Все, запасы кончились. Это последняя.
Путь по лесу занял почти час, пока мы не вышли на более укатанную дорогу. Заметив в просвете леса какие-то строения, я невольно ускорил шаг, вдруг покормят не только свинцом, но и нормальным обедом.
- Но-но, потише Москаль!- окрикнул сзади поляк. Открывшаяся передо мной картина, невольно заставила меня остановиться. Не успев полюбоваться на прекрасный хутор, я получил мощный удар прикладом между лопаток, заставивший меня пробежаться немного вперед и продолжить движение. Шевеля лопатками стараясь унять боль, после удара, я прошел мимо плетеного забора и посмотрел, как на грядках работают три женщины разного возраста. Заметив меня, они засыпали вопросами на польском языке моего конвоира, после чего я шел под их любопытными взглядами. Теперь я точно утвердился во мнение, что нахожусь в Польше, судя по истребителям, скорее всего довоенной. Зная как поляки «любят» русских я заранее готовился к худшему. Подойдя к явно жилому дому, их на хуторе было три, конвоир усадил меня на пенек для колки дров и застучал в окно, что-то крича. Сидя на пеньке, я осматривался, три дома выстроились в треугольник, несколько хозяйственных и скотных сараев, все добротно и аккуратно, сразу видно, что здесь хозяин следит за порядком. Скрип открывавшейся двери привлек мое внимание. В открывшейся двери стоял командир Красной Армии. Я точно в сорок первом, у него были петлицы и лейтенантские кубики. Спокойно выйдя во двор, он что-то спросил у моего конвоира на польском. В это время из дома вышел, судя по рясе священнослужитель, и подойдя к разговаривающим тоже что-то спросил, мельком глянув на меня. Судя как оба болтуна вытянулись, он был старше их. Минуты три я слушал их непонятный мне разговор, и бросаемые на меня взгляды. Видимо о чем-то договорившись, они подошли ко мне:
- Что ты здесь вынюхивал русский?- Спросил священник.
- Ничего. Меня не там выбросили. Должны были в районе Бреста, а я оказался незнамо где!
- Выбросили? Парашютист?
- Да! Радист! Сбросили прямо в болото, все утонуло, рация, запасы, оружие, даже сапоги пришлось скинуть, когда меня на дно тянуло.
- Ты не русский?
- Да русский я. Во Франции жил с родителями, отец офицер штаба, служил под командованием Деникина. Когда меня пригласили работать на одну страну, я согласился.
Сказал я с намеком, что работаю на немецкие спецслужбы. Похоже, что священник это понял, поэтому спросил на немецком, но поняв, что я его не понимаю уже английском:
- Кто вас встречает?- На это я отвечать не собирался, что и сказал на плохом английском:
- Не имею права говорить!- Священник поднял брови, и сказал:
- Ваш английский оставляет желать лучшего!
- Никогда им не интересовался! Я во Франции жил.
Немедленно последовал вопрос уже на французском языке, причем плохом, я с трудом его понимал:
- Как же ты оказался почти в ста километрах от Бреста, если тебя выбросили именно там.
- Где меня сбросили, там я и оказался, в этих болотах полно всяких гадов, а я ненавижу змей.
- Вы действительно хорошо говорите на французском языке, значит, штурман ошибся. Вас сбрасывали ночью?
- Да, в три часа!
- Что-то мы не слышали ночью гудения моторов!
- Не знаю, меня сбросили с пяти тысяч метров, и я долго планировал, был сильный ветер.
- Вполне может быть! Нам надо проверить, какое у вас кодовое имя?
Я задумался, пока чесал языком, говоря всякую чушь, обдумывал свое положение, надо дождаться возможности свалить от них. Подумав, назвал первое пришедшей мне в голову слово, что и выложил священнику. То, что они из польских националистов я понял сразу:
- Как-как? Квазимодо?
