Черная тень Рандери

[kvv32]

Часть 6 глава 5

Слушая доклады генералов, Локлир подумал, что вот уже несколько дней они говорят практически об одном и том же. Армия фос Напсабада продолжала двигаться на север, оставляя после себя многочисленные магические ловушки. Тиварцы всячески пытались помешать этому слишком уже планомерному отступлению, но действия танкисов и коренжарская конница, без раздумья бросавшаяся в свирепые контратаки, раз за разом вынуждали их отступать. Откатившиеся от Динайского моста тангесокцы последнюю неделю не проявляли особой активности, несмотря на то, что получили подкрепление минимум в семь-восемь сотен бойцов. Относительно спокойно было и в Ферире, хотя патрули Небриса всё чаще стали появляться в самом городе и даже на Большом прибрежном тракте. К сожалению, особых изменений не было также на батакском побережье. Пользуясь тем, что армия хана Дофатамбы завязла в Молавских горах, солдаты Непшита и ретугульские анеры продолжали грабить восточную часть страны, появляясь уже на левом берегу Уптолы.

Если не считать ситуации на востоке дела вроде бы шли неплохо: враг отступал, армия восстанавливала силы, к тому же у Тивара наконец-то появился союзник – тайный, но от этого не менее влиятельный. Всё это было так, но смутные предчувствия продолжали роиться в голове герцога, лишая его остатков утреннего благодушия. Пытаясь понять, что, собственно, его тревожит, Локлир пришёл к неожиданному для самого себя выводу – для страны, сражающейся с многочисленными и беспощадными врагами, ситуация казалась слишком хорошей, чтобы в это можно было поверить.

Погружённый в свои размышления Локлир не слишком внимательно слушал ведающего резервами генерала Мускашира, который по своему обыкновению комментировал возникающие проблемы весьма сочными словами и фразами (герцог высоко ценил исполнительность и дотошность старого вояки, поэтому не считал нужным каким-либо образом мешать генералу излагать свои мысли привычным для него образом). Закончив обсуждение военных вопросов, Локлир повернулся к канцлеру, не надеясь, правда, услышать от него нечто неожиданное. Почтительно кивнув, фос Варадан кратко изложил именно то, чего герцог и ожидал, однако затем граф вновь склонил свою седую голову и попросил Локлира о личной встрече.

- Господин канцер, вы хотели бы переговорить сразу же после совещания?

- Именно так, ваше высочество. Полагаю, что дело не терпит отлагательств.

- Граф, я всегда доверял вашему мнению и не вижу, почему сейчас что-то должно измениться, - заметив краем глаза тень заинтересованности на лице рит Корвенци, герцог разогнул указательный палец лежавшей на столе левой кисти, посоветовав тем самым ему не покидать замок в ближайшее время. – Господа, благодарю вас за обстоятельные доклады. Надеюсь, что завтра мы услышим не менее хорошие новости.

Оставшись вдвоём (не считая, конечно, Дакеля – одного из двух пользующихся особым доверием секретарей) канцлер открыл неизменную синюю папку и положил на стол три конверта из плотной бумаги.

- Ваше высочество, сегодня утром у меня был атарий Ордена защитников Кастлас. Он передал мне эти конверты, сообщив, что вчера вечером их доставили из Каулона по приказу викария Ордена брата Улабира. Эти послания адресованы вашему высочеству.

- Послания Ордена защитников? Почему же Кастлас не передал их секретарю или дежурному офицеру? - Локлир живо представил себе высокого и немного сутулого монаха с рукой на перевязи (атарий был ранен, пробиваясь к Храмовой площади сквозь стаю обезумевших собак), который без малого десять лет возглавлял тиварских Защитников. - Он не сказал, что в этих конвертах? Хотя бы намёком?

- Нет, ваше высочество. Кастлас сказал только, что их доставили на частной яхте, при этом гонца сопровождали маг рунка и бойцы Ордена. Ко мне он пришёл, так как считал, что встреча с канцлером не вызовет особых подозрений.

- Вот как! Тайные дела Ордена защитников – это что-то новое… - откинувшись на спинку кресла, Локлир медленно покачал головой. – Да, мир меняется, но такие новости не радуют… Ладно, разберёмся. Граф! Надеюсь, вы не сочтёте себя оскорблённым, если я буду читать эти послания в одиночестве?

- Никоим образом, ваше высочество! Роль посыльного мне, признаться, непривычна, но я надеюсь, что сумел с ней справиться.

Открывая дверь, фос Варадан оглянулся, и Локлир увидел в его глазах нескрываемую тревогу – после предотвращённого в последний момент покушения у канцлера были основания видеть опасность в лежащих на столе непонятных конвертах. Ему явно хотелось предостеречь герцога от опрометчивых действий, но фос Варадан уже не раз имел возможность убедиться в здравомыслии молодого правителя Тивара, поэтому он молча покинул Военный зал.

Локлир понимал беспокойство канцлера, но он и не собирался бездумно рисковать, вскрывая конверты без соответствующей проверки. После попытки Чиманта Исвель передал ему прозрачный кристалл бири – редчайшего минерала, который иногда находили на склонах Ришайских гор. Хозяевами этих северных ущелий были анеры, извлекавшие из продажи кристаллов немалую выгоду (на местом наречии «бири» означал «слеза», при этом имелись в виду слёзы божественной Лаф-Фрац – матери неба – анерского имени Толфесты). Ценность бири определялась его необычным свойством – способностью реагировать на любые изменения поля Ванат, будь то сигнальные сети, защитные завесы, магические яды, снадобья, а также сами по себе магические формы, любым способом активированные либо находящиеся в «спящем» состоянии, то есть разного рода амулеты, ловушки и синтагмы. Изначально прозрачный кристалл под влиянием искажения потока Ванат начинал темнеть, изменяя свой цвет от светло-голубого до тёмно-синего (считали, что рядом с мощным зонтари эти кристаллы становились чёрными, но проверить это можно было только ценой собственной жизни). Природную чувствительность бири можно было усилить нанесением на него особых рунных формул, однако известны они были очень немногим.

Достав из внутреннего кармана мундира продолговатый бири, Локлир в который уже раз осмотрел паутину из угловатых рун, десятки которых были искусно выгравированы на каждой из четырёх граней кристалла. Чувствительность этого бири не уступала обострённому восприятию опытного мага рунки, поэтому висевший на шее герцога амулет с двумя розовыми скалматами делал кристалл похожим на простой брусок из синего стекла. Оставив его на столе рядом с конвертами, Локлир подошёл к двери и положил амулет на полку с картами. Поймав удивлённый взгляд Дакеля, герцог вернулся на своё место и пододвинул бири вплотную к посланиям викария. Теперь кристалл приобрёл небесно-голубой цвет, и ожидать чего-то большего в замке, опутанном множеством сигнальных сетей (не говоря уже об амулетах и светильниках) было, похоже, просто бессмысленно.

Ещё не дочитав первое письмо до конца, Локлир послал секретаря за начальником тайной стражи. Вскрыв второй конверт, герцог обнаружил в нём небольшой кусок мягкой кожи с несколькими незнакомыми рунами и две узких пластины в палец толщиной, очень похожих на ту, что была сломана им во время первой встречи с Исвелем. Вошедший граф с явным интересом осмотрел лежавшие на столе предметы, задержав взгляд на бири и серых пластинках. Коротко объяснив происхождение конвертов, Локлир попросил графа послать карту за магистром, который в целях сохранения секретности находился в неприметном доме неподалёку от Старой башни (человеку рит Корвенци с особым амулетом достаточно было пройти мимо этого дома, чтобы неприметный Исвель направился к людной площади, за которой в одном из переулков его уже ждала бы довольно-таки потёртая карета с красномордым кучером полубандитского вида).

- Господин граф, это вас явно заинтересует, - Локлир протянул рит Корвенци первое письмо. – Похоже, что наши заочно знакомые епископы наконец-то набрались смелости и готовы взбаламутить своё болото. Но их выводы не сулят нам ничего хорошего…

После первых же строк второго письма герцог не смог сдержать своего удивления. Действительно, не каждый день приходилось читать послание считавшегося мёртвым человека, который к тому же несколько лет был начальником шпионов враждебного (чего уж себя-то обманывать?) Небриса. Увидев, что нахмурившийся граф хочет что-то сказать, Локлир остановил его движением руки, передал рит Корвенци второе письмо и начал расхаживать вдоль стола. Когда граф отложил дважды прочитанное послание, герцог наконец-то остановился и сел напротив него, положив обе руки на стол.

- Не буду скрывать, граф, что эти письма меня очень удивили. Это слово не кажется мне подходящим, но сойдёт и так – есть вопросы поважнее, - покачав головой, Локлир откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы рук. – Граф, начнём с епископов. Можно ли быть уверенным, что Кольси и Адольгор действительно решатся выступить с призывом к борьбе с танкисами? То есть выступить против Травиаса, его холуёв и Тильодана. Не говоря уже о самих танкисах…

- Ваше высочество, епископы, конечно, не самоубийцы, но они рассчитывают на нашу поддержку. Думаю, они хотят стать чем-то вроде гласа сражающегося и побеждающего Тивара. Это сразу придаст их проповедям особую значимость.

- Про значимость и Тивар я всё понимаю. Но чем мы сможем помочь епископам, когда их будут убивать в Каулоне? Проповеди обеспечат им защиту от ядов и клинков наёмных убийц?

- Нет, ваше высочество, этим займётся Орден защитников. Будь это иначе, Улабир так не спешил бы с доставкой посланий. Уверен, что Защитники уже приняли решение. Нантадас терпеть не может Травиаса и его банду, и им тоже нужен повод, чтобы наплевать на Первую скамью. А война с танкисами – их святой долг перед Альфиром, которому Защитники приносят клятву верности на крови.

- Хорошо, будем считать, что это так. У меня есть ещё вопросы, но они могут подождать, - герцог встал и вновь начал ходить вдоль стола. – Граф, хуже всего то, что я не вижу изъянов в логике епископов. Совет двадцати пяти молчит, потому что Травиас хочет обеспечить Шинату свободу рук? Граф, вы с этим согласны?

- Ваше высочество, нельзя исключать, что ему платит не только фос Скифест, но и сами танкисы.

- Очень может быть, только для нас это ничего не меняет, - Локлир выругался и хлопнул ладонью по столу. – Разрази меня гром, но Шинат в дерьме по самые уши! С танкисами или сам по себе. Хотя первое, конечно, более вероятно.

- Но если епископы правы, флот Небриса уже должен быть на полпути к нашим берегам. Хотя из Тильодана не было сообщений о скоплении солдат и кораблей.

- Граф, если ваши шпионы их там не видели, то они могли быть в другом месте. Но хватит догадок, - вернувшись к своему месту во главе стола, герцог повернулся к своему секретарю. – Дакель, пошлите дежурного офицера за адмиралом фос Шаринквером. Его капитаны должны были хоть что-нибудь заметить. А мы, господин рит Корвенци, пока обсудим послание некоего Иливата фос Подельвана. Думаю, что это имя вам хорошо знакомо.

- Ваше высочество, четыре года назад я был удручён, узнав, что этого человека убили не наши шпионы или тружери.

- Что же именно вас так сильно огорчило?

- Только в этом случае я мог быть более-менее уверен, что фос Подельвана – длинные пальцы уже нет в живых. Я знаю, насколько этот мерзавец талантлив, поэтому в его смерть тогда не поверил. И оказался прав.

- Ладно, потом мы поговорим о его заслугах подробнее. Сейчас гораздо важнее понять, почему этот умелец предлагает нам сотрудничество. Какие у него могут быть цели и мотивы?

- Ваше высочество, я уверен, что Иливат хочет отмстить королю и другим сановникам, вынудившим его разыграть этот спектакль со своей кончиной.

- А почему он надумал действовать именно сейчас? Счёл ситуацию наиболее подходящей? Под шумок, так сказать…

- Именно так, ваше высочество. Он, видимо, знает о связях фос Скифеста с танкисами, и если епископы смогут объявить поход против богопротивной ереси, Иливат получит возможность резать и вешать именем Альфира.

- А что потом? Разве ему нужна только месть?

- Ваше высочество, зачистив Тильодан от своих врагов, он захочет стать регентом нового короля Небриса – вашего старшего племянника Верджиса.

- То есть фактически правителем страны? И чем это может обернуться для Тивара? Не стесняйтесь, граф, говорите всё, что думаете.

- Можно надеяться, что несколько лет у нас будут нормальные отношения, ведь регенту придётся разбираться с множеством различных проблем. Смена династии – дело непростое.

- Но ведь Верджис тоже фос Скифест?

- Ваше высочество, не все тиварские лотвиги были счастливы в день вашей коронации. К тому же все будут знать, в чьих руках реальная власть.

- Граф, скажите уже прямо, что Верджис может повторить судьбу Дивиска. А затем что-то может случиться и с его старшим братом.

- Да, ваше высочество. Фосс Подельван умён, расчётлив и безжалостен. Он хорошо умеет не только использовать выгодные ситуации, но и сам создавать их – когда и где ему это надо.

- Да, такой правитель Небриса будет опаснее, чем фос Скифест, - покрутив в руках бири, герцог аккуратно положил кристалл на стол и поднял глаза на графа. – И что после всего этого мне скажет начальник тайной стражи?

- Ваше высочество, так или иначе, но нам придётся решать проблему Небриса и его правящей династии. Я не вижу, кто мог бы сделать это быстрее и лучше, чем Иливат фос Подельван.

- Граф, вы всё-таки слова поточнее выбирайте, - поморщившись, Локлир вновь начал вертеть бири. – Быстрее – да, тут нет сомнений. Но лучше… Альфир милостивый, это ведь о чём-то хорошем…

- Прошу прощения, ваше высочество. Впредь я буду стараться излагать свои соображения более чётко.

- Ладно, это к делу не относится. Итак, я понимаю ваш замысел следующим образом. Мы принимаем предложение этого незаурядного шпиона, и с помощью епископов делаем его вроде как борцом с ересью танкисов. Он убивает короля Небриса, который, возможно, уже прикончил мою сестру Ночери. Не без нашей помощи, кстати. Когда всё малость успокоится, мы подумаем, как убить самого регента прежде, чем он захочет прикончить моих племянников Верджиса и Бивида. Граф, я ничего не забыл?

- Ваше высочество, начинать думать о ликвидации Иливата мы должны будем сразу после смерти короля. А может быть и раньше.

- И то верно, полезное дело не стоит откладывать, - откинувшись на спинку своего кресла, Локлир ещё раз внимательно посмотрел на невозмутимого рит Корвенци. – Граф, я бы сейчас рома выпил, а то что-то на душе муторно. К войне я уже вроде привык. Дело конечно страшное, но честное. А ваши шпионские игры с кровью на годы вперёд… Нет, я понимаю, что иначе нельзя… Или мы, или нас…

Герцог не мог больше оставаться на месте. Резко встав, он вновь направился к двери, на ходу проводя рукой по спинкам стоявших у стола кресел. Повернувшись, Локлир негромко выругался и погрозил пальцем начальнику тайной стражи.

- Граф, не вздумайте напоминать мне о решении Ночери! Нам вдвоём на земле места не было, но этот Иливат мне ничего плохого не сделал. Чем он вообще от вас и рит Таначали отличается?

- Ваше высочество, если вы сочтёте возможным выслушать меня, то я смогу ответить на ваши вопросы.

- Граф, я слушаю вас. Давайте, расскажите мне что-нибудь душеспасительное, - положив руки на спинку крайнего кресла, герцог медленно покачал головой. – Только не думайте, что пугливый юноша боится ответственности за будущую кровь. Не знаю, граф, сможете ли вы это понять, но мне кажется, что тысячи людей умерли и ещё умрут в основном из-за короны на моей голове. Это неправильно, стыдно и муторно.

- Ваше высочество, вам стыдно, что вы фос Контанден? – усмехнувшись, граф повернулся к безмолвному секретарю. – Дакель Грутла, вас пытали и кастрировали в Досаме за то, что вы служили Свербору фос Контандену?

- Нет, господин граф, - хриплый голос напомнил Локлиру старую историю о похищенном переводчике, которого всю зиму держали в холодном подвале. – Они всё повторяли, что в Тиваре слишком хорошо живут, и за это надо платить. Свербор фос Контанден выкупил меня за триста золотых, и это мой долг до конца жизни.

- Ваше высочество, позволю себе напомнить, что нашим врагам нужны прежде всего земли и города Тивара, - слова рит Корвенци падали в тишину Военного зала подобно каплям расплавленного металла. – Помимо своей короны, правящий герцог должен защищать и своих подданных. Без этого никакие династии долго не живут. Сейчас не время для нежных чувств. Ваше высочество, залитый кровью Тивар ждёт решений своего герцога.

Локлиру очень хотелось сказать что-нибудь достойное своего титула, но заглянувший в зал лейтенант доложил о прибытии господина Исвеля. Облачённый в синий мундир магистр был явно удивлён, увидев герцога стоявшим возле двери, что, впрочем, не помешало ему склонить голову в учтивом поклоне. Ответив на приветствие, герцог пригласил магистра к столу и без лишних слов положил перед ним письма епископов и фос Подельвана. Пока Исвель с видимым интересом знакомился с этими посланиями, Локлир успел трижды проделать ставший привычным путь до двери и обратно.

- Брат Исвель, вы, я вижу, уже закончили читать, и нам очень интересно услышать ваше мнение.

- Ваше высочество, я очень надеялся, что в Стабуре найдутся люди, которые осмелятся найти против течения, несущего гибель всему Бонтосу.

- Брать Исвель, возможно, им просто не хочется терять своё привилегированное положение?

- То есть это храбрость, питаемая страхом? – улыбнувшись одними губами, магистр едва заметно покачал головой. – Даже если это было бы так, то их готовность открыто выступить против танкисов всё равно заслуживает уважения. Но я думаю, что это не основной мотив Кольси и Адольгора. Готовность рискнуть головой делает им честь, и они в любом случае заслуживают всяческой поддержки.

- Мы разделяем ваше мнение, хотя и не знаем, чем Тивар смог бы им сегодня помочь.

- Ваше высочество, уверен, что этот занятный персонаж хорошо известен господину рит Корвенци, - повернув голову, Исвель вежливо кивнул графу. – Насколько известно нашему Ордену, последние годы он одержим местью и жаждой власти. Учитывая его способности, опыт и обширные связи с наёмниками всех мастей, Иливат сам по себе является страшным оружием. Сегодня всем нам выгодно иметь его в союзниках.

- Брать Исвель, вы почти слово в слово повторили страстную речь начальника тайной стражи, - разведя руками, пришедший в себя Локлир постарался изобразить искреннее удивление. – Я уже начал думать, не является ли он легатом вашего Ордена.

- Ваше высочество, я готов заверить вас, что Орден теней не имеет чести видеть в своих рядах господина рит Корвенци.

- Ладно, поверим магистру на слово. А теперь, брат Исвель, я прошу вас объяснить, что означают находившиеся в третьем конверте мельтквари и ещё одно секретное письмо?

Положив перед собой кусок кожи, магистр извлёк из рукава небольшой красный стержень и быстрым движением начертил по его углам несколько сложных рун (Локлир обратил внимание, что лежавший на столе бири на несколько мгновений стал намного темнее). Прочитав проявившийся на коже текст, Исвель одобрительно кивнул и повернулся к герцогу.

- Ваше высочество, прошу извинить меня, что я не предлагаю вам самому изучить это послание, так как Улабиру вздумалось написать его на уритофорском языке. Что поделаешь, флеонский паук любит подобные шутки.

- Брат Исвель, будь это даже язык степняков Тинери, но содержание этого письма всё же представляет интерес.

- Ваше высочество, викарий Ордена защитников задаёт мне два вопроса6 готов ли герцог поддержать известных ему епископов и признать союзником некоего Нимтан тосу – фос Подельвана?

- Всего два вопроса…. – Локлир бросил взгляд на сузившего глаза рит Корвенци. – Полагаю, что все решения уже приняты. Тивар с благодарностью примет любую помощь, которая приблизит смерть наших врагов.

Не говоря ни слова, магистр положил перед собой мельтквари и красным стержнем нанёс на них по паре рун. Бири тут же начал наливаться синевой, но стоило Исвелю сломать пластины, кристалл вновь стал небесно-голубым.

- Ваше высочество, Орден защитников извещён о ваших решениях. Я сравнил бы это с официальным оформлением союзнических отношений в борьбе с танкисами и их сторонниками. Явными, тайными и теми, что думает, что просто использует это молкотово отродье в своих интересах.

- Я полагаю, что вы имеете в виду короля Небриса? Но Тильодан пока не сделал ничего, что можно было бы считать началом войны.

- Ваше высочество, будет ли мне позволено напомнить о небрисских солдатах, находящихся в Ферире? К тому же у меня есть основания считать, что Шинат фос Скифест уже принял решение и намерен его исполнить.

- Брат Исвель, в любом случае армии Небриса надо будет переплыть Сарфийское море, а для этого потребуется целый флот. Перед вашим приходом я послал за адмиралом рит Шаринквером, корабли которого патрулируют подходы к нашему побережью.

Заметив открывающуюся дверь, Локлир ещё успел удивиться совпадению, прежде чем в зал вошёл генерал рит Нейстулат, посеревшее лицо которого не предвещало ничего хорошего.

- Ваше высочество, вчера утром до двух рот небрисской пехоты высадились у перекрёстка Большого прибрежного тракта и дороги к Динасйкому мосту. Находившиеся в Биловате конные егеря атаковали врага. Посланный с донесением капрал получил ранение, но сумел добраться до следующей конно-егерской заставы и утром был доставлен в Ансис.

[kvv32]

Часть 6 глава 6

К полудню напряжение в Военном зале достигло предела, но после того, как все неотложные решения были приняты, Локлир понял, что ему необходимо побыть одному. Перенеся встречу с канцлером и вроде бы поправившимся фос Теонесте на более позднее время, он вместе с Олуреми и диентисами направился в западную галерею второго этажа. Оставив охрану созерцать бронзовые фигуры зверей, герцог вошёл в свой рабочий кабинет и с облегчением уселся за заваленный бумагами стол. Закрыв глаза, он опёрся лбом о сложенные руки и попробовал разобраться в своих ощущениях.

