Я-истребитель. Я-истребляю. 2. (Черновик)

[dobryiviewer]

Опять...
Та же история, что и с запретом рыть окопы. Говорят правду, но не всю.

А как выглядел полный приказ? Поверьте, не все знают всё. Я вот не знаю, как было на самом деле. Только много раз встречал ненавидящие отзывы о Мехлисе "загубившем фронт". Так это неправда? А что там было?

[Александр]

dobryiviewer
По рассказам...
Был запрет на рытье окопов и оборонительных сооружений в видимости от места разгрузки. Ибо линия обороны в этом месте никак не смогла бы препятствовать обстрелу причалов.
Приказ был выдвинуться дальше и занять там удобную позицию.


Из-за плохой обученности и , как сказали бы сейчас, "завышенного пофигизма", выдвижение было очень медленным и создавать оборонительные сооружения начали после задержки и опять же "не напрягаясь".
К тому же, моральный дух в подразделениях был не высок (специфика формирования). Это и привело к бегству части л\с и обороне оставшимися почти неподготовленных позиций.

Всей реальной вины Мехлиса в той ситуации - недооценка этих факторов. Если бы не было других дел, под его непосредственными пинками и дошли бы куда надо и нарыли бы... Ибо большинству частей, хотя бы немного повоевавших, времени на это было более чем достаточно..

[Александр]

встречал ненавидящие отзывы о Мехлисе "

Лев Захарович с паталогической въедливостью, честностью и нежеланием идти на компромиссы с совестью и законом нажил себе слишком много врагов на самом разном уровне.

[Mozg]

Мехлис никогда не стеснялся в лоб говорить, в том числе и письменно, о самых грубых ошибках (кстати, и о своих тоже) командования, с которым ему довелось служить, его просчетах, головотяпстве, разгильдяйстве, халатности, пренебрежительном отношении к простым солдатам и офицерам, трусости на грани измены и предательства и т.д. Мехлис прекрасно владел различными приемами пропаганды, характерными для его времени. Обладал развитой интуицией на подлость, трусость, халатность и прочие недостатки, на которые вдоволь нагляделся еще в бытность народным комиссаром государственного контроля. За что его, к слову сказать, изрядно ненавидели еще до войны. Был образован и эрудирован. Говорил всегда с пафосом, но, надо отдать ему должное, искренне. Он всегда искренне верил в то, о чем говорил. Сколько бы критических стрел в его адрес ни пускали, но Лев Захарович умел быстро ухватить конец «нити Ариадны» и быстро разматывал даже самый сложный клубок острейших проблем. Конечно, не обходилось без свойственной ему манеры видеть все либо в белом, либо в черном цвете, но факт остается фактом - он быстро улавливал, в чем суть проблемы, решать которую его послали. Кстати говоря, когда понимал, что был неправ, то никогда не стеснялся признать это. В том числе и перед подчиненными (однажды такое признание он сделал генералу Горбатову).
"При каждой встрече со мной вплоть до освобождения Орла Мехлис не пропускал случая задать мне какой-нибудь вопрос, от которого можно было бы стать в тупик. Я отвечал просто и, вероятно, не всегда так, как ему хотелось. Однако заметно было, что он, хотя и с трудом, изменяет к лучшему свое прежнее отношение ко мне. Когда мы уже были за Орлом, он вдруг сказал:
— Я долго присматривался к вам и должен сказать, что вы мне нравитесь как командарм и как коммунист. Я следил за каждым вашим шагом после вашего отъезда из Москвы и тому, что слышал о вас хорошего, не совсем верил. Теперь вижу, что был не прав". Горбатов А. В. «Годы и войны»


Пожалуй, в ту войну никто больше не решился без суда расстрелять перед строем генерала. А начальник Главного политуправления не колеблясь пошел на это. Вот текст приказа войскам фронта № 057 от 12 сентября 1941 года, составленного лично Мехлисом: "...За проявленную трусость и личный уход с поля боя в тыл, за нарушение воинской дисциплины, выразившееся в прямом невыполнении приказа фронта о выходе на помощь наступающим с запада частям, за непринятие мер для спасения материальной части артиллерии, за потерю воинского облика и двухдневное пьянство в период боев армии генерал-майора артиллерии Гончарова, на основании приказа Ставки ВГК № 270, расстрелять публично перед строем командиров штаба 34-й армии"

Мехлис отличался исключительной храбростью, и это его качество было при нем всю его жизнь. Писатель Ортенберг, редактировавший во время войны с белофиннами газету 11-й армии «Героический поход», вспоминал, как вместе с начальником ПУ они, будучи в одной из дивизий, попали в окружение. "Армейский комиссар 1-го ранга посадил работников редакции на грузовичок — бывшее ленинградское такси, дал для охраны несколько бойцов: «Прорывайтесь». И прорвались по еще непрочному льду озера. А сам Мехлис вместе с командиром дивизии возглавил ее выход из окружения...
...Увидев, что наши не могут сбить финский заслон у дороги, Мехлис расставил бойцов в цепь, сам сел в танк и, двигаясь вперед, открыл огонь из пушки и пулемета. Следом пошли бойцы. Противника с его позиции сбили."
Об аналогичном случае вспоминал и генерал А. Ф. Хренов, тогда начальник инженерных войск ПВО: «В одной из рот его и застал приказ об атаке. Он, не раздумывая, стал во главе роты и повел ее за собой. Никто из окружающих не сумел отговорить Мехлиса от этого шага. Спорить же с Львом Захаровичем было очень трудно...»