- Да! Извините конечно, а не пора ли меня покормить? А то уже со вчерашнего дня ничего не ел, как покормили на аэродроме, так и хожу голодный!
- Да-да конечно. Янек …, и что-то сказал тому парню, одетому в нашу форму. После чего тот на чистейшем русском пригласил меня в дом. Священник за нами не последовал, а остался во дворе с тем мужиком, что меня привел.
- Давай проходи, и садись,- сказал поляк и показал рукой на стол с едой, около которого хлопотала молодая полька. Я уже представлял себе как я небрежно присаживаюсь за заставленный всякими вкусностями стол и аккуратно кушаю. Но тело внесло свои коррективы, очнулся я, когда вылизывал тарелку от супа. Рыгнув, поставил ее на место, и схватив кровяную колбасу прикусывая хлебом, взглядом шарил по столу в поисках еще каких ни будь вкусняшек. Рядом стояли хозяева и ошарашенным видом наблюдали за мной. Священнику я сказал правду, действительно не ел со вчерашнего дня. Жуя, спросил у поляка, почему он в форме советов, на что последовал незамедлительный ответ «привыкаю», больше мне от него ничего добиться не удалось. После плотного обеда меня отвели в комнату, где стояла кровать. Раздевшись, я взобрался на нее, и напоследок заметил, что мой комбез поляк отдал хозяйке.
Проснулся я от сильного от давления мочевого пузыря, встав я тихонечко вышел в главную комнату, рядом с дверью сидел на стуле Янек, и тихонечко посапывал. Судя по расстегнутой кобуре, он караулил меня. Тихонько двигаясь я подошел к двери выходящей на улицу и выйдя во двор намочил угол дома. Подышав свежим воздухом, я было двинулся обратно, как заметил огонек в одном из домов. Подобравшись, стал вслушиваться в разговор, происходящий в доме. Понимал я с пятого на десятое, но, то что они поняли что я врал, разобрался. Поэтому тихо добежав до дома, где спал и пробравшись в спальню быстро оделся и выскользнул в комнату с Янеком. Медленно я стал тянуть рукоятку Нагана из жесткой кобуры, который похоже там застрял, как услышал шум приближающихся шагов. Бросив заниматься оружием я скользнул к открытому окну и заметив, что трое людей плохо различимых в ночи, зашли за угол дома выбрался наружу. Я был также бос, как и прошлый раз, различие было только в отстиранном комке.
Сперва я услышал лай собак, что прибавило мне скорости. Охая и ахая, я исколотых ногах бежал все быстрее и быстрее. Сойдя с тропинки, по которой я бежал, в сторону бурелома, стал перебираться через поваленные деревья, затылком чувствуя направленные в меня дула винтовок. Скатившись на пятой точке в глубокий овраг, и с размаху в воду затянутую ряской, загребая руками переправился на другую сторону. Скользя по склону покрытому мхом я с трудом взобрался на верх оврага. Лай собак становился все громче и громче, выбежав на небольшую просеку, я углубился дальше в лес. Трупный запах я почувствовал сразу и по мере как продвигался все глубже в лес, он становился все сильнее и сильнее. Вдруг, когда запах стал резать глаза, я под треск сломанных веток, ухнул куда-то вниз. От тошнотворного запаха разложения меня стошнило, вытерев рот рукавом я посмотрел на что я упал. Увиденное заставило меня броситься к краю оврага ломая ногти на руках загребая землю, попытаться выбраться. Вдруг рядом кто-то заговорил, я крепко сжав зубы сидел и смотрел на лежащего рядом милиционера в довоенной форме. Судя по треугольникам он был старшиной. Многочисленные ранения и обезображенное разложением лицо, просто сводило меня с ума. Закрыв глаза, я дышал через раз, слушая продолжавших разговаривать преследователей. Сглатывая тягучую слюну, понял, еще немного и потеряю сознание. Попытавшись встать, я вдруг начал падать прямо на труп, после чего наступила темнота.