Нельзя сказать, что атака Небриса стала для Локлира и его генералов чем-то очень уж неожиданным. Точнее было бы говорить о том, что когда оно всё-таки произошло, тревога оказалась приправленной изрядной долей удивления – почему именно сейчас? Поначалу некоторое недоумение вызвал и выбор места высадки, ведь главной целью Тильодана всегда считался именно порт. Все невысказанные вопросы были пресечены командующим, без тени сомнения заявившим, что гонец из Ферира из-за разницы расстояний просто не успел добраться до столицы.

- Ваше высочество, Небрису наплевать на Биловат, голубые мундиры перекрыли прибрежный тракт, чтобы помешать нашим войскам помочь Западной армии.

- Но для этого их там слишком мало.

- Их там вчера было мало. Нам туда добираться минимум полтора дня, плюс полдня на сборы. К тому времени вместо двух рот там может быть два полка и редуты.

- Господин генерал, означает ли это, что основной целью Небриса будет всё-таки Ферир?

- Именно так, ваше высочество.

- И каковы в этом случае должны быть наши действия?

- Собрать все силы в кулак и форсированным маршем двигаться на север. Кавалерия должна сразу идти в обход Биловата, пехота – частью сил блокировать десант.

- Это всё?

- Это задача на ближайшие дни. Я бы ещё просил Альфира даровать Сласийскому полку бессмертие…

Локлир счёл мнение Бесли рит Нейстулата достаточно обоснованным, после чего началось обсуждение множества вопросов, без решения которых невозможно было привести в движение тысячи вооружённых людей и караваны повозок с припасами. Заручившись согласием герцога, генералы прямо здесь же, на столе писали приказы, с которыми офицеры и конные посыльные сломя голову неслись по улицам города, на окраинах которого зазвучали звуки армейских горнов, ржание лошадей и ругань ретивых сержантов. Вначале Локлир в основном просто соглашался с предложениями рит Нейстулата и других генералов, но воцарившаяся в Военном зале атмосфера суровой деловитости стала для него своего рода эликсиром, подарившим герцогу способность с полуслова понимать суть вопросов и всесторонне оценивать пути их решения. Свой вклад в быстроту рассмотрения возникших проблем вносила и обострившаяся память, в считанные мгновения находившая нужные сведения и примеры в донесениях последних дней и всей многовековой истории сражений.

Когда генералы вслед за своими приказами покинули зал, Локлир ещё успел обсудить с адмиралом и начальником тайной стражи последние новости, прежде чем почувствовал, что начинает терять уверенность и чёткость мысли. Ему вдруг стало казаться, что при обсуждении проблем он руководствовался скорее эмоциями, а не здравым смыслом, из-за чего многие решения были слишком поспешными и плохо продуманными. Сжав губы и кулаки, Локлир усилием воли сумел унять вспыхнувшее было подобно файерболу желание немедленно вернуть генералов и отменить множество уже принятых к исполнению приказов. Сознание герцога словно разделилось на две части: сохранивший остатки хладнокровия рассудок изо всех сил пытался сдерживать порывы мятущейся души, до краёв заполненной тревогой и безотчётным страхом.

Подобное состояние уже было знакомо Локлиру, только на этот раз обошлось без заливавшего тело холодного пота, да и причина была достаточно очевидной, ведь отменить правило маятника было не под силу даже богам: переутомлённый интенсивной работой разум был вынужден отступить перед натиском копившегося всё последнее время нервного напряжения. Стремясь сохранить какой-никакой контроль над переполнявшими его голову обрывками мыслей, герцог вперил взгляд в лежавшие перед ним донесения, старательно всматриваясь в мельтешившие перед глазами буквы.

Суматошное биение сердца отдавалось теперь во всей голове, но усилия начали приносить свои плоды – буквы наконец-то начали складываться в слова и предложения, быстро обретающие свой изначальный смысл. Несколько раз глубоко вздохнув, Локлир вытер со лба испарину и откинулся на спинку кресла, пытаясь разобраться в собственном состоянии. Пульс был уже близок к нормальному, исчезли тяжесть в затылке и шум в ушах, но тревожное ощущение какой-то ошибки не торопилось покидать его разум. От этого нельзя было просто отмахнуться, ведь на кону стояла судьба не только приморского городка, но и всего Тивара. Ставки были слишком высоки, и герцог счёл необходимым убедиться в обоснованности принятых решений, вновь уединившись в своём рабочем кабинете.

Положив перед собой чистый лист бумаги, Локлир написал на нём слово «адмирал» и провёл вертикальную черту, разделившую белое поле на две части, обозначенные как «факты» и «выводы». Первым с левой стороны листа появилось сообщение капитана торгового судна, следовавшего из Лиштоина с грузом вина, оливкового масла и ещё чего-то не слишком законного, вынудившего его держаться подальше от берега. Несколько дней назад капитан видел огибавший южную оконечность полуострова Бусти конвой из полутора-двух десятков кораблей, многие из которых шли под сине-зелёными флагами герцогства Саинсо. Из этого факта следовало как минимум три вывода. Первый: Небрис использовал не только суда своего вассала Саинсо, но и его порт Хархин на западном побережье. Второй: благодаря отдалённости Хархина Тильодану удалось скрыть подготовку к вторжению от глаз шпионов рит Корвенци, обеспечив тем самым внезапность нападения (точно так же, видимо, солдаты в голубых мундирах садились на корабли в Маркаре, Салдивате и других небольших портах Небриса). И третий вывод: так как для перевозки двух пехотных рот хватило бы и пяти-шести шхун и бригов, целью остальных кораблей был либо Ферир, либо его окрестности.

О том, что наконец-то дождавшийся подходящего момента Тильодан будет действовать быстро и безжалостно, стало понятно после прихода в Ансис рыбацкого баркаса, подобравшего в море трёх моряков с уничтоженного небрисцами пограничного корабля. Поздно вечером с ним сблизилась вроде бы обычная бригантина под полосатым флагом Пуленти, с ходу атаковавшая тиварцев мощными файерболами, за которым последовали жёлтые шары ядовитого дыма. Прыгавших в воду моряков добивали баграми и арбалетными болтами, но благодаря наступившей темноте кое-кому из них удалось остаться в живых.

Локлир не сомневался, что амбициозный Шинат фос Скифест не ограничится захватом Ферира и части побережья, однако для этого ему необходимо перевезти через Сарфийское море не менее десяти-двенадцати тысяч солдат, изрядную часть которые должны будут составить кавалеристы. Адмирал рит Шаринквер заверил герцога, что всему королевскому флоту придётся для этого три, а то и четыре раза возвращаться к тиварским берегам (проще всего Тильодану будет обеспечить доставку войск в Ферир, до которого вышедшие из Сальдивата корабли могли бы добраться всего за один день).

Вывод напрашивался сам собой – чтобы максимально затруднить продвижение небрисцев к Ансису и Арбуру, тиварскому флоту следовало любым способом помешать перевозке вражеских войск. Проблема была в том, что для исполнения этого плана у адмирала не было достаточного количества сил. Про находившиеся в Ферире корабли можно было, скорее всего, забыть, лёгкие суда пограничной стражи даже ценой собственной гибели вряд ли смогли бы нанести королевскому флоту значимый урон, то же самое можно было сказать и о нескольких находившихся в Ансисе двухмачтовых кораблях, несущих на своих мачтах военные вымпелы Тивара. Все эти соображения, впрочем, не произвели особого впечатления на Сенгоса рит Шаранквера, впервые ступившего на палубу пятьдесят два года назад. Сейчас адмирала интересовало только одно – сколько именно в его распоряжение будет предоставлено боевых магов, огневиков-стихийников и наиболее смертоносных синтагм. Пожав плечами, он оказался брать на борт целителей, ответив на возражения Локлира коротко и ясно: «Там они не пригодятся».

Второй лист, в верхней части которого появилась надпись «Два генерала», Локлир столь же аккуратно разделил на две части, назвав их «наличие» и «возможности». Ему не пришлось напрягать память, чтобы написать в левой части всё, чем располагал на северо-западе Тивара командующий Западной армией генерал Радим фос Постолопт. Сил у генерала было, мягко говоря, не слишком много: по паре пехотных и драгунских полков, Сарфийский гвардейский полк, роты портовой стражи, егерей и арбалетчиков, а также около десятка необученных рот и эскадронов, только что сформированных из добровольцев и беженцев из-за Арбура. Подобный состав Западной армии, (исключая, конечно, новые части), был утверждён ещё старым герцогом, считавшим её основной задачей обеспечение безопасности Ферира. При таком раскладе пехота, гвардейцы и арбалетчики должны были защищать от атаки с моря порт, город и часть побережья к югу от него, драгунам же следовало пресекать вражеские прорывы как со стороны побережья, так и через весьма сложный Джубекский перевал.

План был хорош, однако за последнее время изменилось слишком многое. Когда шпионы рит Корвенци выяснили, что Тангесок большими силами собирается идти к Ансису через Междуречье, новый командующий Центральной армией рит Бараса отвёл своих солдат подальше от гор, оставив тем самым Динайский мост без прикрытия. Узнав об этом, тангесокский командующий фос Напсабад подтвердил свою репутация достаточно толкового генерала, тут же отрядив часть своих войск для наступления на Ферир с восточного направления. Бросив навстречу коренжарцам свою кавалерию, фос Постолопт смог сохранить контроль над мостом, но этот успех обошёлся Западной армии слишком дорого: Бейласийский и Карбийский драгунские полки потеряли больше трети своего состава, в Месканском пехотном полку в строю осталось меньше половины бойцов.

За всё время пребывания небрисских солдат в Ферире их численность оставалась более-менее постоянной, не превышая четырёх-пяти рот пехоты. Однако ещё весной тайная стража, постоянно наблюдавшая за королевскими офицерами, пришла к выводу, что их число стало заметно увеличиваться. Объяснить это можно было единственным способом – Тильодан только имитировал смену своих солдат, доставляя в Ферир новые взводы и оставляв казармах тех, кто уже должен был плыть домой (не случайно корабли грузились и разгружались только в тёмное время суток).

Все эти расчёты, впрочем, не имели сегодня особого значения, ведь в Ферире уже высадился как минимум ещё один пехотный полк, а через день-два число солдат в голубых мундирах могло достичь уже пяти-шести тысяч человек. Этих сил Небрису вполне могло хватить не только для захвата порта и Нижнего города, но и для выхода на Холмы, за которыми начинался Большой прибрежный тракт. Для этого, правда, необходимо было захватить или заставить замолчать Имперский и Зелёный форты, но при наличии достаточно многочисленных королевских магов (а скорее всего и танкисов) подобную задачу нельзя было считать невыполнимой.

Поняв, что вернувшийся в нормальную колею мозг уже не нуждается в бумажных подпорках, Локлир принялся расхаживать по кабинету, обдумывая возможные варианты развития ситуации. Отбросив в сторону все частности и эмоции, он пришёл к выводу, что сейчас всё зависит от двух взаимосвязанных вещей – решения генерала фос Постолопта и неумолимого течения времени.

Имевшихся сегодня в Ферире королевских войск вряд ли хватило бы для прорыва за границы Нижнего города, ведь помимо тиварских солдат им придётся иметь дело с парой тысяч добровольцев, пекотами клана ульгор, несколькими могущественными магами и очень неприятным сюрпризом в виде тальдоса, тайна доставленного в город несколько дней назад. Однако если в ближайшие день-два ничего не изменится, то прибывающее в порт пополнение даст Тильодану решающий перевес в силах, не говоря уже о том, что высадившиеся на побережье войска могут ударить защитникам Холмов в спину. Несколько тиварских полков, которые должны были выступить сегодня из Ансиса, в любом случае не успели бы добраться до Ферира прежде, чем растущее численное превосходство врагов вынудило бы защитников порта выбирать между гибелью и отступлением.

Некую надежду на изменение ситуации могли бы дать Бейласийский и Карбийский полки, окажись они в Ферире до возвращения кораблей королевского флота – остановиви или хотя бы задержав наступление небрисцев, спешившиеся драгуны выиграли бы время до подхода подмоги из Ансиса. Однако приказать кавалеристам оставить Динайский мост без прикрытия (остаткам Месканского полка подобная задача была бы явно не по силам) мог только командующий Западной армией фос Постолопт, при всех своих достоинствах не отличавшийся склонностью к авантюрам. Откажись граф рисковать, его можно было бы понять, ведь даже если противник и отвёл своих бойцов от Арбура, им хватило бы всего полдня, чтобы вновь достичь берега.

Невесело усмехнувшись, герцог подумал, что в случае захвата Ферира думать придётся уже не об обороне Динайского моста, а о спешном отходе на юг уцелевших солдат Западной армии. Остановившись у шкафа с книгами и картами, Локлир поймал себя на неожиданной мысли: все эти расчёты своей эфемерностью подобны даже не облакам, а их теням, скользящим по залитой кровью грешной земле. Громко выругавшись, он подвёл итог своим размышлениям – всё, что можно и нужно было предпринять, либо уже делалось, либо от него никак не зависело.

Опершись руками о край стола, герцог с шумом выдохнул воздух, с интересом глядя на полетевшие вниз листы бумаги с его записями. Похоже, что помочь Фериру мог только хороший шторм, способный остановить переброску вражеских войск. Увы, гулявший над водной гладью ветер был сегодня союзником Тильодана, усердно наполняя паруса небрисских кораблей, стремившихся к берегам Тивара.

Повернувшись к висевшей на стене карте, Локлир с тоской посмотрел на Сарфийское море, и тут выскочившая из каких-то глубин мысль поразила его словно стальной арбалетный болт. Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы подспудно вызревшее решение приобрело законченную форму, явив себя во всей восхитительной простоте и беспощадной жестокости. Обрушив на самого себя поток отборных проклятий и богохульств, герцог рывком распахнул дверь кабинета, представ перед изумлённым секретарём с радостным лицом и горящими глазами.

- Кадаман! Гони кого-нибудь к адмиралу! Выход в море без особого распоряжения запрещаю. Самого адмирала, командующего рит Таначали, канцлера и рит Корвенци вызвать в Военный зал. Да, и советника клана ульгор туда же. Живо! – бросив взгляд вслед метнувшемуся к дежурным офицерам секретарю, Локлир почувствовал, что охватившее его возбуждение начинает уступать место холодному расчёту, приправленному изрядной долей злорадства, - Ветер тебе нужен… Будет тебе ветер, дери вас Молкот во все дырки… Шинат, сука, охренеет…

[kvv32]

Часть 6 глава 7

Появись сейчас в Военном зале сам Отелетер, вряд ли он выглядел бы более грозным, чем возникший на пороге адмирал рит Шаринквер. Сбежав из дома в четырнадцать лет, Сенгос почти два десятилетия плавал между Бусти и Амалюрскими островами на полуторговых-полупиратских судах. Когда вознаграждение за голову отчаянного капитана стало уж слишком большим, он привёл свою шхуну в Ансис и после недельного запоя принял предложение поступить на службу в тиварский флот. Благодаря опыту, незаурядным способностям и готовности идти напролом Сенгос сделал головокружительную карьеру, получив чин адмирала и графский титул. Моряки любили своего начальника за знание дела, отсутствие высокомерия (обсуждение вопросов службы с боцманами было обычным делом) и виртуозное владение всеми мыслимыми ругательствами.

Увидев насупленные брови адмирала, Локлир искренне пожалел посланного к нему лейтенанта, которому довелось оказаться в центре незабываемой словесной бури. Однако на самого герцога, только что сумевшего обрести уверенность после пучины отчаяния, клокотавшее негодование графа не произвело особого впечатления. Он не только заранее знал, что и как будет говорить рит Шаринквер, но и счёл возможным дать ему высказаться первым.

- Ваше высочество, как надо понимать ваш последний приказ? Почему корабли должны оставаться в гавани? Мы что, сдаём Ферир? Просто так, без боя? Молча ляжем под Небрис и ноги раздвинем?

- Адмирал, кому мы что сдаём? Свой стояк портовым шлюхам? Хватит орать, вы не рыбой торгуете, - увидев, что оторопевший от такой отповеди граф непроизвольно подался назад, герцог перешёл к постановке новой задачи. – Где сейчас находится «Кор Гавис»?

- «Горячий ветер»? В порту, за Высоким пирсом. А зачем он сейчас нужен?

- Адмирал, я буду спрашивать, вы – отвечать. Это понятно? Где стихийники из его экипажа?

- Частично на месте, но…

- Собрать всех вместе. Немедленно.

- Ваше высочество…

- Спрашивать буду я. Сколько гружёных баркасов «Кор Гавис» сможет вести на буксире? Насколько это может быть быстро?

- Ну, если идти под паром, то не больше одного. И то, если буксир выдержит. С водяным ходом «Ветер» и пару утянет. Может быть, даже три.

- А насколько это будет быстро?

- По-любому вдвое быстрее, чем бриг при хорошем ветре. А что в баркасах-то будет?

- Ситела, господин адмирал. Ситела, и всё, что из неё делают. Лишь бы горело. Господин адмирал, а корабли хорошо горят?

- Как дрова, ваше высочество! – вспомнив свою буйную молодость, рит Шаринквер плотоядно ухмыльнулся, живо представив себе практическое воплощение замысла. – Ваше высочество, надеюсь, мне будет позволено идти в бой на «Горячем ветре»?

- Граф, при всём уважении, вы будете тешить свою злодейскую душу в другом месте, - подмигнув адмиралу, герцог положил ладонь на карту Сарфийского моря. – Теперь Небрису нечего скрывать, и порты Саинсо им уже не нужны. Солдат будут водить из Тильодана, Маркара и Салдивата. Плыть они будут кратчайшим путём, и именно там вы должны их искать, жечь и топить.

- Вообще это я и собирался делать…

- Нет, адмирал, вы собирались умереть с честью: абордаж, таран и всё такое. Меня это не устроит. Вы будете действовать жёстко, подло и разумно. Садитесь за стол, нам есть что обсудить. Но прежде распорядитесь о подготовке «Горячего ветра».

Сопровождаемое возгласами и ругательствами обсуждение было в самом разгаре, когда в зале появились рит Таначали и заметно осунувшийся начальник дипломатической службы. Осведомившись о здоровье фос Теонесте, Локлир попросил его немного подождать и повернулся к главному армейскому магу.

- Господин рит Таначали, мне нужны все зажигательные и сигнальные синтагмы, которые вы сумеете найти до захода солнца. Их следует доставить к флотским причалам у Высокого пирса. Туда же должны прибыть боевые маги, огневики и стихийники – повелители воздуха.

- Ваше высочество, но многие маги уже находятся в полках, готовых выступить к Фериру, - на первый взгляд Слиатос был по-прежнему невозмутим, и только хорошо знающие мага люди могли обратить внимание на его сузившиеся глаза. – Войска нельзя посылать в поход без пркирытия.

- С армией пойдёт минимум магов. Если адмирал не выполнит свою задачу, Ферир не спасут все маги Тивара.

- Ваше высочество, я просил бы, чтобы об этом решении командующий узнал от вас, - увидев недоумение на лице герцога, рит Таначали счёл необходимым объяснить свою просьбу. – Генерал сейчас опаснее вискута.

- Даже для вас? Не верится, но будь по-вашему. Тем более, что он скоро появится. Что-нибудь ещё?

- Ваше высочество, я не знаю деталей вашего плана, но думаю, что тальдос людям адмирала не помешает.

- Разумеется! Передайте флоту две трети запасов, фос Шаринквер сам поставит магам задачу.

Повернувшись к фос Теонесте, герцог увидел, что побледневший граф сидит с закрытыми глазами, положив руки на стол. Покачав головой, Локлир в очередной раз проклял недоумка Чиманта, ставшего слепым оружием в руках умелых и беспощадных кукловодов. Прикинув, что все его вопросы к начальнику дипломатической службы могут подождать, герцог не стал беспокоить Тахимата, обратившись к рит Корвенци.

- Граф, в вашем ведомстве найдутся лисили, которые могут летать над морем?

- Над морем? – вопрос настолько удивил начальника тайной стражи, что для ответа ему потребовалось какое-то время. – Ваше высочество, вы имеете в виду полёты в сторону моря?

- Увы, граф, летать предстоит над морем с борта корабля.

- Над морем… Лисили не любят большой воды, но среди них тоже есть отчаянные головы. Уверен, что капрал Илсу полетит куда угодно.

- Это который над танкисами сигналы подавал?

- Он самый, ваше высочество. Я попробую найти ещё двух-трёх, но они будут не настолько шальные.

- Устроят и такие, пусть только поднимутся повыше. Хорошие глаза важнее храбрости.

- Это меняет дело, такие найдутся. Ваше высочество, кому из офицеров вы сочтёте возможным доверить синтагму с Кибари-кан?

- Упавшая звезда, конечно, страшное оружие, но сейчас у нас только две таких синтагмы, - борясь с искушением, Локлир стал тихонько барабанить пальцами по столу. – Ансис я голым не оставлю, в море пойдут три-четыре группы, и кому же из них отдать синтагму? Даже если повезёт, мы погубим и своих моряков… Нет, господин рит Корвенци, Кибари-кан останется на берегу. А вот несколько тружери адмиралу могут пригодиться.

- Ваше высочество, но отряд тружери до сегодняшнего дня всё ещё остаётся секретным. На кораблях будет слишком много людей, чтобы они могли скрытно пить свои эликсиры.

- Какая секретность, граф? Где ваши практичность и цинизм? Сейчас всё на кону – если проиграем, нам эти секреты в задницу вставят. Всё! Идите, граф, не разочаровывайте меня окончательно. И так хреново, спаси нас Альфир милостивый.

Отправив начальника тайной стражи искать в должной степени сумасшедших лисилей, герцог подошёл к фос Теонесте, попытавшемуся приподняться и извиниться за свою слабость неким подобием улыбки. Вымученная гримаса графа лучше всяких слов говорила о его состоянии, и Локлир тут же послал Дакеля за целителем, который должен был сопроводить дипломата домой. Помогая фос Теонесте встать, герцог не сразу заметил советника клана ульгор, который оглядывался по сторонам, впервые оказавшись в Военном зале.

- Рад видеть вас, господин брун Линкаа. Времени нет, я спрошу только о самочувствии главы вашего клана.

- Благодарю вас, ваше высочество. Аудусу брун Римшату намного лучше. Он просит простить его за то, что он не смог сам приехать в замок.