«...Чем более дисциплина расшатана, тем к большим деспотичным мерам приходится прибегать для ее насаждения... которые не всегда дают положительные результаты»
«Командира... надо обучать быть требовательным к подчиненным, быть властным. Тряпка-командир дисциплины держать не будет».
«Но командир... должен быть справедливым отцом бойца. Не допускать незаконных репрессий, рукоприкладства, самосудов и сплошного мата».рл
«Подчинять людей, не унижая их».
Из записей Л.З. Мехлиса


Мехлис прибыл на Крымский фронт (до 28 января 1942 г. - Кавказский фронт) 20 января. Накануне его прибытия на этот фронт в статусе полномочного представителя Ставки Верховного Главнокомандования войска фронта успешно осуществили Керченско-Феодосийскую десантную операцию (25.12.41-02.01.42) и захватили важный плацдарм.
Через два дня после прибытия Мехлис отправил Сталину телеграмму следующего содержания: «Прилетели в Керчь 20.01.42 г. Застали самую неприглядную картину организации управления войсками… Комфронта Козлов не знает положения частей на фронте, их состояния, а также группировки противника. Ни по одной дивизии нет данных о численном составе людей, наличии артиллерии и минометов. Козлов оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира. Никто из руководящих работников фронта с момента занятия Керченского полуострова в войсках не был…» ЦА МО ф. 32, оп. 11309, д. 139, л. 17.

Обычно эту телеграмму характеризуют так - самонадеянному Мехлису «хватило» двух дней, чтобы составить представление о положении дел на фронте. А причем тут самонадеянность Мехлиса?! Даже если то, что он написал Сталину, соответствовало реальному положению хотя бы на один процент - специально уменьшаю в сто раз, - то все равно его вывод объективный и тревожный. Командование фронта не выполняет своих обязанностей. В действительности же Мехлис был прав на все сто процентов. Потому как основные положения этой телеграммы были зафиксированы в приказе войскам фронта № 12 от 23 января 1942 г. Приказ был подписан самим Козловым, членом Военного совета фронта Ф.А. Шаманиным и Мехлисом. То есть, если по простому-то, Козлов собственноручно подтвердил, что все это подлинная правда.

Почему Мехлис был полностью прав?! Да потому, что командование фронтом находилось в… Тбилиси. И оттуда, сидя в теплых кабинетах штаба округа, руководило боевыми действиями! Из тысячекилометрового далека! Но разве так можно руководить боевыми действиями целого фронта? Если командующий не видит и не знает, что конкретно происходит на фронте, где противник, каково состояние наших войск, как строится оборона на местности и т.д. и т.п., то, извините, это уже не командование фронтом, а просто бардак, чреватый самыми негативными последствиями. Мехлис же быстро разобрался, в чем дело. И немедленно поставил перед Ставкой вопрос о выделении фронта из Кавказского в самостоятельный Крымский. Более того, поставил вопрос о переносе управления войсками Крымского фронта на Керченский полуостров. Одновременно Мехлис немедленно затребовал пополнение в живой силе (три стрелковые дивизии), стал требовать срочного наведения порядка в артиллерии, ПВО, в тыловом обеспечении. В приказе № 12 от 23 января 1942 г. так и говорилось:

«1. Командованию армий, дивизий, полков учесть опыт боев 15-18.01.42 г., немедленно навести порядок в частях… Полковую артиллерию и артиллерию ПТО иметь в боевых порядках пехоты…
2. Паникеров и дезертиров расстреливать на месте как предателей. Уличенных в умышленном ранении самострелов-леворучников расстреливать перед строем.
3. В трехдневный срок навести полный порядок в тылах…» АПРФ, ф. 5, оп. 50, д. 441, л. 32-36.

К этому следует добавить, что Мехлис особо тщательно проверил состояние ВВС и артиллерии фронта, от которых в решающей степени зависела его боеспособность. Оказалось, что из-за плохого материально-технического обеспечения на Керченском полуострове скопилось 110 неисправных самолетов, вследствие чего в день производилось менее одного самолето-вылета. Боеготовность артиллерии оказалась на низком уровне. Лев Захарович не поленился и проверил состояние войсковой разведки - оказалось, что и она поставлена плохо. А за это отвечают командиры всех уровней, начиная с командующего фронтом. Ибо если разведка работает плохо, то последствия этого всегда катастрофические.

6 мая 1942 г. Ставка дала распоряжение о переходе фронта к обороне. Но оборона-то на что-то должна опираться. А этой опоры не было. Уже в ходе майского прорыва нашей обороны немцами Ставка дала Козлову указание следующего содержание: «1) Всю 47 армию необходимо немедля начать отводить за Турецкий вал, организовав арьергард и прикрыв отход авиацией. Без этого будет риск попасть в плен… 3) Удар силами 51 армии можете организовать с тем, чтобы и эту армию постепенно отводить за Турецкий вал. 4) Остатки 44 армии тоже нужно отводить за Турецкий вал. 5) Мехлис и Козлов должны немедленно заняться организацией обороны на линии Турецкого вала. 6) Не возражаем против перевода штаба на указанное вами место. 7) Решительно возражаем против выезда Козлова и Мехлиса в группу Львова. 8) Примите все меры, чтобы артиллерия, в особенности крупная, была сосредоточена за Турецким валом, а также ряд противотанковых полков. 9) Если вы сумеете и успеете задержать противника перед Турецким валом, мы будем считать это достижением…». 1 ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 11309, д. 140, л. 341-345.

