие в оборону города.
- Да они что охренели?!- услышал я возглас Мельникова, нарушавшего радиомолчание. Я бы тоже нарушил если бы в двадцати метрах от меня разорвался шрапнельный снаряд. Непонятно на чем держалась машина лейтенанта, но измочаленные плоскости и радиостанция еще держались, как то пережив близкий разрыв.
- Орел-один, дымишь. Иди на снижение,- быстро приказал я. Позывные мы поменяли, так что некогда бывший Глухарем, Мельников, стал Орлом. Орел-два соответственно его ведомый.
В отличие от звеньевого остальные машины не пострадали. Мельком глянув на уходившую вниз пару, я привычно делая противозенитный маневр стал связываться со штабом ВВС фронта, благо соответствующие коды мне дали. Вторая пара под командованием старшего сержанта Дмитриева с ведомым сержантом Кожедубом ушли в сторону делая такой же маневр отвлекая внимание от пары Мельникова.
Мои переговоры с дежурным по штабу быстро переросли в настоящий мат. Дошло до того что я пообещал спуститься и набить ему морду. Не знаю что именно подействовало, но почти мгновенно, как будто зенитчики этого дожидались, все стихло.
- Блин. Надо было тебя раньше прибить пообещать,- оставил я за собой последнее слово.
- Прибилка не выросла!- не отстал дежурный.
Крепко сжав зубы я промолчал, по-другому отвечу.
Снижаясь, мы подождали пока лейтенант посадит подбитый истребитель, и освободит полосу, стали заходить на посадку. Сели мы не на новое место временного базирования, а на большой аэродром в пригороде. Докатившись до большой башни со следами налета, были выбиты окна и стены издырявлены крупнокалиберными пулями, я загнал машину к остальным. Выбравшись из машины, застегнул комбинезон на груди, дул пронизывающий ветер. Не смотря на то, что тут было не так морозно как на Юго-Западном фронте, но тоже холодно. Первым делом я побежал к машине Мельникова. Мне не нравилось как рядом бойцами и моими летчиками суетились врачи.
- В чем дело?- добежав, первым делом спросил я.
Оказалось лейтенанта все-таки ранили. Шрапнель зацепила икроножную мышцу, рана неприятная, но ничего страшного.
- Неделю летать не будет. Большая кровопотеря,- сказал осмотревший Мельникова врач.
- Вы командир?- отвлек меня командный голос из шума толпы окруживших раненого и его машину бойцов обслуги.
Обернувшись, я увидел лейтенанта НКВД с двумя бойцами с красными повязками дежурной смены на рукавах.
- Да, это я и есть. Капитан Суворов. Вот мои документы и приказ,- ответил я.
- Точно. Суворов, а я смотрю на кого вы похожи,- улыбнулся лейтенант, но документы изучил очень внимательно.
Поставив Степку старшим, я велел замаскировать машины на краю летного поля, подальше от зениток. Обычно именно на них приходиться первый удар, так что укрывать истребители возле зениток это большая ошибка.
Не смотря на то, что директивы были приняты недавно, на аэродроме царил образцовый порядок. Было видно, что местный хозяин на своем месте.
«А это видимо он едет»- подумал я, заметив две «эмки» направлявшихся к нам.
Увидев, кто вылезает из второй машины, я невольно улыбнулся. Никифоров. Так вот куда отправили мой полк, в котором я служил до ранения. Теперь мне была понятна эта странная на первый взгляд дисциплина и маскировка аэродрома. Тут стоял моя родная часть в которой я начинал службу. Ко мне шагали майор… уже подполковник Рощин и остальные командиры полка. Со всеми я был знаком, так что не обошлось без похлопывания ладонями по спине когда мы обнимались.
- А где мой любимый двойник?- спросил я у радостных командиров. Было видно, что мое появление обрадовало их. И сильно.

[Misha1012]

Они звери. Представляешь как звери. Как появился этот Суворов на нашем фронте несколько недель назад, так мы за неделю потеряли больше двухсот самолетов, еще через неделю потери исчислялись за пятисот. Дальние аэродромы они бомбят используя свои истребители-штурмовики ночью, а ближние практически уничтожены. В бою с ними нет никаких шансов, и хотя их обычно бывает не больше шести-восьми, а нас несколько десятков они нас бьют! Ты представляешь Фриц, бьют! Причем большинство таких встреч заканчивается одинаково. Несколько костров на земле, все что осталось от наших пилотов, и удаляющиеся русские. Целые. За все время мы сбили всего троих, а сами потеряли больше ВОСЬМИДЕСЯТИ! Как только появился у русских этот полк охотников на новейших истребителях, наше господство пошатнулось.

Многовато "больше двухсот самолетов" за неделю на одном фронте. Может за три недели?
У немцев в мемуарах идёт основная мысль "Мы дрались как львы, но эти проклятые монголоиды всё не кончаются".
Так что немец должен говорить - мы сбиваем, их сбиваем, а их всё больше и больше!
Мы сбили 20 новейших самолётов! (брехня конечно, дальше можно вставить от ГГ, что потеряно всего три самолёта).
Зимой 42 рано немцам паниковать, они ещё себя победителями чувствовали.
С уважением.

[ShtAl]

Этот конкретный немец уже не чувствовал. Остался один! из эскадры (100-150 человек). И это не прилизанный доклад для начальства, а рассказ очевидца.
По количеству: перехват - "сбито двадцать шесть Хейнкелей и тринадцать истребителей", аэродром - на первом около сотни, на втором - около двадцати. Добавить единичные схватки и действия других эскадрилий.