- Брун Линкаа, ему сейчас надо выздоравливать, а не извиняться. Дел впереди – края не видно, - жестом остановив хотевшего ещё что-то сказать Синганита, герцог поднял вверх два пальца правой руки. – Господин брун Линкаа, мне нужны ответы на два вопроса. Сколько тяжёлых арбалетов и баллист могут быть доставлены в порт сегодня вечером? Второй вопрос – сколько дальнобойных синтагм к ним ваши мастеровые успеют изготовить до отплытия кораблей? Кроме тех, что уже сделаны?

- Ваше высочество, вы имеете в виду приспособления к синтагмам для замедления их активации?

- Да-да, я говорю о парагах.

- Ваше высочество, но мы уже всё передали армии. И параги, и баллисты на колёсных платформах.

- Хорошо, что на колёсах, легче будет в порт доставить, - глядя прямо в расширившиеся глаза советника, Локлир решил разом снять все страхи Синганита, ужаснувшегося от необходимости самому делить оружие между командующим и адмиралом. – Брун Линкаа, слушайте внимательно. Флоту нужны минимум три, а лучше четыре баллисты с обслуживающими их сидарис. Решать вопросы с генералом рит Нейстулатом вам не придётся, сейчас я подготовлю соответствующий приказ. Если какие-то баллисты уже на прибрежном тракте, пусть едут дальше. Так, пока я буду диктовать приказ, думайте, что вы ещё хотите спросить.

Оставив советника клана ульгор стоять у края стола, герцог решительным шагом направился к секретарю, на ходу обдумывая слова, способные хоть как-то обуздать гнев генерала. Стук буквально отброшенной в сторону двери заставил Локлира оглянуться. Едва взглянув на вошедшего в зал рит Корвенци, он ощутил в груди что-то очень холодное и до омерзения липкое.

- Граф, что?

- Ваше высочество, только что отравлены главный казначей фос Лафонту и бургомистр Ансиса рит Гоулстрат. Канцлер чудом избежал смерти, погиб открывший конверт помощник.

Закрыв глаза, герцог несколько мгновений никак не реагировал на печальное известие, старательно отгоняя от сердца подбирающийся к нему комок стылой слизи. Судорожно вдохнув ставший каким-то вязким и затхлым воздух, Локлир начал медленно поворачиваться к графу. Когда его ладонь коснулась одного из кресел, пальцы сжались подобно капкану, и одного резкого движения руки хватило, чтобы тяжёлое кресло с грохотом упало на каменный пол.

- Так, господин граф, о каких конвертах идёт речь7 Их было три? Как они к ним попали?

- Ваше высочество, это были именные конверты фос Теонесте. Доставил их человек в форме офицера замковой стражи, который приехал в карете с гербом…

- Поэтому охрана, чиновники и сами погибшие ничего не заподозрили. Что спасло канцлера?

- Когда принесли письмо, фос Варадан торопился ехать в замок, где должен был увидеться с фос Теонесте. Уже на пороге он сказал рит Катлеки, чтобы тот всё же открыл конверт. Немного ядовитого дыма канцлер всё-таки вдохнул, сейчас с ним находится опытный целитель.

- Чимант, тварь продажная, достал их из-под земли, - медленно выговаривая слова, Локлир изо всех сил старался сохранить остатки хладнокровия, чтобы ему вновь не пришлось выкарабкиваться из глубин отчаяния. – Граф, почему мишенью стали эти трое?

- Чимант, видимо, смог украсть только три конверта. Их решили разом пустить в ход, стараясь свести риск к минимуму. Кабинет канцлера и финансовое ведомство находятся в одном здании, особняк бургомистра через три дома. Никто ничего не успел понять.

- Все они умерли вместо меня… - опустившись в первое попавшееся кресло, герцог говорил тихим бесцветным голосом. – Змея выползла из могилы и стала кусать всех, до кого смогла добраться. И эту змею направил сюда кто-то очень умный.

- Ваше высочество, мы сделаем всё возможное.

- Нет, граф, скорбеть и искать врагов мы будем потом. Сегодня это уже не главное. Сейчас мне нужны ваши лисили и ситела. Да, ситела. Тиварская, привозная, переработанная – мне всё равно. Канцлера не будет, теперь это ваша задача. Покупайте, пишите расписки, сбивайте замки, делайте, что угодно. Пошлите Дусмили, он всегда найдёт, что сказать.

- Будет исполнено, ваше высочество.

- Три баркаса и ещё полсотни бочек, граф, - тяжело поднявшись, герцог только сейчас заметил стоявшего у стены брун Линкаа. – Советник, вы теряете время.

- Ваше высочество, я жду вашего приказа генералу рит Нейстулату.

- Да, я обещал. Дакель, вы слышали наш разговор, напишите, что следует. И поставьте мою большую печать.

После ухода Синганита Военный зал опустел, и полностью пришедший в себя Локлир какое-то время молча сидел во главе стола, прикидывая шансы на успех адмирала и «Горячего ветра». Опасаясь повторения недавнего приступа отчаяния, он всячески боролся с навязчивым желанием вновь начать обдумывать уже принятые решения. Герцог понимал, что это не только опасно для него самого, но и достаточно бессмысленно, ведь его приказы уже привели в движение тысячи людей, и любое изменение могло породить чудовищный беспорядок, чреватый сомнениями и утратой веры в победу.

Голову срочно надо было чем-то занять, и Локлир весьма кстати вспомнил, что он ещё не закончил разговор с Исвелем, прерванный неожиданным появлением командующего. В одно мгновение тогда всё связанное с Каулоном и перспективами небрисской короны стало неважным, и он попросил магистра дождаться продолжения беседы в одном из представительских кабинетов (значение имело и то, что о союзе Тивара с Орденом теней знало очень небольшое количество людей, в число которых не входили многие участники спешно собранного совещания).

Пока Олуреми ходил за магистром, в зале появился майор из штаба командующего, доложивший о ходе подготовки воинских частей к выступлению. Офицер ничего не сказал о недовольстве генерала требованием передать флоту часть магов и баллист (вполне вероятно, что командующий и сам пришёл к выводу, что судьба этой кампании будет решаться именно на море), зато сообщил об уже покинувших Ансис драгунах Фларостирского полка, которым командовал майор рит Канбори. Поблагодарив офицера за обстоятельный доклад, Локлир пожалел, что так и не встретился с Артенором, который дневал и ночевал в своём новом полку. В конце концов, после гибели Бескиель у герцога осталось всего два человека, связанных с ним узами крови – нежная Фиорис и знающий себе цену рит Канбори (изрядно помучившись, Локлир всё же смог вычеркнуть старшую сестру Ночери из числа близких людей).

Магистр слушал герцога, почти не задавая вопросов, что до поры до времени не позволяло судить о его отношении к ставке на уничтожение вражеских кораблей всеми доступными способами. Кое-что стало понятно, когда Исвель предложил, чтобы вместе с адмиралом в море отправился его помощник Тарсканту, обладавший исключительными, хотя и не очень разнообразными магическими способностями.

- Брат Исвель, но не будет ли это поручение для него слишком уж неожиданным?

- Ваше высочество, для брата Тарсканту в нашем мире мало что может быть неожиданным, - улыбнувшись, магистр после едва заметной паузы всё-таки решил пояснить свои слова. – Ему нет сорока, но это возраст его тела, а его душа живёт в нашем мире уже больше восьмидесяти лет.

- Но как это может быть?

- В молодости Тарсканту был бойцом Ордена защитников, но однажды он встретился с очень сильным чёрным магом. Некромант превратил его в бездушного зомби, служившего ему несколько лет. Когда я убивал эту молкотову тварь, Тарсканту даже пытался сражаться с нами. Уцелевшие слуги рассказали эту историю, и я взял его с собой.

- Тогда он был ещё жив?

- Некромант привязал его к своей магии, и когда она исчезла, началось умирание. Я очень старался, но в монастырь мы привезли уже труп.

- Брат Исвель, но ради чего были все эти хлопоты?

- В этом монастыре умирал брат Гревин – легенда нашего ордена. Он дважды спасал мне жизнь, и я поклялся, что сохраню хотя бы его душу. Мы хранили тело Тарсканту больше месяца, а потом Альфир благословил переход души Гревина в новое тело.

- Вот просто так – переход души? – Локлир был потрясён словами магистра, который безо всяких эмоций рассказывал о том, что веками считалось просто красивой сказкой. – Вернувшиеся действительно существуют? И вы делали это своими руками?

- Ваше высочество, вообще-то руки здесь особой роли не играют…

- Но вы ведь это делали?

- Несколько раз приходилось.

- Брат Исвель, а как это вообще происходит?

- Ваше высочество, надеюсь, вы понимаете, что я не могу это обсуждать.

- Да, конечно. Но это обязательно происходит именно так, как вы рассказали? От умирающего в другое тело?

- Нет, чаще всего погибшему человеку просто возвращают покинувшую его душу, - магистр неожиданно замолчал и продолжил говорить только после лёгкой усмешки. – Прошу прощения, ваше высочество, но я, похоже, ввёл вас в заблуждение, использовав слово «чаще». Точнее было бы сказать «намного чаще, чем при других обстоятельствах». И даже это не намного точнее, ведь возвращение случается далеко не каждый год.

- Брат Исвель, насколько я могу понять, сложнее всего добиться перехода души в другое тело, - задавая вопросы, герцог до конца не мог поверить в то, что он обсуждает с магистром Теней одну из важнейших тайн ордена. – Хотя не думаю, что слово «добиться» здесь будет уместным.

- Вынужден с вами согласиться. Одним словом это действие невозможно определить ни на одном языке. Хотя «добиться» в какой-то степени всё же соответствует сути происходящего, - вновь задумавшись, Исвель не стал ничего уточнять, сделав рукой некий жест, который можно было истолковать как символ неопределённости. – Однако передача души из тела в тело – не самое трудное дело. Сложнее всего соединить тело с душой, давно покинувшей свою смертную плоть.

- То есть с душой, превращённой Молкотом в демона?

- Не совсем так, ваше высочество. Не все души, оторванные Молкотом от своих тел, становятся демонами. Души праведных людей, сидарис и других обречены на страдания, но большинство из них остаются бесплотными призраками и никому не мстят. Другое дело мерзавцы, души которых продолжают радовать Молкота и после их смерти. Именно такие души и превращаются в демонов.

- Которых потом приходится уничтожать…

- Да, лишая их возможности существовать за счёт энергии Ванат. Но перед этим такие души можно удерживать с помощью особых заклинаний, которые хорошо известны магам Викрамара. Они многому научились за последние десятилетия, но это не просто трудный, но и очень опасный путь. В Викрамаре не представляют, с чем они могут столкнуться. Ваше высочество, поверьте мне, я говорю как друг и союзник Тивара. Пристальное внимание богов – это совсем не то, к чему стоит стремиться.

- Брат Исвель, до полудня я вообще сомневался в существовании вернувшихся. Теперь я понимаю, что от удержания душ до их переноса – как отсюда до Кисейту. Уверен, что в Викрамаре нет таких планов.

- Ваше высочество, не стоит недооценивать одержимость и тщеславие магов, - сжав губа, магистр медленно покачал головой, - Когда цель кажется достижимой, многие из них теряют голову и готовы на всё. Впрочем, лет двадцать всё это ещё не будет иметь особого значения. Ваше высочество, смею ли я надеяться, что мой рассказ был достаточно интересен, и он сможет изгнать из ваших мыслей хотя бы часть тревоги и сомнений?

- Брат Исвель, так вы сейчас выступали в роли целителя? – Локлира удивил такой оборот дела, хотя был вынужден согласиться с магистром – его голове, занятой «перевариванием» новой информации, было уже не до терзаний по поводу принятых решений. – Благодарю вас за внимание, но неужели всё так плохо, что мой вид внушает вам чувство жалости?

- Нет-нет, ваше высочество, жалость тут ни при чём. Я просто понимаю, что у вас на душе: недавнее покушение, нападение Небриса, изменение планов, новые убийства… Всё это создаёт… некую напряжённость, которую могут снять женщины, вино, либо нечто весьма любопытное. Я предпочёл последнее средство, которое, к тому же, позволяет укрепить наше взаимное доверие, - магистр улыбнулся и отвесил герцогу лёгкий поклон, - Насколько я понимаю, желанная цель достигнута, и мы можем обсудить кое-что ещё.

- Нет уж, брат Исвель! Вы разожгли моё любопытство, и я намерен задать вам пару вопросов.

- Вынужден подчиниться, ваше высочество. Но не более того.

- Очень хорошо. Магистр, когда душа Гревина перешла в новое тело, кем почувствовал себя возрождённый Тарсканту?

- Ваше высочество, вы заглянули в самую суть проблемы. Душа и оживший мозг Защитника не сразу смогли понять друг друга. Порой на всё это было страшно смотреть, но затем они как-то нашли общий язык: разум управляет телом, а душа выступает в роли советника и опытного мага. За последние годы они настолько сблизились, что сейчас даже я не всегда понимаю, с кем именно имею дело. Буду признателен, если для вашего высочества он по-прежнему останется просто Тарсканту. И вам, кстати, ещё надо по этому поводу написать записку адмиралу.

- Успеется, брат Исвель. Но это - только первый вопрос.

- Я весь внимание, ваше высочество.

В голове у Локлира кружилось множество мыслей, но он считал невозможным злоупотреблять внимание магистра, к тому же пора было заняться и другими делами, которые были не столь занимательны, но от этого не становились менее важными. Одёрнув себя, герцог предпочёл задать вопрос о двух бойцах ордена, прибывших в Ансис вместе с драгоценными камнями и золотом.

- Брат Исвель, а среди ваших людей, уехавших в Ферир на прошлой неделе, нет вернувшихся?

- Ваше высочество, во всём ордене их считанные единицы. Но Станаскай сильный боевой маг, а Нгоскар хорош как огневик и целитель. Уверен, что они внесут свой вклад в защиту Ферира.

- Не сомневаюсь, брат Исвель. Но послание адмиралу всё-таки надо сделать, - повернувшись к секретарю, Локлир отдал распоряжение, но Дакель не обратил на слова герцога никакого внимания, по-прежнему перекладывая на столе какие-то бумаги. – Альфир милостивый, это ещё что такое?!

- Ваше высочество, не стоит беспокоиться. Сейчас я сниму полог неслышимости, и ваш секретарь примется за работу.

- Так он вообще ничего не слышал?

- Разумеется, ваше высочество. Всё, что говорилось о вернувшихся, предназначалось только для вас.

- Брат Исвель, ваша просьба будет исполнена. Но у меня есть к вам интересное предложение, - неожиданно пришедшая в голову Локлира идея показалась ему очень привлекательной, ведь она позволяла не только ощутить сопричастность к походу тиварского флота, но и была хорошим поводом для того, чтобы хоть на какое-то время вырваться из стен замка. – Наши корабли уйдут в море после заката, и я хочу это увидеть. Приглашаю вас присоединиться.

- Ваше высочество, но после сегодняшних отравлений это может быть опасным.

- Ну, ехать в порт я не собираюсь. Достаточно будет подняться на один из холмов за городом. Чтобы никто ничего не понял, устроим небольшое представление. Дакель наденет парик и мундир полковника, я стану лейтенантом, охрана наденет армейскую форму, что-нибудь придумаем и для вас.

- Ваше высочество, я боюсь даже предположить, что скажет по этому поводу господин рит Корвенци.

- К сожалению, графу сейчас есть чем заняться. Если он захочет поучаствовать, ему вполне подойдёт роль сурового сержанта. Или даже мастер-сержанта. Решайтесь, магистр. Небо в звездах, два ночных светила, уходящие в ночь корабли… Тем более, что часть из них будет с чёрными парусами. Когда ещё магистр Ордена теней сможет увидеть нечто подобное?

Стоя на холме, всадники молча смотрели на волнующееся море и покидающие гавань корабли. Порывы восточного ветра раскачивали ветки деревьев, хлопал тяжёлый плащ Дакеля, и увязавшийся за ними пёс раз за разом порывался выть на голубой диск Кисейту. Провожая взглядом буквально растворявшуюся в темноте шхуну с чёрными парусами, Локлир вдруг вспомнил начало этого неимоверно длинного дня, своё утреннее благодушие и мурлыкающего Боци. Теперь ему казалось, что всё это было в какой-то другой жизни, где не было крови и его приказов, отправляющих тысячи солдат в пекло войны. Спустя несколько мгновений дурной пёс вернул герцога к действительности, в которой надо было жить, сражаться и побеждать.

[kvv32]

Часть 6 глава 8

Создававшие Накатамскую империю правители Досама были достаточно прагматичными людьми, не стремившимися решать все свои задачи исключительно на поле боя. Одержав достаточно убедительные победы над своими ближайшими соседями, Досам стал предлагать южным государствам своего рода союзнические отношения, ничуть не скрывая при этом, кому именно в таком союзе будет принадлежать решающая роль. Большинство местных дворян не считали подобные предложения чем-то оскорбительным, ведь они не только сохраняли все свои привилегии, но и становились полноправной частью имперской аристократии. Не внакладе были и наиболее предприимчивые торговцы, перед которыми открывались весьма заманчивые перспективы в виде новых рынков и товаров. Мнение просто люда, как водится, мало кого интересовало, однако селян и ремесленников вполне устраивало прекращение войн с их неизбежными спутниками в виде грабежей, убийств и погромов.

Чтобы утешить королей, лишавшихся изрядной части своих полномочий, Досам обещал им сохранение короны, армии, части налогов и права назначения высших сановников (их наследникам, правда, пришлось довольствоваться герцогскими титулами, да и армии со временем обрели единую форму и звания). Подобные предложения устраивали, разумеется, не всех правителей, но это не приносило им ничего, кроме излишне близкого знакомства с солдатами и боевыми магами набравшей силу империи. Дольше всех сопротивлялся Дьярност, но силы были слишком неравны, и через десяток пятидневок разорённое королевство уже было во власти суровых наместников.

До поры до времени интерес империи к захолустному полуострову Литук в основном сводился к закупкам железа, стали и высококачественной руды, добываемой на южных склонах Касатлено. Рост спроса на металл совпал с первыми годами правления не слишком уверенного в себе Вестагена Лысого, который решил повысить свою самооценку очередным расширением границ империи. Верховным правителем Тивара – Таунвингил Литуку – был в те годы Ярмалт Скифест, здраво рассудивший, что его небольшая армия, изрядную часть которой составляли служившие по жребию ополченцы, вряд ли сможет противостоять профессиональным бойцам. Так или иначе, но он принял предложение посланников Вестагена Лысого, получив взамен титул герцога фос Скифеста и полк драгун в красных мундирах, быстро отвадивших всех желающих грабить кузницы, плавильни и следующие в Ансис караваны.

Богатеющая империя тратила немалые деньги на строительство дорог, поэтому не было ничего удивительного в том, что через несколько лет в Тиваре появился некий Колен рит Бакархкот – известный подрядчик, получивший дворянский титул за сооружение каменных мостов через Елеонир – крупнейший левый приток Велитара. Ходили слухи, что ушлый делец обратил внимание на удалённую провинцию, рассчитывая получить здесь солидную прибыль, благо хороших дорог на полуострове было мало, а контролирующее расходы имперское казначейство было далеко.

Объездив половину Тивара, барон представил императору обширный план, который предусматривал не только строительство дорог, но и сооружение рядом с устьем Велитара нового морского порта. Оценочная стоимость работ заставила Вестагена Лысого призадуматься, но опытный в таких делах рит Бакархкот выложил на стол сразу несколько козырей. Во-первых, новый порт вместе с дорогой и мостом через Арбур позволял чуть ли не в два раза сократить путь к морю от рудников и плавилен (это было, правда, не совсем так, но кого в Досаме интересовали карты какого-то там Тивара?). Во-вторых, новый порт имел все шансы стать основным перевалочным пунктом для товаров, перевозимых по морю и Велитару со всеми его притоками. Основной же приманкой для не утратившего некую сентиментальность правителя стало предложение назвать новый порт именем отца императора Ферира Сильного, а мост через Арбур – именем его матери Динаи.

Строго говоря, строить Ферир начинали не на пустом месте. Плававшие по Велитару корабли давным-давно использовали так называемую Речную бухту, чтобы переждать непогоду на просторах Сарфийского моря. Чтобы это ожидание было не слишком тягостным, на восточном берегу бухты как бы сами собой стали появляться трактиры, публичные дома и почти приличные гостиницы, за которыми последовали различные склады и мастерские. Рит Бакархкот не церемонился с этим скопищем разномастных строений, освобождая место для нового приморского города, достойного великой Накатамской империи (экономить на этом благородном деле барон, ясное дело, не собирался).

Прошло около полутора лет, прежде чем первый обоз с товаром проследовал по Железному спуску к украшенному флагами и цветами Имперскому форту, построенному рядом с новыми причалами. В Досаме это известие было воспринято весьма благосклонно, и барон не замедлил воспользоваться случаем, чтобы испросить разрешения продолжить строительство. На этот раз он предложил императору довести дороги до батакского побережья Тивара, что пригодилось бы как для торговли с загадочной Дофатамбой, так и для возможного завоевания ханства (планы войны со свирепыми меднолицыми сами по себе были изрядной авантюрой, но для не имевшей серьёзных врагов империи ощущение опасности было чем-то вроде острой приправы к слишком уже пресной повседневности).

Озолотившись на строительстве тиварских дорог, общая протяжённость которых исчислялась уже сотнями центуд, рит Бакархкот никогда не забывал демонстрировать своё глубочайшее уважение к императору и его семейству. Второй мост через Арбур был назван в честь старшей дочери Ортили, ведущий к восточному побережью мост через Уптолу получил имя сына правителя Чартока. Зная любовь Васлеты – жены Вестагена Лысого к цветам и деревьям, барон проложил через весь город широкий Васлетский бульвар, украсив его Зелёным фортом, больше похожим на небольшой замок с двумя высокими башнями. Внешний вид этого причудливого сооружения вполне соответствовал названию, ведь для его отделки был использован редкий изумрудно-зелёный камень, добываемый в Молавских горах. Изображённый на многих картинах и гравюрах форт со временем стал своего рода символом Ферира, с лихвой оправдав все расходы рит Бакархота на его строительство – когда новый казначей предложил казнить барона за невиданное воровство, император внял просьбам любимой жены, ограничившись обычным изгнанием.