Но ведь ни Турецкий вал, ни Керченские обводы не были оборудованы в инженерном отношении и серьезной преграды для немцев не представляли. А ведь приказы по строительству оборонительных сооружений на Керченском полуострове были даны еще в октябре - ноябре 1941 г. Хуже того. Все три армии фронта были развернуты в один эшелон, что резко сокращало глубину обороны и еще более резко ограничивало возможности по отражению ударов противника в случае прорыва. Не думаю, что нужно специальное объяснение того факта, что за дислокацию и правильное построение войск для решения тех или иных задач отвечают лично командующий и начальник штаба фронта, а не представитель Ставки, кем бы он ни был. А ведь когда в мае немцы перешли в решительное наступление, то их главный удар пришелся именно же по самому неудачному, скорее, безумно преступному построению войск 44-й армии генерала С.И. Черняка. Безумно преступное построение войск этой армии - потому как второй эшелон этой армии находился всего в 3-4 км от переднего края, что давало гитлеровцам возможность даже без смены позиций своей артиллерии разнести в пух и прах даже оперативную оборону армии, а не только тактическую. Что они и сделали. Размолотили всю 44-ю армию.

Кстати, мнение Мехлиса о генерале Черняке: «Черняк. Безграмотный человек, неспособный руководить армией. Его начштаба Рождественский - мальчишка, а не организатор войск. Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенанта».

Формально выходит, что Мехлис вроде бы заслуженно получил «на орехи». Особенно если учесть, что Сталин затем отозвал его с фронта и понизил в должности. На самом же деле произошло иное. Сталин разозлился на то, что в наиболее ответственный момент Мехлис, который прекрасно видел, что Козлов попросту не справляется со своими обязанностями комфронта, не переключил командование на себя. Понять Мехлиса тоже можно и нужно. Ведь формально-то представитель Ставки не имел права полностью подменять собой командующего фронтом. Он обязан был помогать ему. А Козлов между тем весьма ловко устроился - раз Мехлис обо всем печется, ну так пусть и отвечает за все. Козлов свое получил от Сталина. Да еще как получил! Но о нем не вспоминают как о первоочередном виновнике провала Крымфронта. Все шишки валят на голову Мехлиса. И не за то, что он, в отличие от комфронта, отчаянно пытался переломить ситуацию дикого бардака, приведшего к трагедии. А только за то, что он открыто требовал сменить генерала Козлова за откровенную профессиональную непригодность. То есть за то, что попросту посягнул на святая святых генералитета - дубом в военном деле генерал может быть свободно, но никто не имеет права поднимать руку на генеральский статус. Вот за что на Мехлиса в послевоенное время и свалили всю ответственность. Своими требованиями о смене командующего он поднял гигантскую проблему профессиональной непригодности значительной части генералитета. За то и был оклеветан вдребезги. Тем более что он был комиссар, а генералитет комиссаров терпеть не мог. Такова нелегкая правда о делах Мехлиса на Крымском фронте.

14 мая 1942 года после разгрома Крымского фронта Мехлис произнес: "Не бойцы виноваты, а руководство.... Мы опозорили страну и должны быть прокляты.", и попросил Сталина направить его туда, где тяжелее всего. И его отправили. 27 июня 1942 года на борту лидера "Ташкент" он прибыл в Севастополь в самые последние дни героической обороны

В литературе установилось мнение, что Мехлис, куда ни попадет, - сразу начинает строчить Сталину доносы. И то сказать, наши генералы, как поется в известной песне, «дни и ночи битву трудную вели», а тут какой-то Мехлис под ногами путается, значение свое показать хочет! Но теперь мы мало-помалу начинаем осознавать, что жизнь наших генералов на войне была гораздо более насыщенной, чем мы себе это представляли. Мехлиса очень не любят сегодня. Да многим он не нравился и ранее.
Будучи народным комиссаром Наркомата государственного контроля, честным бессребреником, которого невозможно купить, Мехлис стал бичом для партийно-государственной номенклатуры, пытающейся поживиться за счет советского народа. И хотя до начала войны оставалось меньше года, Лев Захарович успел дать по рукам многим, вызвав, естественно, страх и ненависть высшей бюрократии. Попало наркому легкой промышленности, наркому совхозов, наркому судостроительной промышленности, наркому нефтяной промышленности, с зарплаты наркома морского флота Мехлис снял 3288 рублей, которые тот проел за счет денег, выделяемых на соцкультбыт, попало наркому мясной и молочной промышленности и даже Генеральному прокурору, который по требованию Мехлиса вынужден был отдать под суд своих вороватых начальников управлений. Только за первую половину 1941 года Мехлис организовал свыше 400 ревизий, основательно разворотив осиное гнездо алчных негодяев.

Сегодняшние вредители, враги, расхитители, тунеядцы, приспособленцы, бездари и просто сволочи льют грязи и помои на честнейшего человека Сталинского СССР - Льва Захаровича Мехлиса - генерал-полковника, Члена ЦИК СССР 7-го созыва, депутата Верховного Совета СССР 1—2-го созывов, члена ЦК ВКП(б), члена Оргбюро ЦК ВКП(б), доктора экономических наук.
Есть и такая точка зрения.

[Sapsan]

Есть и такая точка зрения.

Мухин?

По стилю заметно, честно говоря.

Очень увлекается он местами, чего уж скрывать.

Но фигуру Мехлиса не стоит рассматривать очень уж односторонне - тут он прав.