Спустя несколько веков Зелёный форт был всё так же красив, но сейчас один его вид вызывал у полковника Ланту фос Поортема приступ холодного бешенства. Стоя на крыше какого-то дома, он хорошо видел, как установленные на башнях форта небольшие баллисты метали стрелы в три локтя длиной, взрывавшиеся при попадании в цель подобно мощнейшим файерболам. До полковника доходили слухи о летевших на триста-четыреста шагов синтагмах, использованных тиварцами во время сражений в Междуречье, но одно дело было слушать переданные через десятые руки россказни и совсем другое – своими глазами видеть, как лопающиеся огненные шары крушат стены и рвут на части солдат в голубых мундирах.

Ланту уже было понятно, что понесшие большие потери пехотинцы Домадеского полка и на этот раз не смогут прорваться к бульвару, где их уже ожидали вражеские солдаты. Словно подтверждая его догадку, тиварские орудия убийства вновь исторгли свои смертоносные стрелы, и строившиеся в боевой порядок солдаты шарахнулись в стороны, скользя и спотыкаясь на залитой кровью брусчатке. Почти одновременно с соседней крыши взмыл в небо искрящийся малиновый шар, по широкой дуге устремившийся в сторону Зелёного форта. Это была уже шестая попытка Маюфата – одного из лучших боевых магов Небриса – снести с башен проклятые баллисты. Дистанция была слишком велика, и полковник слышал, как рычал и ругался маг, величайшим напряжением сил направляя тающие на лету файерболы. Уже дважды Маюфату удалось попасть в башни, но имперцы строили свои здания на века, и весь ущерб свёлся к частично осыпавшейся облицовке из зелёных каменных плит.

Не долетев до башен, файербол взорвался в кронах растущих на бульваре деревьев, и за спиной полковника раздались негодующие возгласы придурков из свиты Дишана фос Скифеста. Скрипнув зубами, Ланту сумел промолчать, хотя клокотавшая в нём злость уже с трудом помещалась в его кряжистом теле (столичные хлыщи считали фигуру фос Поортема слишком уж неблагородной, из-за чего он ещё молодым лейтенантом получил прозвище «кузнец»).

Командир Иславского пехотного полка был опытным офицером и хорошо представлял себе, что следует делать после того, как его король наконец-то примет решение о начале войны. Тщательно изучив план Ферира, полковник объездил все основные улицы города, благо ещё со времён старого герцога тиварцы старались избегать открытых конфликтов с армией Небриса. А так как для лотвигов клановая солидарность значила ничуть не меньше, чем верность короне, фос Поортему довелось посидеть за одним столом не только со многими старшими офицерами Западной армии, но и с её командующим, генералом фос Постолоптом (при этом большинство из тех, кто отдавал должное хорошим винам, ничуть не сомневался, что их бойцам рано или поздно всё-таки придётся скрестить клинки).

Обдумав всё увиденное, полковник пришёл к выводу, что основной задачей небрисской пехоты должен стать прорыв к Большому приморскому тракту, который позволил бы не только начать окружение Ферира, но и преградил бы путь помощи со стороны Ансиса. Ланту не собирался бесцельно губить солдат, пробиваясь через кварталы Нижнего города в сторону хорошо укреплённых фортов, штурм которых сам по себе стоил бы большой крови. Фос Поортему было наплевать на Васлетский бульвар и застроенные особняками Холмы, ведь их захват ни на шаг не приблизил бы победу, он которой он мечтал с первого дня пребывания в Ферире.

Определив свою цель, Ланту стал настойчиво искать пути её достижения, исходя из того, какая именно часть порта и города оставалась под контролем Небриса после отражения коренжарской атаки. Король тогда не хотел обострять ситуацию, поэтому приказал своим солдатам расположиться в юго-западной части Нижнего города, из-за своей формы именуемой не иначе как Клюв.

С юга над новыми казармами небрисцев нависал отвесный обрыв, который исключал атаку в этом направлении сколь-нибудь значимыми силами. Однако обрыв не был таким уж неприступным, и пару месяцев назад два бойца из отряда «Королевских волков» сумели добраться до его вершины, где их уже ожидали неприветливые тиварские егеря. Пахнущие дешёвым вином волки были одеты в обычную пехотную форму, поэтому им удалось убедить пограничников, что перед ними находятся искатели приключений, на спор забравшиеся на отвесную стену (само собой разумеется, что полковник позаботился о наличии внизу толпы солдат, пьяными воплями поддерживающих спорщиков). В конце концов лазутчиков под конвоем отправили обратно в Клюв, что позволило им подробно рассмотреть ведущую в прибрежную котловину Верхнюю дорогу, а заодно Серебряную и Медную улицы. Адъютанты фос Поортема полдня записывали всё, что заметили капитан и сержант волков, чья память была многократно усилена соответствующими магическими снадобьями. Сложив добытые волками сведения с собственными наблюдениями, полковник разработал детальный план атаки, который был одобрен не только командующим армией Небриса генералом фос Инкавесом, но и королём Шинатом фос Скифестом.

Кратчайший путь к Верхней дороге проходил через так называемые Гнёзда – квартал довольно богатых домов, расположенных на уступе высотой в десять-пятнадцать локтей, который примыкал к небрисской части порта. Для хорошо обученной пехоты с пятью-шестью штурмовыми лестницами на взвод этот уступ не представлял особой проблемы, но в начале лета бургомистр Ферира Китоб рит Тимипре, отсидевший когда-то в Тильодане два года за контрабанду, решил внести свой вклад в защиту города от нелюбимых, мягко говоря, королевских солдат. Выкупив за счёт городской казны несколько участков земли на краю Гнёзд, рит Тимипре построил вдоль уступа каменную стену высотой в десяток локтей, оборудовав её площадками для стрелков. Острые на язык ферирцы тут же назвали это сооружение Лежачим фортом.

После осмотра творения Китоба желания атаковать Гнёзда в лоб у фос Поортема заметно поубавилось, и теперь основной удар своего Иславского полка он планировал нанести за уступом, обойдя дурацкую стену с левой стороны. Чтобы обезопасить своих солдат от более чем вероятной контратаки с севера, Ланту свёл почти половину своих пикинёров в отдельную роту, которая должна была перекрыть Серебряную улицу. Вторая половина могла бы весьма пригодиться при отражении ожидаемой атаки тиварских драгун, которые сделали бы всё возможное, чтобы не дать солдатам полковника выбраться за пределы Холмов (если, конечно, стоящие за Арбуром тангесокцы не втянут этих кавалеристов в очередное сражение за Динайский мост).

Здравый смысл подсказывал фос Поортему, что после выполнения всего намеченного в строю останется в лучшем случае половина его полка, поэтому окружать Ферир и наступать в сторону Ансиса предстоит кому-то другому. Первые подкрепления начали прибывать ещё весной, причём всё было обставлено таким образом, чтобы тиварцы сочли это обычной сменой части небрисского гарнизона. Вначале в Ферир доставили обученную для боя в городе роту егерей, за которыми последовали солдаты Домадеского пехотного полка, командир которого Арилд фос Ергибер появился в порту только вместе с последней ротой в начале лета. Ланту, вынужденный управляться с чужими солдатами, не был, однако, удивлён – чего ещё можно было ожидать от самоуверенного наглеца, в тридцать два года получившего чин полковника исключительно благодаря родству с начальником королевских дипломатов?

Однако всё это показалось сущей ерундой, когда два дня назад на берег сошёл генерал Дишан фос Скифест со свитой в полтора десятка человек, состоящей из нескольких офицеров, слуг, компании постоянных собутыльников и даже известного в Тильодане художника. Единственное, что хоть как-то утешало фос Поортема при взгляде на этот балаган, было отсутствие расшитых золотом мундиров и ярких столичных нарядов – Дишан ограничился летней формой армейского полковника, а у людей из его свиты не было нашивок старше капитанских.

Отрапортовав озиравшемуся по сторонам фос Скифесту, Ланту обратил внимание на сошедших с корабля знакомых магов, рядом с которыми стояли четыре неизвестных ему человека в тёмной одежде. Прикинув, кого ещё генерал мог притащить с собой, фос Поортем не придумал ничего путного, что, впрочем, было неудивительно, ведь любая прихоть младшего брата короля подлежала неукоснительному исполнению. Долго гадать ему не пришлось – собрав утром старших офицеров, Дишан после приказа о подготовке к завтрашнему наступлению представил им господина Белувака – опытного боевого мага, разрушительные способности которого вызвали восхищение его величества короля Небриса. Подивившись услышанному, Ланту бросил взгляд в сторону Ракоди, хорошо знакомого ему со времён карательных походов в Дьярност, и маг одним коротким кивком подтвердил слова генерала.

Осмотрев подконтрольную Тильодану часть Ферира, фос Скифест долго обсуждал увиденное со своим личным штабом, после чего объявил решение, поразившее фос Поортема подобно удару молнии. Полковник не поверил своим ушам, узнав, что в качестве первоочередной задачи Дишан назвал прорыв к Васлетскому бульвару и захват Зелёного форта, при этом честь первым атаковать тиварцев была предоставлена Домадескому пехотному полку, командир которого фос Ергибер после слов герцога сиял словно начищенный медный таз.

На языке у Ланту вертелось сразу несколько вопросов, но знание того, что они явно не понравятся королевскому братцу, заставило его ещё раз взвесить все за и против. Нарываться на очередную демонстрация высокомерного неудовольствия полковнику не хотелось, но и делать вид, будто взятие Ферира станет чем-то вроде парада с развёрнутыми знамёнами, было небезопасно – сообщения о разгроме тангесокской кавалерии на улица Ансиса произвели на фос Поортема должное впечатление. Прикинув, что генералом он всё равно не станет (более десяти лет назад Ланту как-то спьяну заявил, что понимает чувства молодого офицера, отомстившего деду нынешнего короля за поруганную честь своей сестры), полковник принял решение.

- Ваше высочество, прошу извинить меня за несдержанность, но король и командующий утвердили несколько иной план взятия Ферира.

- План взятия Ферира? – нарочито медленно поворачиваясь к фос Поортему, герцог не стал сдерживать презрительную усмешку. – Как же, я даже читал это творение… Полковник, если мне не изменяет память, то именно ты и сочинил сей трактат?

- Именно так, выше высочество.

- Весьма похвально, полковник, весьма похвально. Писать ты умеешь. Ланту, ты разве не заметил, что на этих… как их там… Гнёздах построили новую стену? И хрен теперь толку от твоего плана? Ты ещё помнишь, что следует делать после изменения обстановки? Так я тебе, господин сочинитель, напомню: надо изменить план атаки. Вот я его и изменил. Теперь основным направлением атаки будет Васлетский бульвар. Это понятно? Или ты сомневаешься в моих полномочиях?

- Никак нет, ваше высочество. Генерал фос Скифест вправе принимать любые решения.

- Вот именно, полковник – любые! Ладно, хрен с тобой, свободен. Или что-то ещё?

- Позволю себе выразить уверенность, что наступление моего полка в сторону Верхней дороги будет способствовать выполнению плана вашего высочества.

- Будет способствовать? Помочь, значит, захотел… - Дишан опустил голову и сцепил руки за спиной, что лучше всяких слов говорило о растущем раздражении герцога. – Полковник, Небрису не нужна слава, добытая на задворках Ферира. Флаги королевства должны быть на башнях фортов, а не на крыше какой-нибудь сраной кузницы. А теперь заткнись и жди новых приказов.

С трудом удержавшись от дальнейшего разноса, помрачневший герцог отправился на обед, сопровождаемый непривычно молчаливой свитой. Обругав себя за неумение держать язык за зубами, Ланту вышел на улицу, где его поджидал майор, служивший когда-то с ним в одной роте (после удачной женитьбы фос Налдап перебрался в Тильодан, но не стал рвать связи со старыми приятелями).

- Ланту, за каким демоном ты нарываешься на выволочку? Дишан приехал сюда за славой, привёз художника и кирасу в позолоте, а ты ему про эти долбаные Гнёзда…

- А художник-то тут причём?

- Да ты совсем одичал в этом Ферире! Герцог заказал картину для Белого зала: Зелёный форт и он со знаменем на фоне гор. Художник уже наброски делает, а тут ты со своим планом.

- Барон, на бульваре крови будет по колено!

- А вот это вряд ли. Дишан собрал лучших магов, а этот Белувак вообще жуть ходячая. Так что прими совет, Ланту – ветер мочой не остановишь.

Вечером в порт вошло ещё несколько кораблей, с которых на причалы Клюва начали высаживаться роты Чинаратского пехотного полка, арбалетчики и бойцы каких-то особых отрядов. Спрятать многие сотни солдат в и без того переполненных казармах было невозможно, поэтому для тиварских наблюдателей это столпотворение могло означать только одно: нападение Небриса неизвежно.

Обходившего свои роты фос Поортема ещё затемно нашёл сержант, передавший ему приказ генерала прибыть к Косому перекрёстку, который должен был стать рубежом атаки Домадеского полка. Пока капитаны строили своих солдат на Парусной улице, разодетый словно на парад фос Ергибер не отходил от улыбающегося герцога, за спиной которого стояли слуги с церемониальными доспехами в руках.

Осушив бокал вина, фос Скифест поднял руку, и горнисты подали сигнал к началу движения. Сапоги и оружие сотен шагавших солдат издавали мерный шум, сквозь который можно было различить крики людей, сражавшихся среди домов, с двух сторон окружавших Парусную улицу. «Альфир милостивый, хоть кто-то додумался», - сплюнув на землю, фос Поортем покачал головой, удивлённый тем, что в ближайшем окружении герцога нашёлся-таки вменяемый офицер, направивший егерей для зачистки прилегающих кварталов.

От перекрёстка до Васлетского бульвара было меньше кована, поэтому и без подзорной трубы были хорошо видны перегородившие улицу рогатки и ощетинившийся пиками строй тиварской пехоты. Было очевидно, что за прорыв к форту придётся заплатить определённую цену, но смирившийся с решением герцога фос Поортем надеялся, что она не будет чрезмерной. В конце концов, сейчас в Ферире находилось немало боевых магов, файерболы и защитные завесы которых не раз выручали королевских солдат на поле боя.

Первая рота уже достигла середины улицы, когда с башен Зелёного форта были выпущены первые тяжёлые стрелы. Особого впечатления это не произвело, ведь максимум, что они могли сделать, это убить и покалечить пятерых-шестерых бойцов. Сопровождавшие пехотинцев маги тут же прикрыли голову колонны мерцающим пологом, но удар пришёлся по второй роте. Первая стена угодила в стену какой-то лавки, неожиданно полыхнув ярко-красной вспышкой, разом сбившей с ног полтора десятка солдат. Второй огненный шар с грохотом лопнул прямо в середине строя, оставив лежать на брусчатке чуть ли не половину взвода.

Вопли раненых смешались с возгласами окружавших герцога офицеров, поражённых столь неожиданным началом боя. Замешательство, впрочем, длилось недолго. Повинуясь командам, бойцы первых двух рот ускорили шаг, стремясь поскорее выйти из зоны поражения, в то время как остальные на ходу начали увеличивать расстояние между шеренгами. Домадеский полк вновь двинулся вперёд, но колонна успела пройти не более шестидесяти-семидесяти шагов, прежде чем взлетевшие с башен стрелы нанесли новый магический удар. Подобная скорострельность поражала, ведь перезарядка любой баллисты была непростым и, главное, нелёгким делом, так как для нового выстрела надо было отвести назад соединённый с тугой тетивой затвор, до предела закручивая толстые канаты из жил или пропитанного маслом конского волоса.

Теперь под удар попала успевшая разомкнуть ряды третья рота, поэтому потери оказались относительно небольшими, не более тридцати убитых и раненых. Прозвучали новые команды, и идущие во главе колонны солдаты с криками бросились вперёд, стремясь как можно быстрее избавиться от участи потенциальной мишени. До рогаток было уже рукой подать, когда строй вражеских бойцов неожиданно расступился, и какие-то непонятные орудия исторгли длинные языки пламени, накрывшие первые ряди домадесцев. Защитные завесы не стали препятствием для струй горящей ситолы, в считанные мгновения превратившей солдат в вопящую от ужаса толпу, которую почти в упор расстреливали лучники в синих мундирах.

Избежавшие огненного ливня бойцы шарахнулись назад, но ускорившиеся для последнего броска роты ещё продолжали бежать к бульвару, с каждым десятком шагов всё больше утрачивая боевой порядок. Теперь в конце Парусной улицы теснились уже сотни солдат, и именно туда ударили две новых стрелы с синтагмами, выпущенные с башен Зелёного форта. Взлетевшие вверх шлемы и части тел ещё не успели упасть на мостовую, а сотни уцелевших солдат уже кинулись прочь от проклятого бульвара, безжалостно топча раненых и сбитых с ног товарищей. Через несколько мгновений вся эта вопящая толпа врезалась в шеренги третьей роты, застывшей на месте в ожидании хоть каких-то приказов. Сумятица в центре улицы быстро разрасталась, захватывая всё ещё сохранявшую боевой порядок четвёртую роту, и обслуживавшие баллисты тиварцы не упустили свой шанс, направив новый удар в огромный затор из более чем полутысячи человеческих тел.

Пунцовый от ярости фос Скифест наконец-то приказал трубить отход, хотя особого смысла в его распоряжении уже не было. В десятый раз повторяющий все мыслимые проклятия герцог замолчал только когда к нему поднесли раненного и обгоревшего фос Ергибера. Полковник был без сознания, оторванная ниже колена нога продолжала кровоточить, но сопровождавший его целитель клялся, что жизни барона ничего не угрожает. Похлопав Арилда по плечу, фос Скифест повернулся к стоявшим перед ним трём ротным командирам.

- Господа, у вас ещё есть возможность спасти честь Домадеского пехотного полка, снискавшего славу во многих сражениях, - шагнув вперёд, герцог ткнул пальцем в грудь чудом уцелевшего командира первой роты. – Майор, собери и построй своё пугливое стадо, там его должно хватит как раз на три роты. После полудня все вы пойдёте к бульвару и снесёте эти рогатки вместе с тиварскими тварями. Вашу атаку будут прикрывать лучшие боевые маги Бонтоса, которые разрушат проклятые зелёные башни. И вот ещё что. Майор, смените мундир, в армии Небриса оборванцы полками не командуют.

Фос Поортем считал глупостью повторение атаки на залитой кровью Парусной улице, но он понимал, что герцог своего решения не изменит. В то же время полковник не сомневался, что нескольким магам-рунка вполне по силам расчистить дорогу наступающим солдатам. Для этого, правда, им следовало находиться намного ближе к рогаткам и форту, для чего необходимо было выбить синемундирников из прилегающих к улице кварталов (даже герцог не мог позволить себе отправить лучших магов королевства в атаку вместе с пехотой). Однако решить эту задачу не смогли ни егеря, ни брошенные в бой две роты Чинаратского полка, столкнувшиеся с отчаянным сопротивлением плохо обученных, но многочисленных и самоотверженных тиварцев. В результате дотянуться своими файерболами до башен оказалось по силам только бородатому Маюфату, не так уж давно громившему коренжарские корабли со стен Имперского форта.

Чтобы отразить вторую атаку, тиварцам потребовалось всего шесть тяжёлых стрел с синтагмами. Вдоволь побесновавшись, фос Скифест сорвал нашивки с новенького майорского мундира, выпил два кубка крепкого лиштоинского вина и стал обдумывать план дальнейших действий, вперившись взглядом в ненавистную Парусную улицу.

[kvv32]

Часть 6 глава 9 Укус змеи

Заметив краем глаза какое-то движение, Ланту повернул голову и увидел ползущую по его плечу большую зелёную муху. Спустившись пониже к локтю, нахальное насекомое принялось деловито чистить свои лапки, соизволив убраться только при приближении согнутого для щелчка среднего пальца. Описав небольшой круг, муха вернулась на тот же рукав, вновь была согнана, но явно не собиралась покидать облюбованный ею мундир, на этот раз усевшись чуть ниже наградных нашивок полковника. Тихо ругнувшись, фос Поортем дождался, пока поблёскивающее изумрудной зеленью насекомое вновь начнёт прихорашиваться, и только тогда его правая кисть стала подкрадываться к назойливому созданию, двигаясь не быстрее стекающей по стволу дерева смолы.

Провожая взглядом наконец-то покинувшую его муху, Ланту обратил внимание на стоявшего рядом офицера, в глазах которого читалось явное сочувствие. Усмехнувшись, полковник покачал головой, ведь он не верил в старинное поверье, согласно которому мухи, севшие на солдата перед боем, предвещали его гибель или ранение. Во время войны и охоты на бунтовщиков в Дьярносте фос Поортему доводилось видеть целые облака этих мерзких тварей, слетавшихся на запах крови, страха и потных тел. Именно тогда он приказал своему денщику Судоту всегда носить с собой специальную мухобойку и лупить зловредных насекомых прямо на командире, оставляя всё новые и новые пятна на и без того грязных кирасе и мундире.

Нет, источником растущего раздражения полковника было отнюдь не безмозглое зелёное существо, а сверх всякой меры затянувшееся ожидание решение фос Скифеста. С точки зрения фос Поортема всё было абсолютно ясно и понятно. В Ферире у тиварцев был один-единственный пехотный полк, рота арбалетчиков и десятка полтора-два разношерстных отрядов, состоящих из стражников, пекотов, новобранцев и Альфир ещё знает кого. Боеспособность этого наскоро собранного табора Ланту оценивал весьма низко, хотя готов был признать, что в силу своей численности и рвения подобные иррегулярные формирования могли создать определённые проблемы.

Даже если герцог не желал слышать о плане «кузнеца», а заодно и о солдатах Иславского полка (упрямство Дишана уступало только его самодурству), в Ферире сейчас находилось минимум пять ещё не участвовавших в бою рот Домадеского и Чинаратского полков, гвардейские стрелки и ещё несколько сотен хорошо обученных бойцов. Имитация подготовки новой атаки в сторону бульвара в виде продолжения зачистки прилегающих кварталов и обстрела файерболами рогаток в конце улицы вынудила бы тиварцев держать здесь значительную часть своих солдат. При таком раскладе поддержанная магами атака сводного полка по Медной улице в сторону Холмов имела бы все шансы на успех, ведь противостояли бы небрисской пехоте в основном полувоенные сборные команды. Разметав этот сброд, солдаты в голубых мундирах открыли бы себе путь к Васлетскому бульвару и Большому приморскому тракту.