[Misha1012]

"В специальной директиве Ставки ВГК от 4 июня 1942 года, военным советам фронтов и армий определялись главные причины поражения советских войск в Крыму:
1) полное непонимание командованием фронта и представителями ставки природы современной войны;
2) бюрократический и бумажный метод руководства войсками( "+ + + Как показал разбор хода операции, командование фронтом отдавало свои приказы без учета обстановки на фронте, не зная истинного положения войск" );
3) личная недисциплинированность (Д.Т. Козлов и Л.З. Мехлис нарушили указание Ставки и не обеспечили своевременный отвод войск за Турецкий вал. Опоздание на два дня с отводом явилось гибельным для исхода всей операции)."
http://www.weltkrieg.ru/battles/98------1941-42-.html

В общем Козлов был дураком-бюрократом (безынициативным), а Мехлис дураком активным (инициативным).
Так что менять их надо.
Тут ещё следующее - для штурма немцы навезли кучу артиллерии и снарядов.
В общем нужно превосходство в воздухе и уничтожать всё на путях подвоза противника.
Как немцы всё завозили в Крым?
По ЖД или морем?
Вот и надо все дороги бомбить. Пикировщики нужны для уничтожения батарей.
Для каждой пушки (гаубицы) нужны снаряды. Как их уничтожать?
Напалмом?
Там, кстати Дора отметилась, та самая немецкая Кайзер-пушка. Вот её бы размазать...
С уважением.

[Trokhym]

Там, кстати Дора отметилась, та самая немецкая Кайзер-пушка. Вот её бы размазать...

Вы представляете себе это творение немецкого гения.
Ее пока собирать будут, пока место для нее готовить - с ней "геморрою" ...
Побольше бы в германии таких пушек - штук 10-20 и нечем им будет воевать.
Ее никто не будет использовать в динамической борьбе, в схватке - ее удел разнесение в пыль укреплений (в Севастополе), когда полное превосходство в воздухе.

[Uksus]

Ее никто не будет использовать в динамической борьбе, в схватке - ее удел разнесение в пыль укреплений (в Севастополе), когда полное превосходство в воздухе.

Таки да. Если ГГ со своими задавят Люфтваффе, немцы "Дору" не привезут.

[Mozg]

немцы "Дору" не привезут.

Пусть везут, лучше пусть потратят ресурсы и время именно на Дору.
А вообще история с «Дорой» не лишена детективности. Один из лучших знатоков истории Севастополя, особенно истории военных столкновений на полуострове, офицер-артиллерист и военный журналист А. Лубянов, долго, несмотря на немецкие свидетельства и документы, не признавал факт участия «Доры» в борьбе за Севастополь, считая эту информацию «пропагандистской уткой». Под давлением фактов он, однако, публично согласился с тем, что «Дора» все же была развернута на огневой позиции в двух километрах к югу от Бахчисарая, но скрытно для наших войск. Основываясь на мемуарах советских командиров, ни один из которых ни словом не упомянул о стрельбе «Доры», он сомневался во всем. Он отрицал сам факт стрельбы из пушки-голиафа, противопоставляя немецким картам, фотографиям, дневникам с указанием точного времени и градусов поворота ствола, убийственный, с его точки зрения, аргумент — где следы от снарядов-монстров? Где воронки? Где донышки (весом до тонны!) снарядов, которые непременно были бы выброшены из земли и должны где-то валяться даже в том случае, если снаряд уходил в грунт на 30 метров и разрывался, образуя не воронку, а каплевидную полость диаметром около 3 метров, как утверждал другой авторитетный историк, научный сотрудник Музея героической обороны и освобождения Севастополя Д.Стогний. Отрицает факт стрельбы «Доры» по Севастополю и генерал-майор П.Моргунов в книге «Героический Севастополь». Детективность истории состоит в том, что советское командование просто прозевало появление «Карлов» под Севастополем, хотя в процессе обороны их снаряды сразу же были классифицированы артиллеристами именно как мортирные, а «Дору» прошляпило вообще. По некоторым данным, командование Севастопольского оборонительного района, как и Москва, поначалу вообще не верило в существование у немцев под Севастополем орудий такого класса, хотя командир 30-й батареи, несколько раз пораженной прямым попаданием из «Карла», Г. Александер докладывал, что по нему ведут огонь невиданным оружием. Что касается «Доры», то ни в ходе обороны, ни даже после нее советские военные и не искали ее следов. Видимо, потому, считает А. Лубянов, что какой-либо результативности ее стрельба не имела — из 48 снарядов (по 7 тонн каждый) более-менее близко к цели попали только 5 (разброс снарядов составлял иногда 500—700 метров!), да и те существенных разрушений не произвели. Даже Э.Манштейн признал, что «Дора» была «величайшим техническим творением, однако в военном отношении абсолютно бесполезным», хотя немецкие артиллеристы и докладывали в Берлин о высокой эффективности сверхпушки. А Крупп, на чьих заводах было изготовлено это чудовище, узнав всего лишь о 5 попаданиях из 48 выстрелов, сказал, что «это отнюдь не лучшая страница немецкого артиллерийского искусства».
И действительно, по количеству артвыстрелов с немецкой стороны в операции «Лов осетра» огонь «Доры» составляет всего 0,0085 процента, а «Карлов» — 0,03 процента, и совсем не они, как совершенно справедливо пишет А. Лубянов, внесли решающий вклад в штурм крепости. Эти самые затратные немецкие «гостинцы» не оправдали надежд и вообще не принесли заметной пользы. Позицию для «Доры» выбирал сам генерал Цукерорт, командующий соединением тяжелых пушек, во время облета на самолете окрестностей Бахчисарая. Пушка должна была прятаться в горе, для чего в ней сделали специальный разрез. Поскольку положение ствола пушки изменялось только по вертикали, для изменения направления стрельбы по горизонтали «Дора» монтировалась на железнодорожной платформе, стоящей на 80 колесах, двигавшейся по круто изогнутой дуге железнодорожного полотна с четырьмя путями.
Инженерную подготовку местности вели 1,5 тысячи рабочих и тысяча саперов четыре недели. Так как оборудование «Доры» доставлялось в 106 вагонах пятью поездами, в месте разворачивания орудия построили целую сортировочную станцию. Для дезинформации составы с оборудованием «Доры» сначала были доставлены под Керчь, где стояли до 25 апреля, а после подготовки позиции были скрытно переброшены под Бахчисарай. В 43 вагонах первого поезда прибыли обслуживающий персонал, кухня и средства маскировки. В 16 вагонах второго поезда привезли монтажный кран и вспомогательное оборудование. В 17 вагонах третьего — доставили части самой пушки и мастерскую. Четвертый поезд в 20 вагонов перевез 400-тонный 32-метровый ствол и механизмы заряжания. В 10 вагонах пятого поезда, в которых поддерживался искусственный климат (постоянно 15 градусов по Цельсию), размещались снаряды и пороховые заряды. «Дору» обслуживали и охраняли 4370 офицеров и солдат. Орудие было собрано за 54 часа и к началу июня подготовлено к стрельбе.
Утром 5 июня 1942 года два дизельных локомотива мощностью в 1050 лошадиных сил каждый выкатили на боевую серповидную позицию этот колосс общим весом 1350 тонн и установили с точностью до сантиметра. Первый выстрел состоял из снаряда весом 7088 килограмм, двух пороховых зарядов по 465 килограмм каждый, гильзы весом 920 килограмм. Подъемник ствола придал ему возвышение в 53 градуса. Специально для корректировки стрельбы несколько поодаль от «Доры» был поднят в воздух аэростат. При выстреле команда обслуживания пряталась в укрытие за несколько сот метров. Выстрел вызывал эффект мини-землетрясения. Грохот при сгорании за 6 миллисекунд свыше 900 килограмм пороха и выталкивании 7-тонного снаряда был просто чудовищным — в вагоне за 3 километра, по свидетельству современников-очевидцев, подпрыгивала посуда. Откат вдавливал рельсовый путь на 5 сантиметров.
«Дора» 48 раз выстрелила по Севастополю бронебойными снарядами, было сделано также 5 испытательных выстрелов на дальность фугасными снарядами — они улетели на 35 километров в море.
Фактически «Дора» пять дней стреляла впустую. Для того, чтобы такой громадный снаряд произвел разрушения даже небольшого и малопрочного фортификационного сооружения, нужно было исключительно точное попадание, которого фактически ни разу не было. По данным из немецких архивов, одним снарядом «Доры» был разрушен «Форт Сталин», вторым — склады в Сухарной балке, третий попал в «Форт Максим Горький». А.Лубянов считает, что эта информация носит искаженный характер и служила только для создания благополучного отчета в Берлин. По советским сведениям, в 30-й батарее есть поражения только снарядов из «Карлов». Стрельбой по складам был недоволен сам Гитлер, поскольку пушки такого калибра предназначались для иных целей. А что касается «Форта Сталин», то это была 365-я зенитная батарея с четырьмя 76-миллиметровыми пушками в открытых окопах, которой было бы достаточно и совсем малого калибра. Кроме того, относительно пяти попаданий, о которых говорят немцы, нет ни одного подтверждения из советских источников. «Дора», по мнению А.Лубянова, оказалась под Севастополем не оружием, хотя по сути своей обладала страшной разрушительной силой, а «простым сотрясателем бахчисарайского воздуха», сверхорудием-невидимкой, мифом. Советская разведка, если она что-то и знала о сверхорудиях, стрельбу «Доры», скорее всего, отнесла на счет «Карлов».
Исследователи обходят молчанием вопрос, как же именно «Дора» и «Карлы» были вывезены из Крыма. Во всяком случае, понятно, что немцы демонтировали все оборудование, бывшее конечно, секретным, и тщательно убрали все следы.