Всё это было столь очевидно, что полковник уже сделал пару шагов в сторону герцога, проигнорировав молчаливое предупреждение фос Налдапа, который округлил глаза и дотронулся пальцем до виска. Однако боги распорядились иначе, и первым к фос Скифесту подошёл незнакомый Ланту человек в морской форме. Явно довольный услышанным сообщением, герцог наконец-то повернулся к офицерам, потребовал ещё один бокал вина и буквально расплылся в довольной улыбке.

- Господа! Богорождённый Альфир явил Тильодану ещё одну милость, одарив наши корабли попутным ветром. Скоро в порт войдут суда, на борту которых находятся солдаты Тшерсихского пехотного полка, храбро сражавшегося в Дьярносте, Лиштоине и Рутавеске. Завтра утром эти славные сыны Небриса водрузят королевское знамя на башнях Ферира! Готовьтесь, господа! Вечером каждый из вас получит соответствующий приказ.

Сжав кулаки и стиснув зубы, фос Поортем величайшим усилием воли заставил себя молча выслушать всю эту высокопарную чушь, сулившую армии сотни бессмысленных жертв. Своим безумным решением Дишан не только отдавал тиварцам инициативу, но и буквально подарил им ещё один день на переброску резервов, которые, без сомнения, уже двигались к Фериру. Это не говоря уже о том, насколько опрометчиво было делать ставку на Тшерсихский полк, известный прежде всего карательными походами и жестокими расправами, ради которых, видимо, и было направлены в Тивар эти живодёры с узкими чёрными лентами на рукавах.

Не желая никого видеть, Ланту остался стоять у Косого перекрёстка, терпеливо дожидаясь, пока все офицеры и сановники разойдутся по своим делам. Решив, что желаемая цель достигнута, он с трудом оторвал взгляд от мостовой и увидел стоящего рядом с ним высокого мага, которого герцог представил как Белувака. Серые глаза мага внимательно изучали фос Поортема, но в них не было ни насторожённости, ни праздного любопытства – только живой интерес к заслуживающему внимания человеку. Через пару мгновений тонкие губы Белувака тронула вежливая улыбка, он снял широкополую шляпу и склонил голову в коротком церемониальном поклоне.

- Господин полковник, могу ли я попросить вас о небольшой беседе, - низкий голос не слишком соответствовал худощавой фигуре мага, но выразительности и глубине его звучания могли бы позавидовать многие столичные певцы. – Если вас это, конечно, не затруднит.

- Господин Белувак, герцога фос Скифеста сопровождает достаточное количество дворян, среди которых вы легко сможете найти достойного собеседника.

- Увы, господин фос Поортем, интересующие меня вопросы далеки от понимания этого высокомерного стада.

- Я не ослышался, господин маг? Вы назвали стадом красу и гордость Тильодана? – Ланту почувствовал, что переполнявшее его раздражение начинает уступать место любопытству. – И в чём же тогда, позвольте узнать, заключается ваш интерес?

- На сегодняшний день он связан с переходом этого города под власть Небриса. И это полностью совпадает с вашим интересом, господин фос Поортем.

- Охотно верю, ведь оплата услуг наёмного мага обычно зависит от конечного результата.

- Вы ошибаетесь, господин полковник, - в голосе собеседника мелькнула тень недовольства. – Я представляю здесь интересы союзника Небриса, и меня не интересует золото вашего короля.

- Союзника? О котором никто ничего не слышал? Согласитесь, господин Белувак, это довольно необычно.

- Именно так, господин полковник. Тайный союзник, о существовании которого в Небрисе знают шесть человек. Теперь, правда, считая вас, уже семь.

- Я не просил вас о подобной милости. Или это надо понимать как угрозу?

- Ни в коем случае, господин полковник. Просто наши интересы совпали, и нам пора начать действовать сообща.

- И как вы это себе представляете?

- Господин фос Поортем, я читал ваш план атаки через Гнёзда и считаю, что пришло время претворить его в жизнь.

- План? Мой план? – широко улыбнувшись, Ланту сделал шаг назад и развёл руки в стороны, словно собираясь обнять мага. – Так вы мой всемогущий благодетель, посланный мне не иначе как самим Альфиром? А как же его высочество Дишан фос Скифест? Герцог будет очень недоволен, если какие-то там маг и полковник осмелятся отменить его приказ.

- Господин фос Поортем, я не собираюсь отменять приказ герцога, каким бы дурацким он ни был, - Белувак был совершенно спокоен, но в его глазах появилась хорошо знакомая Ланту решимость довести начатое дело до конца. – Я просто хочу дополнить его всего одним пунктом: в целях отвлечения внимания противника от направления основного наступления Иславский пехотный полк атакует вражеские позиции в районе так называемых Гнёзд. Согласитесь, это не такое уж значимое изменение. Герцог получит свой Зелёный форт, флаги на башнях и картину, а полковнику фос Поортему будет что вспоминать после отставки.

- Так-то оно так… - Ланту всё ещё был полон сомнений, но уверенность Белувака уже породила в его душе искру надежды. – Только вот для Дишана любое изменение будет сродни предательству…

- Вам не стоит об этом беспокоиться. Вечером вы получите приказ с нужными дополнениями. И вот ещё что. Боевых магов вам явно не дадут, поэтому я сам открою дорогу солдатам. Но для этого, господин полковник, я хотел бы посмотреть на эту самую Китобскую стену. Надеюсь, вы не откажетесь выступить в роли проводника.

- На стене тиварцев сейчас больше, чем блох на собаке.

- Ну, полковник, завтра же их меньше не станет. К тому же я предпочитаю увидеть всё своими глазами.

- Разумное желание, господин Белувак. Полагаю, нам пора в путь.

От Косого перекрёстка добраться до Гнёзд проще всего было по Медной улице, но королевская армия контролировала не больше трети её восточной части, поэтому идти пришлось через кварталы Нижнего города, изрезанные множеством безымянных улочек и переулков. Большинству оставшихся здесь жителей просто некуда было уходить, какая-то часть горожан приспособилась жить под властью Небриса, ведь подчинявшиеся строгим приказам солдаты исправно платили торговцам, трактирщикам и портовым шлюхам. Начало войны разрушило их хрупкий мирок, и сейчас эти люди со страхом провожали глазами небольшую процессию, во главе которой шли широкоплечий офицер и высокий человек с пугающе острым взглядом.

За сотню шагов до обрыва тянулась полоса заросшей ботосом и кустарником земли, на которой кое-где виднелись развалины деревянных домишек (состоятельные обитатели Гнёзд не жаловали гомон простонародья). Бдительные тиварцы встретили вышедшего из-за угла мага парой стрел, одна из которых активировала его защитную завесу, удивившую Ланту своим зелёным свечением. Белувак ответил, но летевший к стене светящийся шар размером с детский кулак вряд ли можно было назвать боевым файерболом. Соответствующим оказался и результат этого магического действия – беззвучно мигнув, шар словно растворился в воздухе. Услышав за спиной негромкий смешок, Ланту обернулся и увидел глумливую ухмылку на лице взводного лейтенанта, который тут же изобразил внимание и должную почтительность. Вообще-то полковник и сам ожидал увидеть нечто совершенно иное – например, пролом шириной в пять-шесть шагов, но скалиться по поводу гостей командира полка было всё-таки недопустимо.

Белувака, похоже, исчезновение запущенного им файербола не слишком удивило. Оступив назад, он попросил полковника провести его к северной конечности стены, почти совпадающей с границей контролируемой Небрисом территории. Возле угловой башни всё повторилось: лучники «поприветствовали» спутников фос Поортема несколькими стрелами, а маг так же внимательно проследил за полётом ещё одного небольшого файербола. Покачав головой, Белувак стал расспрашивать полковника о его планах нанести основной удар через небольшую низину между Гнёздами и задними дворами выходящих на Медную улицу домов.

- И вот ещё что. Господин фос Поортем, ваши солдаты замечали, что тиварцы что-то делали в этой низине?

- В основном там местные коз пасли. Попадались и солдаты, чаще всего с девками. Кустов там много, трава высокая… Бордель бесплатный. Туда и горожане за тем же самым ходили, песни орали, костры жгли.

- Ваши солдаты там тоже бывали?

- Ну, господин Белувак, пока Тангесок горы не перешёл, случалось. Раньше я особо не наказывал, а как война началась, случалось, и розгами секли.

- А местных меньше стало?

- Не особо. Сутками в траве валялись.

- Так, кое-что стало проясняться. А теперь проверим…

Сняв шляпу, маг не глядя протянул её подскочившему ученику, расстегнул сюртук и развёл руки в стороны, повернувшись лицом к столь заинтересовавшей его низине. Удивлённые таким зрелищем тиварцы не сразу взялись за свои луки, а когда спохватились, Белувак уже шагнул за угол покосившегося сарая. Поправляя шляпу, он повернулся к полковнику, который уже начал сожалеть о своём опрометчивом решении, связавшем его с этим загадочным человеком.

- Господин фос Поортем, благодарю вас за оказанную помощь. Сомнения у меня были, но осмотр стены снял все вопросы.

- И что же из этого следует?

- То, что моя задача будет сложнее, чем я ожидал. Но я справлюсь. А теперь мне надо встретиться с герцогом, пока он ещё в состоянии что-то соображать. Господин полковник, у меня есть ещё одна просьба. Пришлите ко мне затемно своего адъютанта, а то здесь ночью сам Молкот дорогу не найдёт. Теперь, кажется, всё. До встречи, господин фос Поортем.

Вернувшись в служивший ему штабом двухэтажный дом какого-то торговца, фос Поортем хорошенько приложился к бочонку красного вина и прилёг на хозяйскую кровать, собираясь как следует обдумать разговоры с этим самоуверенным до наглости магом. Этим планам не суждено было осуществиться – измотанный напряжением и осознанием собственного бессилия организм охотно поддался обаянию лиштоинского эликсира. Разбудил полковника дежурный адъютант, доложивший о получении приказа, согласно которому Иславскому полку надлежало завтра утром атаковать позиции противника в восточном направлении. Громко засмеявшись, Ланту бросил документ на стол и приказал удивлённому адъютанту собрать в штабе всех ротных командиров.

Выйдя на залитую голубым светом Кисейту улицу, фос Поортем не смог удержаться от удивлённого возгласа, увидев, сколько людей привёл с собой Белувак. Помимо неизменных спутников мага, перед домом стояла толпа кое-как одетых людей, которых то ли охранял, то ли сторожил отряд Королевских волков.

- Господин Белувак, я бы хотел узнать, что всё это означает. Мы вроде бы собирались воевать? Или я что-то не так понял?

- Полковник, наступление состоится, и вы получите свою долю славы, - теперь голос мага звучал намного более сухо. – Эти люди находятся здесь, чтобы сделать вашу атаку ещё более успешной.

- И как же они смогут помочь моим солдатам? Это же простые горожане, которых пригнали сюда посреди ночи. Вот тот лысый в белой рубахе – это портной, я его знаю. Что с них толку-то?

- Полковник, эти люди будут умирать вместо ваших солдат, - раздражение в голосе мага стало ещё более явным. – Что вас здесь не устраивает?

- У меня это не первая война, господин маг, и мои солдаты знают, что ради славы я никогда не пошлю их на убой. Но война – это их работа, и они готовы её делать. А эти горожане… Когда Ферир станет нашим, они будут платить налоги королю.

- Господин фос Поортем, ваши солдаты ещё пригодятся королю Небриса. Уверен, что о налогах тоже будет кому позаботиться, - Белуваку очень хотелось показать этому строптивому полковнику его реальное место, но танкис был умным человеком и понимал, что этот трижды раненый офицер скроен из совсем иного материала, чем напыщенные и одновременно подобострастные люди из окружения фос Скифестов. – Барон, начинает светать, и нам пора отправляться к этой бордельной низине. Клятвенно заверяю вас, что по дороге я всё объясню. Ну же, полковник, нам надо начать раньше тшерсихских мясников. Вы же знаете, насколько важно ударить первыми.

Выразив согласие коротким кивком, Ланту повернулся к старшему адъютанту, чтобы отдать необходимые распоряжения (в отличие от многих государств Бонтоса, в армии Небриса командиры полков имели в своём распоряжении двух адъютантов, старший из которых имел звание не ниже капитана и отвечал, например, за выдвижение полка или его части к месту боя). План фос Поортема, не любившего складывать все яйца в одну корзину, предусматривал атаку сразу в трёх местах: две роты со штурмовыми лестницами должны были пойти на приступ Гнёзд, не позволяя тиварцам снимать оттуда людей, в то время как основным силам полка предстояло прорваться через установленные на краю низины рогатки и ударить в спину защитникам стены, открыв тем самым путь к Холмам и прибрежному тракту. Не желая раньше времени привлекать внимание тиварцев, фос Поортем держал в прилегающих к низине кварталах всего один взвод, который нёс обычную сторожевую службу. Теперь в это тихое место шли сотни вооружённых людей, не всем из которых было суждено дожить до рассвета, а тем более – до полудня.

Позади осталась уже пара кривых улочек, когда полковник напомнил шагавшему рядом с ним магу о его обещании.

- Господин Белувак, вчера тиварские лучники трижды проверяли на вас свою меткость. Но вы оказались столь любезны, что не ответили чем-либо соответствующим своей репутации. Вместо этого вы привели ко мне толпу бессловесных зомби, которые должны как-то спасти моих солдат.

- Господин фос Поортем, вы знаете, что такое тальдос? Иногда его называют белым песком, а меднокожие Астельбажора знают его как ашафечи.

- Ну, если это песок, то пить и есть его точно нельзя. Наверняка какая-нибудь богопротивная магическая мерзость.

- Забавно, но как боевой рунка я с вами, пожалуй, соглашусь. Тальдос делает бессильной любую магию, он обесценивает высокое искусство, дарованное нам богами.

- И что с того? До Астельбажора отсюда сотни центуд.
- Тивар веками торгует с Дофотамбой, вряд ли о тальдосе не знают в Ансисе и Викрамаре. А вот в Ферире он точно есть.

- В Ферире? И как это стало известно?

- Маюфат дважды попал в башни Зелёного форта, но упали только облицовочные плитки. Что-то ослабило его мощнейшие файерболы, и мне это очень не понравилось.

- Но почему тогда взрывались пущенные с башен стрелы?

- Взрывались не стрелы, а закреплённые на них синтагмы. Пока синтагма на башне, тальдос парализует её магическую силу, и там она просто свиток с рунами, - остановившись посреди дороги, маг накрыл левый кулак правой ладонью, затем быстро убрал её, распрямляя согнутые пальцы. – Примерно вот так. Тальдос остаётся на башне, что-то активирует синтагму, и королевские солдаты становятся трупами и калеками.

- И поскольку вы полагали, что этот песок может быть и в других местах, вам захотелось осмотреть Гнёзда.

- Верно. Я использовал два сигнальных файербола, и они бесследно исчезли. С сигнальной завесой тоже ничего не вышло, за этой стеной я не смог ничего почувствовать.

- Господин Белувак, означает ли это, что от вас во время атаки не будет никакой пользы?

- Нет, барон, опытный маг всегда найдёт выход. Я проверил эту низину. Там нет тальдоса, зато стоят магические ловушки, которые могут взрываться не хуже файерболов.

- Откуда они там взялись? И когда?

- О, господин полковник, всё это делалось под носом у ваших солдат. Пока одни тиварцы жгли костры, пили и лапали девок, другие устанавливали магические ловушки.

- Вполне возможно… - Ланту очень не хотелось признавать правоту проклятого мага, но другого объяснения ему в голову не приходило. – А тальдоса там нет, чтобы не мешать их активации?

- Именно так. Поэтому я привёл сюда местных, которые приведут эти ловушки в действие. Кстати, они не зомби. Я не стал с этим возиться, просто им дали хлебнуть одного занятного снадобья.

- А на угловой башне тальдос есть? И тиварцы оттуда смогут расстреливать моих солдат, как в тире?

- Этого не стоит опасаться. Я отравлю всех, кто находится на башне.

- Но ведь магия там не действует.

- Господин полковник, я ведь сказал вам: опытный маг всегда найдёт выход, - танкис широко ухмыльнулся, и взглянувший на него Ланту подумал, что не хотел бы оказаться на пути человека с таким хищным оскалом. - Барон, есть сильные природные яды, которые могут убить кого угодно. Они, правда, действуют не так быстро, но тиварцам всё равно будет не до стрельбы. Надеюсь, я развеял ваши сомнения?

- Господин Белувак, а какого, собственно, союзника вы представляете? Это какой-то тайный орден? Тени или легендарные вернувшиеся, если это вообще не сказки?

- Полковник, тени и вернувшиеся существуют, и они могут стать очень опасным противником. Страшным противником.

- А вы-то сами кто?

- Полковник, сейчас быстро светлеет, и нам пора начинать действовать. Возьмём Ферир, и я расскажу вам много интересного.

Фос Поортем за годы службы видел немало пехотных, кавалерийских и магических атак, но ничего подобного действиям Белувака наблюдать ему ещё не доводилось. Выйдя из заваленного какой-то рухлядью проулка, маг вместе с учеником не спеша направились к угловой башне. Белувак нёс в руках круглый в сечении сосуд из тёмного стекла в пол-локтя длиной, шагавший немного впереди светловолосый ученик сразу же поставил перед собой широкую зеленоватую завесу, одну за другой отражавшую летевшие в них стрелы. Подойдя к башне шагов на пятьдесят, маг подбросил сосуд, направив на него согнутые в локтях руки с широко раздвинутыми пальцами. Ведомый потоком магической энергии цилиндр взмыл вверх и медленно поплыл в сторону башни, покачиваясь при порывах дующего со стороны моря ветра.

Ладони мага повернулись навстречу друг другу, и сосуд завис над башней, вызвав удивлённые возгласы не только её защитников, но и солдат Иславского полка. Однако не все тиварцы в этот момент смотрели вверх. Пущенная кем-то стрела неожиданного легко преодолела защитную завесу, поразив в живот ученика. Согнувшись от боли, парень опустился на одно колено, продолжая удерживать мерцающую зелёную завесу. Услышав стон ученика, маг оторвал взгляд от парившего в воздухе сосуда, громко выругался и свёл ладони вместе. Раздался звук лопнувшего стекла, и на башню пролился поток желтоватой жидкости, сладковатый запах которой почувствовали даже солдаты фос Поортема.

Крики на башне стали ещё громче, но природный яд действовал не так быстро, как хотелось бы танкису, и неизвестный стрелок успел воспользоваться дарованными ему мгновениями. Вторая пронзившая завесу стрела попала ученику в грудь, третья разорвала несколько колец кольчуги, скрытой под сюртуком Белувака. Умирая, лучник попробовал вновь натянуть тетиву, но выпущенная им стрелы не пролетела и половины расстояния до мага.

Ещё не стихли последние хрипы тиварцев, а королевские волки уже погнали в низину одурманенных горожан. Первой на ловушку наткнулась дородная торговка в цветастом платье, второй взрыв лишил ног рыжего парнишку, после чего вспышки магического огня следовали уже одна за другой. Едва уцелевшие ферирцы добрели до середины низины, из улочек Нижнего города хлынули сотни солдат, на ходу строившихся в боевой порядок. Подходя к башне, Ланту бросил взгляд в сторону стены, с удовлетворением отметив, что обе роты смогли выполнить поставленную задачу. Да, у основания Гнёзд виднелось немало голубых мундиров, но бой шёл уже на южной границе Холмов, где его бойцы добивали остатки местной шушеры, возомнившей себя настоящими солдатами.

Сам по себе весьма толковый план фос Поортема благодаря магии Белувака позволил Иславскому полку без особых потерь не только достичь Серебряной улицы, но и открыть королевской армии выход к Верхней дороге, ведущей прямиком к Ансису. Как и ожидал полковник, не смирившиеся с неудачей тиварцы атаковали его солдат со стороны перекрёстка Звезды, на который выходили Васлетский бульвар, Медная и Серебряная улицы. Вовремя выдвинутая сводная рота пикинёров выдержала удар двух эскадронов Сарфийского гвардейского полка, при этом Белувак наконец-то получил возможность пустить в ход столь любимые им магические шары смертоносного дыма, одинаково хорошо убивавшего и всадников, и их лошадей.

Только теперь танкис с помощью слуг снял свой сюртук, надорванную кольчугу и залитую кровью сорочку. Несмотря на использование целительных заклинаний, рана не затягивалась, но маг не был удивлён, ведь попавшие в неё частицы тальдоса продолжали блокировать действие магии. Пришлось обходиться обычными средствами, и пока слуги зашивали Белуваку рану, полковник обдумывал свои дальнейшие действия, поглядывая на груду дымящихся конских и человеческих трупов. Помогать герцогу, который не знал, что следует делать с тремя пехотными полками, особого желания не было, в одиночку идти в сторону Ансиса было бессмысленно, но честь офицера и переполнявший Ланту азарт победителя не позволяли ему просто удерживать занятые позиции.

Приняв решение, фос Поортем оставил две роты на Серебряной улице и повёл остальных солдат через кварталы южной части Холмов, разгоняя и уничтожая разрозненные отряды стражников и ополченцев. Достигнув Васлетского бульвара, полковник построил роты в боевой порядок, заранее предвкушая, как забегают защищавшие Зелёный форт тиварцы после его сокрушительной атаки. Несколько лучников попытались обстрелять первые шеренги иславцев, но пара файерболов заставила их искать спасения в глубине тенистого сада. Ухмыляющийся Белувак метнул вслед стрелкам клуб ядовитого дыма, но это было его последнее магическое действие. Прилетевшая с противоположной стороны бульвара стрела попала магу в спину, парализовав его вздрогнувшее тело. Выпучивший глаза танкис ещё падал на мостовую, а новая стрела уже пронзила щёку ротного капитана, готовившегося отдать команду на начало движения.

Неизвестно откуда взявшийся лучник был мастером своего дела: каждая из его стрел, будто не замечавших никаких защитных амулетов, безошибочно находила свою жертву. В считанные мгновения были убиты слуги мага и ещё три офицера, в том числе адъютант фос Поортема. Самого полковника спасли быстрая реакция и растущее на краю бульвара раскидистое дерево – сделав шаг назад, Ланту исчез из поля зрения проклятого стрелка, принявшегося после небольшой паузы убивать сержантов и капралов. Надежду на перелом опасной ситуации дал опытный командир ротных лучников, криком и руганью заставивший своих солдат буквально засыпать стрелами веранду двухэтажного особняка, с которой стрелял этот тиварский демон.

Ланту догадался, что нанесённое на стрелы зелье меднорылых дикарей блокирует защитную завесу стрелка, вынуждая его прятаться за каменным ограждением веранды. Выскочив из-за дерева, полковник бросился через дорогу, увлекая за собой несколько десятков солдат, жаждавших смерти ненавистного ублюдка. До цели было уже рукой подать, когда за спиной фос Поортема грохнул взрыв, швырнувший его на булыжную мостовую. Острая боль пронзила спину полковника, но он, скрипя зубами, всё-таки сумел встать на одно колено, прежде чем тиварский маг нанёс свой следующий удар. На этот раз над солдатами пронёсся красно-жёлтый шлейф искрящегося пламени, опалившего их нестерпимым жаром. Достигнув противоположного края дороги, огненная полоса вспыхнула подобно молнии, обрушив на небрисцев целую лавину магической энергии. Вскипевшая кровь практически мгновенно убила каждого, кто оказался близко от вспышки, ещё несколько десятков человек начали захлёбываться собственной кровью, которую их сердца всё ещё продолжали гнать через разорванные лёгкие.

Стерев текущую по лицу кровь, фос Поортем с трудом повернул гудящую голову, пытаясь оценить боеспособность вверенного ему Иславского полка. Сквозь застилавшую глаза красную пелену он успел увидеть мечущихся солдат и ещё одну ослепительную белую вспышку, разом скосившую чуть ли не треть роты. Зарычав от новой волны раскалывающей череп боли, полковник попытался встать, но пущенная с полутора десятков шагов стрела вновь бросила его на землю. Ланту услышал хруст собственной челюсти, расколотой ударом о камень, но терзавшая его боль тут же исчезла, уступив место звенящей тишине и холодному безразличию. Окружавший фос Поортема мир сузился до трёх полосатых травинок, пробившихся к жизни на краю дороги. Затем свет погас, и перед внутренним взором полковника предстало лицо офицера, посочувствовавшего ему вчера днём.

[kvv32]

Часть 9 глава 10


Первый магистр Ордена танкисов не разделял тревогу Дварааса по поводу тиварского шпиона, который сумел сбежать после стычек в «Хитром муле» и каком-то дворе возле Песчаного рынка. Жаль, конечно, что не удалось допросить ни этого прыткого мерзавца, ни его седого командира, который предпочёл смерть близкому знакомству с палачами коронной стражи. С другой стороны, какие секреты могли выведать эти лазутчики? Что у Апсамы фос Нкаревшита нет особого желания продолжать войну с Тиваром, которая к тому же складывается не слишком удачно? Вспомнив, каких потерь стоил танкисам и Тангесоку неудачный штурм Ансиса, Рахтар поморщился и едва заметно покачал головой. Да, Мантер, конечно, поторопился, но кто мог знать, что викрамарские маги смогут додуматься до тальдоса и чёрного огня? Всё это оказалось весьма неожиданным, но значение подобной проблемы не стоит преувеличивать. В конце концов, это не более чем досадная задержка на пути торжества безграничного могущества Танкилоо.

Усевшись поудобнее, Рахтар вновь начал обдумывать донесение своего бывшего ученика. Хорошо, что Мантер сразу же не уехал в Фур-Утиджи, бросив тангесокскую армию на произвол судьбы. Закалённые в боях солдаты ещё пригодятся ордену, ведь война с не по годам ловким щенком ещё далека от завершения. А вот страстное желание Мантера уничтожить жителей Ансиса не нашло понимания у магистра. Жажду мести можно понять, но при оценке ситуации главенствовать должен трезвый расчёт. А с этой точки зрения многое выглядит иначе. После высадки на побережье считающий себя умнее всех Шинат начал собственную игру, и Ферир станет одним из его козырей. Ясно, что какое-то время танкисам надо будет притворяться союзниками Тильодана и, соответственно, делить влияние на территории полуострова. При этом у фос Скифеста будет действующий морской порт и большой город, а ордену вместе с Тангесоком достанется бывшая столица герцогства, заваленная тысячами гниющих трупов. Очевидно, что такое положение дел даст весомое преимущество Небрису (сборы налогов, ведение переговоров, торговля и т.д.), чего никак нельзя было допустить.

И потом, как к такой расправе отнесутся другие короли? Трупами их, конечно, не удивишь – дело привычное, но так, чтобы разом порешить весь город, да ещё столичный – такого не случалось со времён распада империи. Да и действовали тогда как обычно – головы рубили и вешали. Мантеру же хочется пустить в ход самую изощрённую магию Танкилоо, до смерти перепугав весь Бонтос. Рахтар усмехнулся, вспомнив свой давний спор с учеником о том, чем, собственно, является страх = надёжным инструментом достижения цели или же самой целью. К тому времени вкусивший могущества Танкилоо Мантер уже обзавёлся первыми учениками, которых он держал в чёрном теле, не скупясь на суровые наказания по любому поводу.

Когда повесился избитый палкой Пичай, Рахтар жёстко и доходчиво объяснил молодому танкису, что дисциплина, основанная исключительно на страхе, годится только для вьючных животных и тупой солдатни. Даже охотничьих собак учат иначе, не говоря уже о будущих членах Ордена танкисов, которым предстоит править целыми странами. Править, а не убивать своих подданных направо и налево. В конце концов Рахтару всё-таки удалось донести до сознания ученика, что только ничтожный идиот может быть счастлив, сидя на груде черепов в окружении нищих и голодных рабов. Чтобы закрепить урок, магистр забрал у Мантера двух оставшихся учеников, на год лишив его права набирать новых. Оба они со временем стали достойными танкисами, но особенно радовал инисена сдержанный и умеющий приспосабливаться к любым обстоятельствам Актамат, которого Рахтар прочил на роль одного из будущих магистров ордена.

Рахтара очень огорчило известие о гибели Актамата, ведь помимо незаурядных магических способностей он обладал задатками настоящего правителя, который мог бы увеличивать богатство ордена, не отдавая это тонкое дело на откуп своекорыстным торговцам и банкирам (этого жулья Рахтар вдоволь насмотрелся ещё при дворе короля Дьярноста). Подобное сочетание было большой редкостью, поэтому магистр, обдумывая будущее орденской империи, давно пришёл к двум взаимосвязанным выводам. Во-первых, было очевидно, что эффективным во всех отношениях наместником танкиса не сделает ни умение использовать магию Танкилоо на поле боя, ни его происхождение или образованность. Характерным примером такого мага мог служить высокомерный Думаск – потомственный аристократ и бывший преподаватель старой академии в Досаме, которого привели в орден неутолённое честолюбие и плохо скрываемое презрение к окружающим. Как боевой рунка он был выше всяких похвал, но поручать ему что-нибудь сложнее активации харварлов в Ансисе было бы весьма неразумно.

Но если таких, как покойный Актамат или блистательный Белувак в ордене было не так уж много (подумав, Рахтар прибавил к ним имеющих нужные задатки Гравере, Огнозина и, возможно, Шарголя), не менее важным становился и второй вывод: уже сейчас следовало подбирать тех, кто будет от имени ордена управлять городами и провинциями, собирать налоги и карать местных бунтовщиков. Магистр не сомневался, что желающих нажиться и возвыситься будет предостаточно, причём большинство из них рано или поздно будут казнены за глупость или непомерное воровство. Рахтар изначально не хотел иметь дело с аристократами, которые привыкли свысока смотреть на любых магов, кичась своей родословной и фамильными замками. В этом отношении магистр давно присматривался к Тивару, где фос Скифесты охотно назначали на высокие должности безродных простолюдинов и иностранцев, многие из которых благодаря своей верной службе получили не только дворянский статус, но и именные графские и баронские грамоты. Примеров было достаточно: рит Корвенци, рит Таначали, рит Шаринквер – и это только наиболее известные люди, именами которых пугали половину Бонтоса.

Всё это напоминало Рахтару обычаи весьма почитаемой им Накатамской империи, в которой любой толковый раб мог стать и офицером, и важным сановником. Не в меньшей степени магистру нравилось и то, что любой человек, возвысившийся благодаря милости правителя, столь же быстро мог проделать и обратный путь, в тот же день оказавшись в тюрьме, на галере или залитом кровью эшафоте. Всё это было очень просто: верные и ретивые должны были есть на золоте и серебре, а лживые и ленивые – радоваться лишнему куску хлеба.

Уверенность Рахтара в эффективности подобной системы управления существенно укрепилась после того, как он ознакомился с сообщениями Мантера, несколько раз встречавшегося с королём Тангесока, и обстоятельными докладами Актамата, который провёл в Фур-Утиджи без малого два года. Любимец магистра сумел разобраться, кто на самом деле худо-бедно обеспечивал стабильность государства, разрушаемого высокомерными аристократами и вороватыми торговцами. В любом случае это был не безвольный и недалёкий король Апсама фос Нкаревшит и уж точно не канцлер Халлас фос Будшален, имевший весьма смутное представление о пошлинах, налогах и прочей ерунде, недостойной внимания истинного лотвига. Большинство практических вопросов как в столице, так и в провинциях решались с помощью двух человек – начальника королевской стражи Обноси рит Нешадиса и старшего писаря канцелярии тангесокского канцлера Туната Атимана.

Магистр сразу же проникся уважением к сыну простого пехотного капитана, сумевшего стать главой всесильного ведомства, опутавшего всю страну густой сетью шпионов и соглядатаев. В распоряжении этого немногословного мужчины, прятавшего свой острый подбородок в седеющей бороде, были сотни вышколенных стражников в чёрных мундирах, с которыми предпочитали не связываться даже военные, находившиеся в королевстве на особом положении. Всё это было знакомо Рахтару ещё со времён Дьярноста, поэтому у него не было никаких сомнений в необходимости налаживания с рит Нешадисом прочных деловых отношений.

Сложнее было понять истоки влияния Атимана – невысокого человека с проницательным взглядом, который он, впрочем, умел очень хорошо скрывать под личиной почтительного внимания к словам своего высокородного собеседника. Потребовалось немало времени, чтобы сложить воедино всю информацию о жизненном пути младшего сына преуспевающего стеклодува, сумевшего пристроить толкового парнишку в канцелярию столичного бургомистра. Природный ум, исполнительность и прекрасный почерк позволили Тунату за какую-то пару лет пройти путь от служки «подай, прими, пошёл вон» до должности полноправного клерка, которому поручали писать особо важные письма и прошения, адресованные в том числе канцлеру и королю.

Ещё через три года неизменно спокойный и до изумления работоспособный Атиман получил должность младшего секретаря бургомистра, отвечавшего за всю переписку с ремесленниками, банкирами и землевладельцами. Занимавший должность старшего секретаря бастард влиятельного сановника относился к своим обязанностям с нескрываемым равнодушием, поэтому Тунат волей-неволей был также в курсе всех дел, связывавших бургомистра с аристократами, судами, налоговым ведомством и канцелярией канцлера. Именно это обстоятельство и сыграло решающую роль в его дальнейшей судьбе.

По сложившейся в Тангесоке традиции пост канцлера поочерёдно занимали ставленники двух наиболее близких к трону герцогов. После скоропостижной смерти прежнего хозяина Розового замка фос Потанкас выполнил данное своей сестре обещание, усадив в кресло канцлера её сына Халласа. Поначалу очарованный собственной значимостью фос Будшален старался вникать во все вопросы, однако уже через несколько недель до графа дошло: он не только мало что понимает во всех этих бумагах, но и, главное, понимать не хочет. Покидать Розовый замок Халлас, разумеется, не собирался, поэтому по совету умудрённой жизненным опытом матери он начал играть роль педантичного начальника, превыше всего ставящего дисциплину и исполнительность работников своей канцелярии. Эффект от изгнания явных бездельников и казни двух наиболее наглых мздоимцев оказался на удивление быстрым и действенным – сроки рассмотрения самых запутанных дел заметно сократились, а вовремя переданный кошелёк перестал быть безусловным залогом «правильного» решения вопроса.

Удовлетворённый достигнутым результатом, фос Будшален принялся наводить порядок и в других ведомствах королевства. Графу нравилось неожиданно появляться в разных канцеляриях, требуя незамедлительных объяснений по заранее подобранным его чиновниками вопросам. Однажды утром Халлас навестил и бургомистра Фур-Утиджи, с кривой усмешкой на тонких губах поинтересовавшись судьбой своего запроса по делу торгового дома братьев Скаларса. Перепуганный бургомистр не сразу вспомнил, о чём, собственно, идёт речь, старшего секретаря, как водится, не было на месте, и только отвесивший глубокий поклон Тунат смог ответить на все вопросы, к тому же представив графу написанный им самим вежливый и обстоятельный ответ. Одобрительно покачав головой, канцлер сменил гнев на милость, ограничившись устным выражением неудовольствия съёжившемуся хозяину кабинета. Повернувшись к младшему секретарю, фос Будшален ткнул в его сторону пальцем, приказав прибыть завтра утром в Розовый замок, второй век служивший резиденцией канцлеров Тангесока.

Первые полгода Атиман был просто личным писарем графа, которому очень нравилось изысканное написание букв имперского и тангесокского алфавитов. Привыкнув к неизменно почтительному и исполнительному молодому человеку, фос Будшален стал давать ему самые разные поручения, мало заботясь о том, как это воспримут и его собственные секретари, и начальники подчиняющихся ему служб и ведомств. Все они, разумеется, были потомственными дворянами, поэтому подобные обращения какого-то безродного писаря они считали либо непозволительной дерзостью (а то и прямым оскорблением), либо не самой удачной шуткой.

Вошедший во вкус Халлас думал, однако, иначе, видя в любом игнорировании его распоряжений недопустимую вольность, которую следовало пресекать быстро и неотвратимо. Испросив согласия короны, канцлер отправил в отставку первого заместителя королевского казначея, приказавшего избить посланного к нему Туната. Столичные чиновники всех рангов по достоинству оценили это урок, после чего вежливого посланника канцлера в неизменном сером сюртуке всегда и везде выслушивали с большим вниманием, не допуская и тени высокомерия или фрондерства.

Двенадцать лет спустя в канцелярии канцлера неизменными оставались две вещи: непоколебимая уверенность фос Будшалена в том, что ему вовсе не обязательно разбираться во всех этих доходах и расходах, и невзрачный сюртук Атимана с дешёвыми стеклянными пуговицами. Официальная карьера Туната не продвинулась дальше должности старшего писаря, что, впрочем, не помешало ему обзавестись собственной канцелярией, в которой работало больше двух десятков человек, размещавшихся в арендованном здании недалеко от Розового замка. Недовольных и обиженных, разумеется, хватало, но в целом простой люд, торговцы и дворяне просто привыкли к тому, что, помимо графов и баронов, в управлении делами государства участвует и этот вездесущий и очень влиятельный клерк.

Из всего того, что Рахтару удалось узнать об этом непонятном человеке, больше всего его занимал вопрос о том, чего, собственно, добивается Атиман, которого не интересовало ни собственное обогащение, ни удовлетворение своего честолюбия. В грядущей войне Тангесоку предстояло сыграть значимую роль, и первому магистру Ордена танкисов надо было заранее знать, кем окажется обладающий подобной властью сын стеклодува – союзником, лояльным исполнителем или подлежащим устранению противником. Обосновавшись в Фур-Утиджи, Рахтар направил Атиману письмо, в котором со всей возможной вежливостью пригласил господина старшего писаря встретиться в удобное для него время.

Первые впечатления от беседы с Атиманом вполне соответствовали ожиданиям магистра: Тунат был сдержан, уверен в себе, а его ответы были не только содержательны, но и демонстрировали знание закулисных сил и течений, определявших внутреннюю и внешнюю политику Тангесока. Не было никаких сомнений, что этот писарь был в достаточной мере осведомлён о степени влияния на короля и его ближайшее окружение немногочисленных таинственных магов и хорошо понимал степень могущества своего собеседника. Столь же очевидно было, что Атиман знал о неотвратимости войны с Тангесоком и заранее продумал все необходимые изменения в ценах, налогах и торговых пошлинах. Всё это вместе взятое вполне устраивало Рахтара, который отныне считал безродного, но знающего своё дело Туната как минимум лояльным исполнителем (время покажет, полагал магистр, станет ли этот незаурядный писарь настоящим союзником, достойным высокой должности в будущей империи танкисов).

Все цели встречи были достигнуты, но Рахтару не давала покоя мысль о том, что ему уже доводилось встречаться с человеком, воспринимающим окружающий мир подобно этому более чем своеобразному Тунату. Продолжая задавать пустые по своей сути вопросы, магистр вдруг вспомнил своё недолгое знакомство с музыкантом и дирижёром Исамбеном, нанятым для проведения торжеств в честь столетия правящей династии Дьярноста. Кому-то из придворных пришла тогда в голову идея, что особую значимость этому юбилею сможет придать невиданный ранее оркестр из ста музыкантов. Королю эта идея понравилась, но ни в самом Дьярносте, ни в ближайших государствах подобных оркестров никогда не было, ведь самые успешные из них довольствовались не более чем полусотней музыкантов достаточно высокого уровня (в их число, разумеется, не входили люди, веселившие простонародье на ярмарках и в трактирах). В конце концов дело кончилось тем, что пришлось нанимать не только музыкантов, но и вздорного гения Исамбена – единственного человека, способного превратить толпу амбициозных людей в сыгранный оркестр.

Ещё одним даром вечно взъерошенного дирижёра была его способность влипать в разного рода скандалы, каждый второй из которых в Дьярносте запросто мог закончиться ударом ножа. Поскольку вся эта затея с оркестром стоила многих тысяч золотых, тогда ещё молодого Рахтара приставили к Исамбену в качестве личного телохранителя. Больше месяца маг провёл рядом с чудаковатым музыкантом, удивляясь то протёртым на локтях сюртукам, то неистовой энергии дирижёра, заставлявшей наскоро собранный оркестр звучать как единое целое. Со временем Рахтар понял, что для Исамбена высшей ценностью была не сама музыка, а его собственная способность чувствовать гармонию звуков. Для адонгонца это ощущение было сродни наркотику, поэтому управляя большим оркестром, он мог забывать о сне и еде, не говоря уже о такой мелочи, как усталость музыкантов, измотанных бесконечными репетициями. Дирижёр буквально упивался пониманием истоков каждого рождающегося звука и всегда стремился к достижению ещё большего совершенства в познании гармонии музыки.

Воспоминания далёкой молодости заставили магистра по-иному взглянуть на сидевшего перед ним Атимана. Судя по всему, основным мотивом Тунату было желание (неважно, сознавал он это или нет) сделать всё, с чем ему приходилось сталкиваться, более правильным и логичным. Отсюда и его работоспособность, и стремление браться за работу, которую никто ему не поручал. Очевидно, что этот писарь испытывал удовлетворение, видя, что все чиновники и ведомства, на которых он мог как-то воздействовать, работали достаточно эффективно, без привычной лени, кумовства и мздоимства. При этом Атиман был достаточно умён, чтобы с пониманием относиться к изменчивости окружающего мира, постоянно учитывая эти изменения в своих действиях. И появление влиятельных танкисов, и грядущая война не вызывали у Туната ни особых опасений, ни видимого недовольства. Нет, деятельный и неизменно невозмутимый писарь просто оценивал последствия этих изменений и принимал конкретные меры, позволяющие приспособиться к ним с наименьшими трудностями и затратами. Всё это вполне устраивало Рахтара, вспомнившего, как Исамбен управлялся со своим оркестром, постоянно вводя в курс дела прибывающих музыкантов и разучивая всё новые произведения, следуя прихотям короля и его советников. И если уж донельзя странный адонгонец сумел тогда справиться со всеми проблемами, то почти что безупречный Атиман тем более сумеет обеспечить интересы Ордена танкисов.

Магистр был настолько доволен своей встречей с Атиманом, что счёл возможным проводить писаря до дверей зала, служившего ему кабинетом и местом дневного отдыха. Повинуясь движению ладони танкиса, тяжёлая дверь беззвучно распахнулась, но прежде чем гость переступил порог, Рахтар задал ему ещё один вопрос:

- Тунат, ваш королевский двор, конечно, не чета имперскому, но даже здесь дорога на эшафот может оказаться очень короткой. Уверен, что желающих познакомить тебя с верёвкой всегда было предостаточно. Какой секрет помог тебе уцелеть?

- Господин Рахтар, я всегда обращал внимание на число полос у встретившихся мне людей.

Неожиданный на первый взгляд ответ вызвал улыбку магистра, вновь оценившего незаурядный ум писаря. Атиман имел в виду две разновидности попола – небольшого, не более локтя длиной вместе с пушистым хвостом грызуна, живущего в центральной и южной частях Бонтоса. Помимо растений попол представлял угрозу разве что для тараканов и других насекомых, зато желающих закусить самим довольно-таки мясистым зверьком было предостаточно. Древняя легенда гласила, что богиня чувств Бовиша была потрясена, увидев, как стая одичавших псов разорвала семейство беззащитных грызунов. Посоветовавшись, богорождённые Рушера и Кажета нашли способ хоть как-то утешить сестру.

Собрав несколько десятков пополов, богиня плоти изменила их тела, дав зверькам способность выделять при испуге ядовитую слюну, делающую любой укус грызуна очень болезненным. Если же попол всё же погибал, его плоть также становилась ядовитой, вызывая у хищника длительные судороги. Чтобы отличать ставших небезопасными грызунов от их безобидных собратьев, Кажета добавила ещё одну чёрную полосу к двум существующим, которые пересекали спины пополов от шеи до хвоста. Считалось, что эту уловку придумала богиня разума Рушера, пожелавшая таким образом обезопасить людей от последствий слишком вольного обращения с изменёнными, но всё такими же пугливыми зверьками. Жизнь, однако, показала, что Рушера была слишком высокого мнения о людях, многие из которых продолжали охотиться на пополов, не обращая внимания на число полос на их спинах. Как ни странно, хищники оказались более понятливыми – столкнувшись однажды с трёхполосными грызунами, они начинали избегать любых зверьков с серыми спинами и чёрными полосками.

Когда-то шутки о пополах звучали во всех трактирах Бонтоса, но после падения империи горожане стали о них забывать, и теперь только самые умные и проницательные люди умели шутить на эту тему действительно уместно и остроумно. Естественно, лишнее доказательство способности Атимана трезво оценивать ситуацию укрепило уверенность магистра в правильности принятого им решения сделать ставку на этого безродного недомерка.