[Misha1012]

Тогда лучше Дору не уничтожать, пусть больше 4 тыщ немцев с ней и дальше нянькаются.
А взорвешь Дору и эти немцы в нормальную артиллерию попадут и наших больше погибнет.
Тем не менее пушкарей немецких надо уничтожать в полный рост с ихними пушками и главное дороги все разбомбить.
С уважением.

[Uksus]

Вообще-то уничтожение "Доры" нужно больше с агитационной точки зрения, чем с военной. Т.е. накрыть, а потом напечатать в газетах фотографии целой с комментариями типа "ППЦ немецкому ослику!"

Но это уже будет, скорее всего, ПОСЛЕ отбытия ГГ из Крыма.

[Mozg]

Тогда лучше Дору не уничтожать, пусть больше 4 тыщ немцев с ней и дальше нянькаются.

И подкинуть немцам информацию о большой эффективности и о колосальных разрушениях причиненых Дорой.

[Владимир_1]

На следующий день я начал облет будущих площадок. Некоторые подходили просто идеально, некоторые несмотря на свои преимущества, забраковал. Рядом находились татарские поселения, а дать им возможность вырезать летчиков и уничтожить самолеты не хотел. Знал, что от них ждать. К вечеру, мы подлетели к очередной площадке.
- Садись! - велел я пилоту.
«Кукурузник» сделал полукруг и пошел на посадку, прямо навстречу садившемуся солнцу. Нас с пилотом спасали солнцезащитные очки. Мои, те самые, трофейные, а у пилота ленд-лизовские, американские. Как-то с интересом сравнив их, понял, что мои хоть и немного, но лучше. Не качеством, обзором. Так что когда завхоз предложил поменять трофей, я отказался.
Дав не большого козла «кукурузник» покатился по земле. Тут и там торчали камни из земли, но нам они не попадались. Было такое впечатление, как будто кто-то очистил от камней землю.
«Ровно. Это хорошо. Отличное место для аэродрома подскока. А под теми деревьями, если развесить маскировочную сеть, будет отличное место для стоянки», - прикидывал я, крутя головой.
Биплан, покачивая крыльями на неровностях, подкатился к деревьям. Взревев, заглох мотор.
- Покури пока. Я тут вокруг пробегусь, - попросил я пилота.
- Хорошо, товарищ капитан, - откликнулся старший лейтенант Кирилов. Хотя мы были знакомы давно - с момента моего попадания в полк Никитина - обращались ко мне бывшие сослуживцы уважительно, по званию. Показывая, что я теперь не только их знакомый, но и командир, причем небезызвестный.
Пробежавшись, я накидал план будущего аэродрома. По моим прикидкам тут будет базироваться два звена. Места как раз хватало.
- Кто вы такие? Что тут делаете? – услышал я окрик.
Удивленно оторвавшись от блокнота, поднял голову и посмотрел на крикуна. В десяти метрах от меня стоял небритый боец, с винтовкой перекинутой через локоть. Грязная телогрейка, шапка-ушанка набекрень, как-то не вязались с начищенными сапогами. Вся его поза выражала ленивое ожидание, но я был уверен, что он готов мгновенно привести оружие к бою. Опасный противник.
Знаков различия на нем не разглядел, под телогрейкой не было видно, поэтому ответил несколько озадаченно:
- Мы-то здесь имеем право находится, а что ВЫ тут делаете?
Бросив быстрый взгляд на самолет, я увидел, что около него стоят двое бойцов, контролируя пилота.
- Мы тут военный объект охраняем. Поэтому нас и послали узнать, кто вы такие, - невозмутимо ответил боец. То, что он простой боец я начал сомневаться. Сержант - не меньше.
- Военный объект? Какой на хрен еще военный объект?! Мне в штабе ничего не сообщили, что тут что-то есть?!
- Тем не менее - это так.
- Ведите меня к своему командиру, - захлопнув блокнот, и убирая его в планшет велел я.
- Товарищ?.. – начал было боец с вопросительной интонацией.
- Капитан Суворов,- хмыкнув, представился я. Мы с пилотом были в летных утепленных комбинезонах со средствами спасения на груди. Кроме всего прочего, знаков различия на воротниках не было. Обычно на земле просто расстегивали ворот, чтобы были видны петлицы гимнастерок. Тут я забыл это сделать, так что были понятны вопросительные интонации бойца.
Это был не первый случай, когда меня не узнают с первого раза, так что я спокойно назвался.
- Суворов? А я-то никак не пойму где вас видел, товарищ капитан. Пройдемте, товарищ полковник будет рад вас видеть.
Не знаю почему, но боец очень обрадовался, когда я назвался. Немного озадачивало звание начальника объекта, но после некоторых размышлений понял, что лучше будет все узнать на месте.
Успокаивающе махнув рукой Кирилову, я последовал за бойцом. Он мне, кстати, так и не представился, оставшись неизвестным.
К местному командиру я пошел не просто так. Мне была просто необходима эта площадка. Она затыкала дыру в обороне. К сожалению, кроме нее была еще одна, но ее я забраковал. Слишком узкая, да и татары рядом проживают. Другой в этой гористой местности возможности устроить аэродром подскока не было. Так что, шагая за бойцом настраивал себя на словесный бой с неизвестным полковником. Просто так отказываться я не собирался.
Шли мы по узкой тропинке, перешагивая через валуны и камни скрепя снегом, где он попадался. Несмотря на холодную зиму, снега было не так много, так что шли мы достаточно быстро.
Присмотревшись, впереди я увидел что-то не понятное. Какие-то бугры. Создавалось впечатление, что этот объект находиться под землей.
- Шесть! - вдруг крикнул кто-то.
- Семь! – сразу же откликнулся мой сопровождающий.
- Норма! Проходите, товарищ старшина.
Часового я рассмотрел только когда проходил мимо. Маскировка была первоклассной. Все это начало тревожить меня. Куда я попал?
ЭТИ бойцы, на обычных охранников похожи не были. Волкодавы это были, вот кто. И не тыловые, на шее старшины я отчетливо разглядел шрам. Готов на что угодно поклясться, что он оставлен раскаленным осколком.
- Гранатным осколком зацепило? – поинтересовался я у сопровождающего. Куда мы шли видел уже отчетливо. К одному из бугров, дверь-вход в которую охранял еще один боец.
Потерев шею, старшина нехотя кивнул.
- В двух метрах от меня разорвалась гадюка. Думал все. Каюк.
- Давно?
- В июле под Минском.
- Во как? Так я там же воевал…
- Я помню. Пять сбитых над городом. Сам не видел, ребята рассказали.
- Вы с армией отступили или с гарнизоном?
- Или… - глухо буркнул старшина.
- Понятно, - протянул я. Когда город окружили в нем остался часть гарнизона, и несколько разрозненных армейских круп. Прорывом командовал начальник комендатуры. Вырваться они смогли, но далеко не все. Повезло еще в том, что все медицинские части госпиталя, медсанбаты были эвакуированы за несколько дней до прорыва, так что уходили налегке, не оставляя за спиной своих раненных. Не как мы тогда в роще. Никогда не забуду, как мы шли на прорыв, а раненные прикрывали нас. Страшно это вспоминать, но помнить буду.
- Восемь! – крикнул часовой, когда мы приблизились.
- Пять. Молодец Синицын, справно службу несешь, а то неделю назад… - стал за что-то выговорить бойцу старшина.
Смущенно посмотрев на сопровождающего, боец проворчал:
- Так это когда было-то, товарищ старшина?!
- Недавно. Напомнить? – остановившись с легкой угрозой спросил сопровождающий.
- Я помню, товарищ старшина, - вздохнув, отвел глаза боец.
Через небольшие ворота мы вошли в округлое помещение с крашенными известкой стенами и потолком. Именно из-за этого в помещении было достаточно светло.
- Артсклад, - кивнув своим мыслям пробормотал я оглядываясь.
Мы находились в что-то вроде прихожей, это был не сам склад, чем именно он заполнен я понял по хорошо знакомым мне ящикам от снарядов, слишком хорошо их знал.
- Зенитные. Тридцатисемимиллиметровые, - пнув один из ящиков пробормотал я.
- Знакомые?
- Да. Пришлось из-за них с одним лейтенантом поспорить. Взяли целый штабель этих снарядов около нашей землянки установили. Пока не наорал, никак убрать не хотели.
- Хм, а мы на этих ящиках чуть ли не спим. Привыкли.
- А мне непривычно было… Да у вас тут целые катакомбы. Это ведь природные пещеры?
- Да, все склады находятся в пещерах. Тут немного инженерная рота повозилась создавая из пещер склады, а дальше уже мы пользуем их. Я сам это от сторожил узнал. Сам тут недавно.
Мы спускались по небольшой деревянной лестнице куда-то вниз. Где-то вдалеке был слышен шум работающего генератора. Видимо нестабильно горевшие лампы под потолком запитывал именно он.
Спустившись метров на сорок, мы прошли через пару помещений и оказались в небольшой комнате с большим письменным столом. Одну из стен закрывала занавеска, видимо там была еще одна комната.
- Товарищ полковник?
- Степанов?
- Я тут вам интересного гостя привел.
- Гони на хрен, меня ни для кого нет!
- Товарищ полковник, это капитан Суворов, - виновато глянув на меня добавил старшина Степанов.
Меня же все это больше смешило чем расстраивало, уже было интересно посмотреть на этого загадочного полковника. Да и сопоставить размеры складов успел по полной. Должность тут на майора, не выше, так что меня изрядно интриговало что тут делает этот не известный командир.
- Суворов? Тот самый? – в голосе было изрядное удивление, с проблесками какой-то надежды.
- Да, товарищ полковник.
Когда занавеска откинулась, я ожидал увидеть обладателя столько значимого голоса и звания. Мне уже представлялся вид как у полковника Миронова, моего бывшего комдива, но тут ждало разочарование. Больше всего вышедший полковник был похож на Хрущева. Маленький, лысоватый, но… это был именно командир.
Невольно вытянувшись я отдал честь и представился:
- Капитан Суворов!
- Полковник Денисов, - четко вернув приветствие представился командир.