[kvv32]

Часть 7 Горячие угли

Глава1

Налетевший порыв ветра обдал адмирала потоком брызг, но старый моряк и не подумал стирать с лица капли солёной воды. Поднявшись на мостик «Мирелу» поздним вечером, Сенгос рит Шаринквер оставался там до полудня, наслаждаясь ощущением свободы и приближающейся схватки. На берегу остались вся связанная с адмиральской должностью суета, споры с герцогом и необходимость принимать десятки не терпящих отлагательства решений. Всё это осталось за спиной, а здесь были только бездонное небо, шум волн и пьянящее чувство опасности, которое Сенгос не испытывал уже долгие годы.

Вдыхая полной грудью морской воздух, рит Шаринквер вспоминал свою буйную молодость, крутые водяные валы Великого океана и свою бригантину «Коскикану», что на тайротском означала «Подруга моря». В тех местах каждый встреченный в море корабль мог оказаться и желанной добычей, и безжалостным противником, поэтому завидев чужие паруса, команда на всякий случай начинала готовиться к бою. На западе континента было мало магов и синтагм, поэтому матросы в основном полагались на короткие мечи, луки и арбалеты. Но только капитан мог решать, что следует делать «Коскикане» - плыть дальше, спасаться бегством или идти на сближение. Приняв решение атаковать, Сенгос ставил на кон собственную голову, и от осознания смертельной опасности его охватывало ни с чем не сравнимое возбуждение, чарующую сладость которого старый мореход не раз вспоминал на службе тиварским герцогам. За последние десятилетия рит Шаринкверу нечасто доводилось участвовать в настоящих сражениях, и среди них не было, пожалуй, ни одного, в котором для победы ему приходилось бы рисковать собственной жизнью. Узнав о высадке в Ферире, Сенгос сразу же решил, что он не останется на берегу, а когда встретится с кораблями Небриса, на мостике будет стоять не старый адмирал, а отчаянный капитан «Коскиканы», с которым опасались связываться даже пираты Амалюрских островов.

Приготовившемуся к своему последнему бою рит Шаринкверу не понравились новые распоряжения герцога, но очень скоро он был вынужден признать, что этот мальчишка сумел не только заставить его слушать и подчиняться, но и смог взглянуть на ситуацию с более чем неожиданной стороны. По достоинству оценив приказы молодого фос Контандена, адмирал изрядно перекроил свой первоначальный план, оставив неизменным только своё решение идти в поход на «Мирелу» - самом быстроходном корабле тиварского флота.

Бригантина «Мирелу», как и однотипная с ней «Кисейту», было построена восемь лет назад на верфи, находившейся в северных предместьях Ансиса. Старый герцог не пожалел средств – основная часть древесины была закуплена у торгового дома Тригарчи, больше века возившего хорошо просушенные стволы деревьев из Турдуша и Рутавеска. Присматривать за строительством пригласили седого Дамбудола – одного из старейшин Ордена знающих, магия которого помогла построить сотни храмов, домов и кораблей. Маг уже отошёл от дел, но фос Контанден посетил его в тихом загородном монастыре, уговорить взять под свою руку хотя бы один корабль. Через неделю после спуска «Мирелу» на воду Дамбудол умер, и после начала испытаний весь Ансис говорил о том, что всеми уважаемый маг-созидатель отдал новому кораблю свою душу.

Как и любая другая бригантина, «Мирелу» имела две мачты, первая из которых несла три-четыре прямых паруса, обеспечивающих приличную скорость при попутном ветре, а вторая - два косых, позволяющих выдерживать нужный курс при боковом. Тем не менее «Мирелу» легко обгоняла не только свою сестру «Кисейту», но и любую другую бригантину, которая в те годы бороздила воды Сарфийского моря. Мало того, этот удивительный корабль оставлял позади и двухмачтовые бриги со всеми их прямыми и дополнительными парусами, и дорогущие яхты, построенные из самых легких и прочных сортов дерева. Именно на нём рит Шаринквер и поднял свой адмиральский вымпел.

Сделав ставку на скорость, маневренность и боевую магию, Сенгос отказался от ситолы («там и без неё будет чему гореть») и тальдоса («чужую магию он может и остановит, но своей точно помешает»), зато прихватил пару небольших баллист и нескольких магов, в том числе умелого огневика и стихийников, способных управлять ветрами. Выполняя приказ Локлира, адмирал также взял на борт двух лисилей, трёх вооружённых до зубов сержантов тайной стражи и неизвестно откуда взявшегося мага Тарсканту, за которого поручился сам герцог.

Никто не мог утверждать, что Тильодан не предпримет попытку напасть на Ансис с моря, поэтому переданные в распоряжение адмирала небольшие корабли пограничной стражи он оставил для охраны побережья, добавив к ним две изрядно потрёпанных шхуны, сумевших каким-то чудом выбраться из Ферира. Однако основной задачей военного флота герцогства была отнюдь не оборона. Рит Шаринквер намеревался атаковать противника и в открытом море, и на побережье. Бригантинам «Кисейту» и «Альдуза» приказали помешать погрузке войск в ближайшем небрисском порту Сальдивате, «Кор Гавас» с двумя баркасами на буксире отправился в сторону Ферира, жечь и топить вражеские торговые корабли на просторах Сарфийского моря должны были три брига и быстроходная «Мирелу», которой предназначалась роль наконечника разящего копья.

Оглядев в сотый раз пустынный горизонт, Сенгос повернулся к стоявшему у борта рит Наратасто – крепко скроенному капитану бригантины, который как всегда предпочёл флотскому мундиру ярко-красную рубаху с завёрнутыми рукавами.

- Полир, как думаешь, я на старости лет ещё не сдурел? По моим расчётам мы должны были уже хоть кого-то встретить… А море чистое как лобок у девочки. Ни одной сучары не видно. У тебя на мачте пацан не заснул?

- Нет, господин адмирал, Илвас парнишка рьяный, сам напросился.

- Ладно, пусть смотрит, - сдвинув маленькую шляпу на затылок, рит Шаринквер окинул взглядом наполненные ветром паруса. – У тебя гафель не туго ходит? Я утром вроде складку на триселе видел.

- Складку? На триселе? – неторопливо повернувшись ко второй мачте, рит Наратасто внимательно осмотрел косой парус, крепившийся своей верхней частью к наклонной поворотной рее. – Адмирал, может, тень какая? Ну, от вантов… А крепление гафеля боцман вчера проверял. Гурдат своё дело знает.

- Гурдат-то знает, а от нас пока толку ни хрена, - начинавший терять терпение Сенгос покосился на невозмутимого капитана. – Ты мундир когда-нибудь надеваешь?

- А то! Весной в замке был, весь по форме.

- Ладно, хватит болтать, давай сюда лисилей. Глаза надо повыше поднять.

Повиновавшийся кивку Полира штурман не успел сделать и двух шагов, как с мачты донёсся крик матроса, заметившего парус в западной части горизонта. Корабли шли пересекающимися курсами, поэтому потребовалось не так много времени, чтобы ситуация начала проясняться: с левого борта к «Мирелу» приближался небрисский военный бриг, который оказался здесь явно не случайно. Было очевидно, что командующий вражеским флотом фос Осковен, которого его же починённые за высокий рост называли не иначе как Тжикам (на южном наречии это означало «жердь»), использовал часть своих кораблей для создания завесы, которая должна была помешать тиварцам атаковать торговые суда, перевозившие солдат в Ферир.

У Сенгоса не было ни малейшего желания вступать в схватку, которая не сулила ничего, кроме потери времени и более чем вероятных повреждений. Однако попытка уклониться не удалась, так как направление ветра благоприятствовало бригу, быстро реагирующему на все манёвры «Мирелу».

- Адмирал, круче к ветру не получится, паруса уже хлопают.

- Не слепой, Полир, вижу. А капитаны у Жерди толковые, своё дело знают. Штурман, что за бриг, знаешь?

- Так точно, господин адмирал, - молодой моряк в застёгнутом на все пуговицы мундире не думал над ответом ни единого мгновения. – Похож на «Лехельтре», «Лучистый» по-нашему.

- Как определил?

- На бушприте прямой парус, так не строят уже лет тридцать. У Небриса было два таких корабля, но второй стоит в Тильодане без части рангоута.

- Молодец, соображаешь… И чем этот лучистый хрен будет нас долбить?

- По четыре баллисты на каждый борт, на палубе шесть больших арбалетов.

- Как тебя зовут, штурман?

- Свилан Нардоши, господин адмирал.

- Надо запомнить. Останешься жив, быть тебе капитаном, - повернувшись к рит Наратасто, адмирал поправил шляпу и будничным голосом начал отдавать приказы. – Корабль к бою, стоять по местам. Баллисты и арбалеты зарядить, синтагмы с парагами и шнурами. Стихийников между мачтами, быть в готовности. Огневиков на нос. Полир, бриг сейчас начнёт поворачивать, чтобы всем бортом снести нам такелаж. Мы начнём первыми, подрежем ему курс. Лево руля и полный выдох стихийников на прямые паруса. Доскласт и этот новый маг пусть будут рядом.

- Господин адмирал, я уже здесь, - крепкий мужчина в тёмно-серой просторной куртке словно ниоткуда возник рядом с рит Шаринквером. – Я кое-что понимаю в морских делах и хотел бы вмешаться прямо сейчас.

- Хотели бы? Похвально, но у нас, господин маг, нет времени выяснять, чего именно вы бы хотели.

- Меня зовут Тарсканту, господин адмирал. И я начну действовать прямо сейчас. У меня тоже есть приказ.

Сенгос уже раскрыл рот, чтобы в двух словах объяснить наглецу, кто на борту «Мирелу» имеет право принимать решения, но неизвестный маг молча подошёл к борту и поднял на уровень глаз ладони, между которыми тут же появилось голубое свечение. Руки Тарсканту медленно двинулись вперёд, и оторвавшийся от них небольшой мерцающий шар устремился навстречу вражескому бригу. Достав из внутреннего кармана тёмно-красный жезл в две трети локтя длиной, маг направил его в сторону файербола. Вырвавшийся из торца стержня лиловый луч мгновенно настиг летящий огненный шар, из которого во все стороны брызнули десятки ярких искр.

Ничего подобного рит Шаринкверу ещё не доводилось видеть, но он по-прежнему продолжал следить за приближающимся «Лехельтре», дожидаясь одному ему известного мгновения для начала рискованного манёвра. Краем глаза Сенгос заметил облизавшего губа капитана, побелевшие пальцы рулевых, готовых направить бригантину навстречу врагу и широко раскинувшего руки повелителя воздухе Петероса. Втянув носом воздух, адмирал уже готов был отдать приказ, но достигнувший брига искрящийся шар неожиданно вспыхнул огромным факелом, разом скрывшим все четыре находившихся на первой мачте паруса. Пламя быстро опало, оставив на реях дымящиеся обрывки канатов и парусины. Водяной бурун у носа «Лучистого» резко опал, теряющий скорость корабль повело в сторону, и рит Шаринквер понял, что теперь «Мирелу» не достанет ни сам бриг, ни его баллисты и арбалеты.

Несколько мгновений тишину на палубе бригантины нарушали только плеск волн и удивлённые возгласы моряков, поражённых невиданным зрелищем. Спрятав свой загадочный жезл, невозмутимый Тарсканту подошёл к рит Шаринкверу, склонив голову в знак признания прав командующего флотом.

- Господин адмирал, я был вынужден без приказа атаковать бриг, угрожавший выполнению основной задачи, - в чёрных глазах мага не было ни тени сомнения в своей правоте. – Родевад уели одата, господин адмирал.

Старый моряк не отличался особой чувствительностью, но в этот раз ему понадобилась немалая доля самообладания, чтобы скрыть своё удивление, услышав от непонятного мага слова на старотиварском языке, известные только старшим офицерам и сановникам. Фраза «Воля короны выше закона» означала требование безоговорочного подчинения, и только вчера Сенгос слышал её из уст герцога, уставшего доказывать свою правоту упрямому адмиралу. Одного этого было достаточно, чтобы рит Шаринквер отбросил в сторону чувство уязвлённого самолюбия.

- Господин Тарсканту…

- Тарсканту, господин адмирал, просто Тарсканту.

- Хорошо, пусть так. Хоть от этого ваши способности не становятся менее устрашающими, - покачав головой, рит Шаринквер бросил взгляд на оставшийся за кормой бриг, на котором всё ещё продолжало что-то гореть. – Такую разделку не каждый день видишь… А этот ваш жезл или как его там – это вообще что?

- Господин адмирал, прошу меня извинить, но я не стану вдаваться в тонкости магии. Могу только сказать, что это нечто вроде скалмата, способного накапливать энергию Ванат, - вновь склонив голову, Тарсканту сделал шаг назад. – Надеюсь, я смогу внести свой вклад в успех этого похода.

Приказав ослабить тетивы баллист и тяжёлых арбалетов, Сенгос призвал к себе двух хорошо знакомых ему магов – огневика Фазифота и Доскласта, не сходившего последний год с палубы «Мирелу». Сказать, что их поразила магическая атака этого никому не известного рунки, означало не сказать ничего. Чтобы донести до адмирала степень своего восхищения, вечно улыбающийся Фозифот загнул нечто совершенно непотребное, взявшись оценивать таинственный жезл с точки зрения возможного удовлетворения самой Толфесты. Подобное богохульство показалось чрезмерным даже рит Шаринкверу, который прогнал гогочущих придурков с глаз долой, окончательно убедившись, что ничего путного он от них не услышит.

Покосившись на ухмыляющегося капитана, Сенгос вновь приказал вызвать лисилей, которым он до поря до времени запретил появляться на палубе, надеясь таким образом уберечь их крылья от всепроникающей сырости. Рит Шаринквер не испытывал особой радости от необходимости иметь дело с импульсивными и легкомысленными созданиями, большинство из которых имели весьма смутные представления о дисциплине. Однако он хорошо понимал, что хоть пять, хоть десять матросов на мачтах не смогут увидеть того, что вполне по силам крылатому существу, поднявшемуся над морем на высоту в половину кована.

Особые надежды Сенгос возлагал на капрала тайной стражи Илсу, который всегда был готов лететь куда угодно. Этот известный всему Ансису лисиль любил посидеть на реях стоявших в порту судов, переругиваясь с не жаловавшими незваных гостей матросами. Гораздо меньше рит Шаринквер доверял молодому и очень худому Гонци, которому, похоже, раньше не приходилось летать даже над столичной бухтой. Оставалось полагаться на слова рит Корвенци, заверившего адмирала, что этот лисиль является одним из самых рьяных бантулото – членов особого ордена, всегда и везде готовых сражаться с любыми проявлениями богопротивной ереси, к которой жрецы-косонеры относили как саму магию Танкилоо, так и всех её адептов, сторонников и союзников.

Выслушав приказ, Илсу молча кивнул, сунул в карманы две сигнальных синтагмы и направился к вантам, поддерживающим первую мачту. Добравшись до нижней реи, лисиль подошёл к её краю и без малейших колебаний бросился вниз против ветра, изрядно удивив тем самым рит Шаринквера, который почему-то полагал, что капрал будет прыгать в сторону носа. Не долетев до воды с десяток локтей, Илсу обогнул корму бригантины и, энергично работая крыльями, быстро оказался вровень с верхушками мачт. Сделав несколько кругов, лисиль набрал приличную высоту, после чего направился вперёд по курсу «Мирелу», продолжая подниматься всё выше и выше. Поначалу моряки с интересом наблюдали за манёврами отчаянного капрала, но когда он превратился в белую трепещущую точку, на палубе бригантины зазвучали возгласы восхищения бесстрашием лисиля.

Прошло немало времени, прежде чем Илсу, описывавший широкие круги по курсу «Мирелу», начал медленно приближаться к кораблю. Снизившись, он зашёл с кормы и ловко прыгнул на палубу, сложив крылья за спиной. Кое-как пригладив растрёпанные ветром волосы, капрал подошёл к рит Шаринкверу и развёл в стороны руки.

- Господин адмирал, ни хрена в этом вашем море нету. Только ветер сверху намного холоднее, - почесав спину и немного подумав, лисиль счёл нужным уточнить свои впечатления. – У меня там уже задница мёрзнуть начала. А мы точно куда надо плывём?

- Туда, капрал, туда, - понимая, что требовать от Илсу соблюдения норм воинской субординации было бы бесполезным занятием, Сенгос сменил тему. – Слушай, а этот Гонци такой же ловкий?

- Не, он даже на мачтах не сидел. Но эти дела я ему расскажу, разберётся. Он хоть и дохлый, но лихой. Гонци с наёмниками бился, у него от косонеров золотая татуировка, совсем новая. Он в своей стае герой.

- Ну, коли так, давай рассказывай ему, что и как.

Не всё, однако, оказалось так просто. Когда Гонци кое-как поднялся по вантам, стало ясно, что он вряд ли сможет пройти по рее. При любом порыве ветра лисиль инстинктивно расправлял свои крылья, после чего его едва не сдувало с мачты. Нахмурившийся рит Шарикнвер молча наблюдал за этими метаниями, не торопясь, однако, отменять свой приказ. Услышав язвительный комментарий старшего помощника, известного своим неумением мириться с чужими слабостями, адмирал повернул голову, намереваясь вправить Труайдесу мозги, но в этот момент стоявший у мачты лисиль всё-таки прыгнул вниз. Перед ним было очень мало свободного от канатов пространства, поэтому Гонци пришлось падать почти до самой воды, прежде чем он смог подставить ветру свои светло-серые крылья.

Молодой лисиль не стал кружить над бригантиной, а сразу же устремился на север, постепенно набирая высоту. Поднимаясь всё выше и выше, он неожиданно повернул на восток, словно заметив нечто заслуживающее внимания. Вспышки сигнальной синтагмы, однако, не последовало, поэтому бригантина продолжала идти прежним курсом. Прохаживаясь вдоль правого борта, адмирал внимательно наблюдал за действиями Гонци, искренне надеясь, что у их крылатого разведчика были основания для изменения направления полёта. Эти ожидания оправдались, и Сенгос с облегчением выдохнул, увидев россыпь алых искр, исторгнутых активированным магическим свитком.

- Так, господа, лисиль своё дело сделал, - внимательно оглядев своих офицеров и магов, адмирал положил руку на рукоять короткого абордажного меча. – Пора и нам браться за работу. Командуйте, капитан.

Повернув на северо-восток, «Мирелу» двинулась навстречу пока ещё невидимому противнику. Все понимали, что до встречи с вражескими кораблями пройдёт ещё немало времени, но растущее напряжение заставляло людей и пекотов искать себе какое-то занятие. Расчёты тяжёлых арбалетов начали разливать горючую смолу в мерные емкости, другие матросы принялись точить клинки и алебарды. Командовавший баллистами низкорослый и оттого кажущийся почти квадратным Энту брун Вудваттак ещё раз проверил крепление своих орудий и подошёл к адмиралу, желая уточнить, что именно ему следует готовить в первую очередь – синтагмы, смоляные факелы или цепи с грузами на концах, которые должны были рвать чужие паруса и такелаж.

Будучи опытным мореходом, Сенгос сразу же обратил внимание на то, что южный ветер не только усилился, но и несколько изменил своё направление. Всё это помогало бригантине в погоне за небрисскими кораблями, но делало гораздо более сложной задачу лисиля вернуться на борт изменившей курс «Мирелу». Первым это понял Илсу, внимательно наблюдавший за полётом своего соплеменника. Он как никто иной знал, насколько тяжело храброму, но уже порядком уставшему Гонци лететь при сильном боковом ветре, которого городские лисили обычно старались избегать. Подойдя к рит Шаринкверу, капрал попросил его хоть немного изменить курс, дав тем самым лисилю ещё один шанс. Прикинув, что небольшая задержка мало что изменит, адмирал оборвал пытавшегося что-то возразить старпома и приказал рулевым взять немного севернее.

К удивлению моряков Гонцм вновь изменил направления полёта, начав удаляться от спасительной бригантины. Недоумение рассеялось, когда в не по-летнему сумрачном небе возник ярко-красный след сигнального файербола, указывающий на ещё одну группу вражеских судов. Почти сразу же лисиль попытался развернуться, но от порыва ветра или от усталости сорвался в беспорядочное падение, из которого ему удалось выйти с большим трудом, потеряв при этом не менее половины высоты. Теперь Гонци приходилось лететь почти против ветра, и очень скоро стало заметно, что он продолжает снижаться. Скрипнув зубами, рит Шаринквер повернулся к поникшему Илсу, но, прежде чем адмирал успел задать вопрос, молодой лисиль сложил крылья и устремился к поверхности моря.

Прокатившуюся по палубе «Мирелу» волну сочувственных возгласов и беззлобных ругательств сменила тягостная тишина, нарушаемая только плеском волн и свистом ветра в корабельных снастях. Первым молчание нарушил рит Шарирнквер.

- Капрал Илсу, флот Тивара соболезнует лисилям Ансиса, потервяшим своего храброго соплеменника. Он сделал для победы над нашими врагами всё, что смог.

- Адмирал, я передам ваши слова косонерам его стаи.

- Всем косонерам, Илсу, всем.

- Будет исполнено, господин адмирал.

- Хорошо. А теперь иди сушить свои крылья. Сдаётся мне, они нам ещё понадобятся, - поправив свою просоленную шляпу, Сенгос потёр небритую щёку и оскалил свои неровные зубы в недоброй усмешке. – Господа, если вы жаждали славы и подвигов, то всеблагий Альфир вас услышал. Ублюдков с голубыми флагами там хватит на всех.

Ветер вновь усилился, бригантина двигалась всё быстрее, и вскоре с мачты донёсся крик матроса, увидевшего на горизонте первые паруса. Через какое-то время стало ясно, что «Мирелу» сближается с тремя бригами, один из которых, судя по оснастке, был военным кораблём. Чтобы не пропустить вторую замеченную лисилем группу судов, рит Шаринквер приказал взять немного севернее, и вскоре правильность его расчёта подтвердилась: прямо по курсу было замечено не менее двух десятков мачт. Все разговоры на палубе бригантины стихли, так как каждый матрос понимал – старый адмирал не отступит, поэтому шансы вновь увидеть рассвет уменьшались с каждым приближающимся вражеским кораблём.