[Wil_75]

- Кто вы такие? Что тут делаете? – услышал я окрик.
Удивленно оторвавшись от блокнота, поднял голову и посмотрел на крикуна.

Как-то не вяжется облик волкодава с окриком. Как-то естественней было, если бы он спросил негромко, но так, что не ответить бы даже в голову не пришло.

и несколько разрозненных армейских круп.

ИМХО, групп.

[Янек]

В Санкт-Петербурге появилась в продаже первая книга Я-истребитель Купил

[Владимир_1]

- Чаю?- спросил старшина.
- Да какой чай? - поморщился Денисов, достав из шкафчика бутылку водки, он велел Степанову: - Закуски принеси. Знакомится будем.
Посмотрев на бутылку, я вздохнул и пробормотал:
- Мне через полчаса вылетать, товарищ полковник. Стемнеет скоро.
- Через полчаса? Нет, не успеем поговорить. Задержаться сможешь?
- Так надо, товарищ полковник? – я посмотрел прямо в глаза полковника.
Серьезно посмотрев на меня, Денисов кивнул.
- Очень надо.
- Тогда… - я почесал затылок, задумавшись, - нужно сказать пилоту, чтобы вернулся за мной утром. Надеюсь, этого времени хватит?
- Конечно, - просветлев лицом откликнулся полковник: - Витя…
- Сделаем, товарищ полковник. Сейчас кликну Рощина, он предупредит летчика, - отозвался старшина, заканчивая сервировать стол и выбегая из помещения.
Расстегнув клапан рюкзака со средствами спасения, я достал флягу и положил ее на стол.
- Коньяк.
- Ого. Вам что, коньяк дают? – изумился Денисов, открутив пробку и принюхавшись.
- Ага. Если бы. Спирт в основном. Это свое, заначка.
- Армянский, - с удовольствием пробормотал он.
Вернувшийся старшина кивнул, сказав:
- Отправил бойца, он скажет вашему летчику, что вы его ждать будете в восемь утра.
- Ну в восемь так в восемь,- ответил я садясь за стол.
Разлив коньяк по стаканам, Денисов сказал:
- Ну… За встречу!
Улыбнувшись, я одним глотком выпил янтарную жидкость.
- Я что-то смешное сказал? – поинтересовался полковник накалывая на вилку кусочек сервилада.
- Да, одного генерала напомнили. Он такие же емкие тосты выдавал, - хмыкнув, пояснил я, вспомнив отечественный фильм девяностых годов.
Старшина сидел справа от меня, Денисов напротив. Судя по тому, как они общались между собой, можно было понять, что они давно знакомы друг с другом.
- Бывает.
Мне было интересно, зачем полковник решил задержать меня. То, чтобы познакомиться верилось слабо, не тот тип. Что-то ему от меня было нужно. Разговаривали мы в основном ни о чем, было видно, что они знакомятся со мной, присматриваются, решают, как вести себя в дальнейшем.
Заметив, как они переглянулись, насторожился, сейчас будет что-то интересное. Начал старшина, чего я ожидал:
- Не люблю предателей… - пережевав кусок хлеба, он продолжил бросив на меня быстрый взгляд, - под Минском нам в спины стреляли свои же.
- Красноармейцы? С западной Украины наверное, я много про такие случаи вспомнить могу, - поддержал я разговор ножом намазывая на хлеб свиную тушенку.
Мы поделились друг с другом такими слухами и пережитым. Про них не знаю, но я рассказал про поляков и изувеченных летчиков.
- Давить таких надо! - стукнув кулаком по столу, прорычал Степанов. Он не был пьян, чего будет с двух рюмок по пятьдесят грамм? Старшина действительно так считал.
- Вот мы их и придавили, - слизывая с пальцев жир, ответил я.
- И правильно! У нас тут тоже… кое-что произошло, - чуть помедлив, пробормотал Степанов. Весь разговор вел он. Денисов молчал, спокойно поедая закуску. Остатки коньяка были разлиты по стаканам, но пока к ним мы не притрагивались. Похоже, начался серьезный разговор.
- Что именно? - подтолкнул я его к рассказу.
- Да мы тут сами всего недели две как, но от старожилов слышали, что люди пропадают. Тут дорога недалеко, от нее еще отвод к нам ведет, так вот на ней в одиночку не ездят, знают что пропадут. Вот я и решил разобраться, разузнать… Разузнал на свою голову.
- Татары шалят?
- Угу. В ближайшем поселении обосновались. Энкэвэдэшники конечно приезжали обыскивали, но ничего не нашли. У них схорны в горах. Мы один такой нашли, там полуторка пулями побитая и полный кузов оружия документы форма в основном окровавленная. Разная.
- Ну-ну? - подтолкнул я когда старшина остановился на миг, хлебнув соку из графина.
- Неделю за ними наблюдал. Там почти все селение замешано, видел как они из пулеметов две машины расстреляли, жаль помочь не успел, далеко было.
- Фигово. Тут полная зачистка требуется. Уничтожить их на хрен.
- Село не маленькое, а мы можем только два десятка бойцов выделить.
- А к вышестоящему начальству обратиться?
Полковник со старшиной посмотрели на меня, и синхронно вздохнули.
- Обращались, приказали не лезть не в свое дело, - ответил на этот раз Денисов.
- Ого? Покровитель?
- Да хрен его знает! - поморщился Степанов.
- Двадцать человек говорите? – я откинулся на спинку и запрокинув голову, задумался, почесывая подбородок.
- Двадцать два, больше не могу без ущерба для охраны, - ответил Денисов.
- Знаете, а ведь это не такая и проблема… Как вы думаете, что останется от селения если его проштурмует эскадрилья илов?
- А мы потом на зачистку? - тоже задумался полковник.
- Угу, - кивнул я и налив соку и глотнул его.
- Идея конечно хорошая, вот только получиться ли?
- Вино? – поинтересовался я, еще раз попробовав сок на вкус.
- Да. Так что?
- Да не проблема, изменим маршрут, у нас это часто бывает чтобы «мессеры» не прихватили. Думаю, никто не заметит, что несколько штурмовиков долетели до цели пустые.
Мы быстро обговорили все, договорившись о связи.
- Ну ладно, давайте выкладывайте зачем я вам.
Денисов со Степановым переглянулись и снова посмотрели на меня.
- Почему ты решил что у нас что-то другое? – поинтересовался Денисов.
- Ну не из-за этого же села. Почти рядовая операция. Что вам надо? - прямо спросил я.
Откинувшись на спинку стула, Денисов несколько секунд рассматривал меня о чем-то думая.
- Думаю ты прав, лучше выложить все карты на стол…

Три дня спустя.

- Стой! Лицом к стене! – послышался скрип открывающейся двери: - Заходи!
Войдя, осмотрелся.
- Гламурненько, - пробормотал я.
В камере находилось еще восемь «постояльцев». Судя по форме без знаков различия все командиры.
- Мать моя женщина! Суворов! Как есть Суворов! – вытаращился на меня ближайший узник.
- Действительно. Суворов! – повернулся один из бывших командиров с седым ежиком. Меня рассматривали с таким жадным любопытством, что становилось не по себе.
- Проходи, что в дверях встал? – приглашающее махнул рукой один из узников. Судя по следам в петлицах, капитан, как и я. Был.
Подойдя к нарам, я бросил немногочисленные пожитки, и плюхнулся на тонкий тюфяк.
Быстро познакомившись с присутствующими, я спросил:
- Как тут вообще?
- Жить можно, - ответил седой. Бывший начальник ПВО Керчи, бывший полковник Стропин.
- Понятно.
- А ты-то как сюда попал?! – озвучил Стропин общий не высказанный вопрос.
- Как-как? По дурости! Как все!

[Sapsan]

сервилада.

сервелата

Ну и про атаку "Илов" - перебор, ИМХО.

Отвлекать их от основного задание - преступление. А вот истребители от лишних РС-ов могут избавиться

Плюс пушки/пулемёты - и уже неплохо.

[platon32]

Как-то совсем на наше время стало похоже.Бандиты чуть-ли не в открытую стреляют по красноармейцам,а посадили, в итоге, того кто с ними боролся....пи....пии ...и ...

[Sapsan]

Как-то совсем на наше время стало похоже.Бандиты чуть-ли не в открытую стреляют по красноармейцам,а посадили, в итоге, того кто с ними боролся....

Ну, пока ещё не всё понятно - ждёмс
И пока не посадили, а всего лишь задержали!

[Wil_75]

Два раза подряд слово "узники". Может, второе заменить на "арестанты" или "сидельцы"?