[kvv32]

Часть 7 глава 2

Ещё раз оглядев внушительный строй судов с флагами Небриса и Саинсо, Труайдес плюнул за борт и принялся проверять работу хитрого замка, позволяющего одним движением сбросить потёртую кирасу. По боевому расписанию старшему помощнику капитана надлежало командовать тяжёлыми арбалетами, если же дело доходило до абордажа, то именно он должен был возглавить штурмовую команду. Высадка на чужую палубу обычно заканчивалась свирепой рубкой, однако большинство матросов избегали каких-либо доспехов, ведь при падении за борт даже относительно лёгкая кольчуга могла запросто отправить своего владельца на корм крабам.

Труайдес никогда не сторонился драки, но получить случайную стрелу в бок ему явно не хотелось, поэтому увидев в одной оружейной лавке складную кирасу с хитрым замком, он не стал долго раздумывать. Неизвестный мастер сделал кирасу, которая застёгивалась с правой стороны, поэтому сбрасывающему её бойцу не надо было выпускать свой меч из рук ни на одно мгновение. Пару раз эта хитроумная поделка уже спасала шкуру старпома, и он очень надеялся, что этой доброй традиции не суждено будет прерваться именно сегодня.

Закончив возню с замком, Труайдес в очередной раз начал обход палубы, как всегда цепляясь к любым мелочам. Привыкшие к его злословию матросы мало обращали внимания на ругань старпома, ведь в основном это было вполне безобидное сотрясание воздуха. Мало того, экипаж уважал Труайдеса за отчаянную храбрость и знание своего дела – старший помощник знал каждый узел и каждый сучок на рангоутном дереве бригантины ничуть не хуже, чем боцман и корабельный плотник. Удивляться, впрочем, было нечему – Труайдес годами жил в своей маленькой каюте на «Мирелу», не имея на берегу ни дома, ни наёмной квартиры (на суше он ночевал исключительно в трактирах и портовых борделях). Подобная жизнь могла показаться ужасной какому-нибудь лотвигу или торговцу, но для сына одинокой прачки это был безусловный успех.

По своей должности Труайдес являлся офицером флота, что давало ему право как минимум на личное дворянство (статус онрит), однако в судовом журнале старший помощник именовался просто Труайдесом Хагдео. Объяснение этой странности было весьма прозаическим: пять лет назад королевство Пуленти потребовало выдать старпома «Мирелу», основательно попортившего физиономию беспутного племянника канцлера, спьяну вздумавшего задирать какого-то тиварского моряка (клинок у Труайдеса, разумеется, имелся, но он не счёл возможным марать честную сталь кровью напыщенного идиота). Обсудив эту щекотливую ситуацию с адмиралом, старый герцог утешил возмущённого посла заявлением о лишении наглеца дворянского титула, демонстративно разорвав его именную грамоту. Хитрость заключалась в том, что Труайдес Хагдео не был дворянином ни одного дня, так как вручение грамоты, подготовленной сразу же после назначения его старшим помощником, несколько раз откладывалось из-за очередных выходок великовозрастного босяка. В армии за нечто подобное любой безродный офицер мог запросто лишиться своих золотых нашивок, однако рит Шаринквер считал, что у отваги есть и оборотная сторона, которая заслуживает понимания и терпения.

- Господин старший помощник, у тебя прямо-таки душа горит мечом помахать, - подошедший к Труайдесу капитан постучал пальцем по его кирасе. – Без абордажа тебе и жизнь не в радость.

- Ну, рубиться на чужой палубе всё лучше, чем быть мишенью на своей.

- Тоже верно, только нынче не мечам решать, кто кого. Десять кораблей нахрапом не возьмёшь, - рит Наратасто бросил взгляд на готовые к бою арбалетные стрелы с закреплёнными на них боевыми синтагмами. – Править сегодня будет магия.

- А хоть бы и магия. Амалюрец разных магов цельную толпу собрал, хрен по палубе протолкнёшься. И это не дешёвка с рынка. «Лучистому» вон одного шара хватило.

- Да уж, начали мы хорошо. Я вот всё думаю, откуда этот умелец взялся?

- Это который рядом с Амалюрцем? Да насрать! Пусть он хоть бастард молкотов, лишь бы дело делал.

Беседовавший с адмиралом неизвестный маг неожиданно повернул голову в сторону офицеров, и Труайдес впервые встретился с ним взглядом. Поучаствовав в сотнях стычек и драк, Хагдео привык обращать внимание прежде всего на глаза противника, которые могли подсказать ему, кто, собственно, перед ним – пьяный идиот, привыкший к крови боец или уверенный в своей значимости высокомерный наглец. Однако глаза мага поразили старпома до глубины души. Проще всего ему было понять, что перед ним уверенный в себе человек, который будет избегать ненужных столкновений, но при необходимости уничтожит всех вставших на его пути без жалости и сомнений. Но не это заставило Хагдео прикусить язык: на него смотрел человек, в глазах которого читалось недоступное обычным людям знание природы жизни и смерти. Содрогнувшись, старпом опустил глаза, не увидев, как по-прежнему невозмутимый маг продолжил свой разговор с рит Шаринквером.

- …именно так, господин Тарсканту. Ваш выход на сцену был весьма убедителен.

- Прошу прощения, господин адмирал, но я вновь прошу называть меня просто Тарсканту.

- Воля ваша, но на кораблях тиварского флота любой маг имеет статус офицера, и к нему следует обращаться соответственно. Я сам установил это правило и менять его не собираюсь. И если вы стоите на палубе «Мирелу», обращаться к вам будут «господин маг». Надеюсь, вас это устроит?

- Да, господин адмирал.

- Ну, хвала Альфиру, с этой хренью мы разобрались, - удовлетворённый ответом рит Шаринквер хлопнул ладонью по бедру. – Теперь можно заняться делом. Итак, господин маг, я понимаю, что любой рунка имеет предел своих возможностей. Тем более если речь идёт об атаке с большой дистанции. И я сейчас очень хочу знать, сколько всего вы сможете сжечь до захода Афрая?

- Речь идёт о парусах, господин адмирал?

- Альфир милостивый, паруса можно заменить! Я хочу видеть горящие корабли!

- Господин адмирал, на дистанции в пятьдесят-семьдесят шагов я обойдусь собственными силами. На двух-трёх сотнях шагов мне придётся вновь активировать жезл, но его хватит на пару атак подряд.

- То есть трахнуть всё это стадо не получится. Жаль, но говорят, что даже Отелетеру нужен был передых, - рит Шаринквер усмехнулся, но его глаза по-прежнему оставались серьёзными. – Ладно, будем исходить из того, что имеем. Господин маг, у меня есть пара вопросов. Про файерболы я не спрашиваю, но способны ли вы действовать как огневик?

- Да, господин адмирал, и уверен, что вам это понравится.

- Твою мать, звучит как музыка. А ускорить «Мирелу» магией стихийника вы сможете?

- Увы, господин адмирал, здесь мои возможности весьма ограничены. Но мой воздушный молот кое-чего стоит.

- Так, вопросы кончились, теперь приказы. Господин маг, активировать свой жезл вы будете только по моей команде. Остальная магия – по вашему усмотрению. И держитесь поближе к мостику.

На первый взгляд план адмирала был донельзя просто и незатейлив - с ходу атаковать вражеские корабли всеми возможными средствами, стремясь лишить их возможности перевозить королевских солдат. Проблема была в другом: как одной относительно небольшой бригантине, решившейся вступить в схватку с без малого десятком чужих судов, успеть выполнить хотя бы часть задуманного до того, как она сама превратится в беспомощную развалину. Здесь было о чём подумать, и прежде чем рит Шаринквер отдал едва ли не самый главный в своей жизни приказ, он ещё раз прикинул сложившийся расклад.

Курсом на запад следовали две колонны двухмачтовых торговых судов, между которыми было примерно по полкована морской глади. Южнее них плыл большой военный корабль, который пока игнорировал появление одинокой тиварской бригантины. Всего этого было вполне достаточно, чтобы сложить свою голову в неравном бою, но боги, видимо, считали иначе, и в нескольких центудах позади вражеского конвоя шло ещё три корабля под голубыми флагами. Приняв решение, адмирал приказал рит Наратасто держать курс в центр ближайшей колонны. Потребовалось не так много времени, чтобы на вражеских судах поняли, что эта наглая бригантина не собирается отворачивать. В подзорную трубу хорошо была видна суета на палубах, однако никто не ставил дополнительные паруса, стремясь избежать сближения с тиварским кораблём. Никто, похоже, не верил, что эти потерявшие разум придурки действительно собираются атаковать, и это заблуждение вполне устраивало Сенгоса, с трудом сдерживающего возбуждение от предстоящей схватки.

Вторым в ближайшей колонне шёл большой торговый бриг, хозяева которого не придавали особого внимания его внешнему виду. За ним следовала вооружённая тяжёлыми арбалетами шхуна, под бушпритом которой красовалась деревянная фигура какой-то из богорождённых сестер (судя по её красному цвету, скорее всего это была богиня чувств Бовиша). Арбалетные стрелы со смоляными факелами и синтагмами на шнурах не производили особого впечатления на адмирала, но он не собирался рисковать в самом начале боя, поэтому и выбрал в качестве основной мишени именно неказистый бриг, поручив зубастую богиню заботам Тарсканту.

Резко повернув влево, «Мирелу» оказалась в полусотне шагов от высокой кормы небрисского торгаша, по которому разом ударили маги, баллисты и арбалеты. Файербол, пущенный знающим устройство судов Доскластом, снёс руль брига, Фозифот дотянулся своим факелом до парусов второй мачты, верхняя треть которой тут же была сбиты пекотами, управлявшимися с носовой баллистой. Новый огненный шлейф накрыл мостик вражеского корабля, но отчаянные крики людей тут же заглушил взрыв мощнейшей синтагмы, разрушивший корму брига. Палубу «Мирелу» засыпало дымящимися обломками, но наступивший на тлеющую щепку рит Шаринквер впервые за последние дни улыбался широко и счастливо.

Вспомнив о шхуне, адмирал обернулся, и в тот же миг искрящийся шар взорвался рядом с фигурой богини, основательно разворотив борт корабля. Воды хлынула внутрь идущей под всеми парусами шхуны, которая быстро стала оседать на нос. Удовлетворённо хмыкнув, Сенгос приказал идти на сближение с бригом под сине-зелёным флагом Саинсо – вторым кораблём в дальней колонне. Следовавшая за ним бригантина также заслуживала внимания, но она уже начала поворачивать на север, желая оказаться как можно дальше от безумного тиварского корабля. Адмирал не сомневался, что перепуганные торговцы последуют примеру догадливой бригантины, а гоняться за каждым из них у рит Шаринквера не было ни времени, ни желания. Именно поэтому в руках у Тарсканту вновь оказался таинственный жезл, излучаемая которым магическая энергия превратила мачты беглянки в пылающие костры.

Едва «Мирелу» приблизилась к своей очередной цели, стало понятно, что команде «Медного голубя» (именно это странноватое для корабля название красовалось на носу брига) уже доводилось бывать в серьёзных переделках. Первыми по бригантине ударили два больших арбалета, но тиварские маги управились с их горящими смоляными стрелами в считанные мгновения. Второй удар нанесла установленная между мачтами внушительного вида баллиста, метнувшая в сторону «Мирелу» сложенные вместе увесистые металлические полушария. Соединявшая их стальная цепь в полёте натянулась и буквально скосила стоявших у носового арбалета матросов. Доскласт немедленно ответил огненным шаром, но вспыхнувшая жёлтым заревом завеса поглотила его без остатка.

Подобной прыти от неизвестного торгаша никто не ожидал, но присутствие достаточно сильного мага на борту «Медного голубя» стало вызовом для тиварцев, обрушивших на него целый шквал файерболов, синтагм и горящих стрел. Никакому магу не было под силу защитить от этого смертоносного ливня весь корабль, поэтому очень скоро языки пламени уже лизали его борта и мачты. Однако эти крушдуки – сине-зелёные, как частенько называли моряков Саинсо, оказались на редкость упорными парнями. Бриг огрызнулся выстрелом из баллисты, причём на этот раз в сторону «Мирелу» полетела стрела с боевой синтагмой. Вражеские стрелки не ошиблись с длиной шнура, который должен был активировать магический свиток (дистанционная активация синтагм по-прежнему оставалась большим тиварским секретом), и через пару мгновений перед первой мачтой бригантины грохнул мощный взрыв, наделавший немало бед. Больше десятка матросов и стрелков-пекотов были убиты и ранены, носовую баллисту «Мирелу» сорвало с креплений и отбросило к левому борту, а обрывки нижнего паруса безвольно трепетали под порывами южного ветра.

Взбешённый Доскласт вновь метнул огненный шар, но и на этот раз магическая завеса крушдуков смогла отразить удар, хотя сила её свечения заметно ослабла. Поняв, что возможности вражеского мага не так уж и велики, Тарсканту ударил по бригу шипящим багровым файерболом, полностью поглотить энергию которого защита уже не смогла. Вся команда «Мирелу» начала радостно орать, когда в воздух взлетели обломки проклятой баллисты и ошмётки горящих канатов, а спасающиеся от огня матросы «Медного голубя» начали прыгать за борт. Это была победа, но распалённые боем маги, в том числе и стихийники, продолжали добивать обречённое судно. Единственным человеком на борту бригантины, которому удалось сохранить хладнокровие, был рит Шаринквер, который не терял из виду ни спасающиеся бегством вражеские парусники, ни развернувшийся для атаки большой небрисский корабль. Приняв решение, он не стал церемониться.

- Капитан, курс на крушдукскую шхуну! Боцман, новый парус ставить по приказу! Стихийники, корыто на хрен! Нужен полный ветер, хоть пердак порвите! – заметив сумевшего стать на ноги Хагдео, адмирал не оставил его без внимания. – Старпом, очухался? Ищи Энту, он мне живой нужен! Ставьте баллисту на место, будет чем бригу отвечать.

Впервые оказавшийся в серьёзном бою штурман не сразу сообразил, что, собственно, задумал отчаянный Амалюрец. Стремясь уничтожить или хотя бы повредить как можно больше вражеских судов, рит Шаринквер нацелился на шхуну под флагом Саинсо, следовавшую во главе второй колонны. Догнать её без большого паруса на первой мачте было очень непросто, но адмирал сделал ставку на повелителей ветра, способных хотя бы на какое-то время увеличить скорость бригантины (ставить парус во время работы магов было бы бессмысленно, ведь порождённые энергией Ванат потоки воздуха просто вырвали бы его из рук матросов). Магические способности стихийников позволяли решить и вторую задачу, значимость которой молодой штурман понимал очень хорошо – рванувшаяся вперёд «Мирелу» лишила бы выгодной позиции для атаки военный бриг, жаждавший уничтожить ненавистную бригантину.

Повелители ветра сделали, казалось бы, невозможное: «Мирелу» начала быстро догонять вражескую шхуну, вынудив небрисский бриг вновь изменить курс. Однако его капитан хорошо знал своё дело и всё-таки сумел дать возможность своим арбалетам и баллистам ударить по бригантине синтагмами и сцеплёнными стальными полушариями. Дистанция была великовата, но этот залп дорого обошёлся команде тиварского корабля: обвившаяся вокруг мачты тяжёлая цепь сорвалась вниз, проломив голову молодому стихийнику Гедонгу, сильный взрыв убил двух матросов и оторвал кисть руки командиру пекотов брун Вудваттаку.

Скорость «Мирелу» заметно снизилась, но незнакомый маг и приказ адмирала спасли её от новых разрушительных ударов. Поставленная Тарсканту туманная завеса скрыла бригантину от вражеских глаз, не увидевших изменения её курса. Очередной порыв ветра разорвал серую пелену, но «Мирелу» была уже за шхуной под двухцветным флагом, атаковав её файерболами и смоляными факелами. Когда расстояние до крушдукского корабля сократилось до полусотни локтей, изрыгающий проклятия Фозифот буквально затопил его палубу потоками огня, поставив последнюю точку в судьбе погибающей шхуны. Языки пламени поднялись вровень с мачтами, и в этот момент находившийся с противоположной стороны бриг вновь ударил своими смертоносными цепями, круша такелаж и союзника, и противника. Пролетевшая сквозь огонь металлическая змея хлестнула по наклонной рее, перебив канаты, крепившие её ко второй мачте. Удерживающий верхнюю кромку косого паруса гафель тут же начал сползать вниз, сминая парусину в бесформенный и бесполезный ком ткани.

Лишившаяся нескольких парусов бригантина всё-таки продолжала двигаться вперёд, оставляя позади пылающую шхуну. На «Мирелу» никто не сомневался, что небрисцы уже готовят следующий залп, но команда использовала любую возможность, чтобы вернуть своему кораблю хотя бы часть скорости и способности сражаться. Времени на восстановление гафеля не было, поэтому матросы во главе с боцманом Гурдатом занялись установкой нового паруса на первой мачте. Не успев толком закрепить носовую баллисту, уцелевшие пекоты уже начали взводить её, изо всех сил налегая на рычаги храпового механизма. Среди них был и брун Вудваттак, помогавший себе взмахами изуродованной руки, сквозь повязку на которой продолжали сочиться разлетающиеся во все стороны капли крови.

Чуть позади пекотов морщившийся от дыма Труайдес вновь и вновь перебирал кольца тонкого шнура, стараясь определить дистанцию своего выстрела из бортового арбалета, мало сомневаясь в том, что у него уже не будет возможности повторить свой удар. Подняв глаза, старпом увидел появившийся из-за горящей шхуны бушприт, накинул на специальный крюк ещё одну связку шнура длиной в сотню локтей и приник к прицелу, выискивая одному ему известную мишень. Глазомер не подвёл Хагдео – пущенная им синтагма снесла изготовившийся к стрельбе вражеский арбалет и перебила пару канатов, поддерживающих первую мачту брига. Ответ не заставил себя ждать, но небрисский маг слишком поторопился, и его искрящийся файербол пролетел над палубой бригантины, обдав её волной нестерпимого жара.

Доскласт оказался точнее, и хотя вспыхнувшее золотом защитное поле спасло небрисца, можно было надеяться, что хотя бы какое-то время ему будет не до «Мирелу». Поставленная Тарсканту дымная завеса вновь не позволила наводчикам брига как следует прицелиться, но и без того залп четырёх баллист и двух уцелевших арбалетов оказался достаточно сокрушительным. Не все стрелки угадали с длиной активирующих шнуров, но большинство врезавшихся в борт или палубу синтагм всё-таки выплеснули заложенную в них энергию, сотрясая корпус бригантины и разрывая в клочья тела и канаты.

Сбив шляпой огонь на рукаве, рит Шаринквер осмотрелся по сторонам, оценивая нанесённый ущерб. Палуба была пробита в двух местах, об установке нового паруса можно было забыть, но у штурвала уже стоял бледный как полотно штурман, сменивший второго убитого рулевого. Сенгосу хватило одного взгляда на приближающийся бриг и его капитана, стоявшего на мостике в белом парадном мундире, чтобы догадаться о намерениях этого гордеца, униженного разгромом вверенного ему конвоя. Адмирал встречал подобных людей и был уверен, что капитан непременно пойдёт на абордаж, желая смыть нанесённое ему оскорбление кровью проклятых тиварцев. Рит Шаринквер знал, что изрядно поредевшая команда бригантины уступает числу противников в два-три раза, но у него на борту были несколько сильных магов, к тому же это была отличная возможность проверить в бою рекомендованных герцогом бойцов тайной стражи.

- Железо к бою! Фозифот, Доскласт, гасите первую волну! Энту, сбей белого петуха! Старпом, сержанты, пойдёте в гости! Рубите мясо и ванты! Всем по готовности!

Небрисские моряки были хорошо обучены и не собирались прыгать на вражескую палубу очертя голову. На борту брига защёлкали арбалеты, и только поставленные магами завесы спасли команду «Мирелу» от больших потерь. Висевший на шее Труайдеса недешёвый амулет без труда остановил арбалетный болт, но старпом не обратил на это внимания, поражённый вспыхнувшим вокруг стражников ярко-жёлтым сиянием. К суровой действительности Хагдео вернул яростный крик брун Вудваттака, развернувшего свою баллисту в сторону чужого мостика. Старпом едва успел пригнуться, как над его головой просвистела толстенная стрела в три локтя длиной с синтагмой и парагом. Энту не стал рисковать, наводя раскачивающуюся баллисту на белого капитана, поэтому ударил по высокой надстройке на корме брига, сметая с неё рулевых и офицеров.

Радостные возгласы пекотов длились всего несколько мгновений – пришедший в себя королевский маг обрушил на них поток ледяных стрел, избежать которых удалось только молодому Нюкебину, прикрытому широкой спиной своего отца и командира. Проклявший людей и богов Фозифот исторг свою ярость в виде чудовищного факела, который парализовал защитную завесу небрисца, тут же добитого файерболом Тарсканту. Оставались мгновения до столкновения двух кораблей, и каждая из сторон сумела использовать представившуюся ей возможность нанести врагу максимальный урон. Взрыв синтагмы, на удивление точно пущенной одной из баллист брига, перебил крепления стеньги – верхней части мачты «Мирелу», обрушив её вместе с реями и уцелевшими парусами. Теперь бригантина не могла двигаться, но опытный в подобных схватках рит Шаринквер был уверен, что его команда ещё не выложила на стол все свои козыри. Замершие у кормовой баллисты пекоты оправдали его ожидания, скрипя зубами дожидаясь, пока высокая надстройка брига не поравняется с кормой «Мирелу». Всё это время арбалетчики и сидящие на мачтах лучники стреляли не переставая, и когда пришло время дёргать спусковой рычаг, это сделал предпоследний из оставшихся в живых пекотов. Пробив одно из боковых окон, синтагма взорвалась внутри надстройки, разрушив переборки и вздыбив вверх доски мостика, штурвал и обрывки тросового механизма управления рулём. «И хрен вы теперь куда поплывёте», - успел подумать адмирал, прежде чем на него набросились спрыгнувшие с палубы брига матросы в форменных голубых рубахах.

Ожесточённая рубка на падубе бригантины вспыхнула подобно огню в стоге сена, но благодаря магам попытка быстро задавить тиварцев численным превосходством не имела успеха. Несколько бойцов во главе с молодым офицером атаковали мостик «Мирелу», но адмирал и рит Наратасто, годами не выпускавшие клинки из рук, сумели дать им достойный отпор. Воздушный молот Тарсканту отбросил нападавших, и капитан бросился на помощь Фозифоту, с трудом удерживающему свою защитную завесу. Разом выплеснув весь свой запас магической энергии, стихийник так и не пришёл в себя, пятна на его лице слились в сплошную багровую маску, и два небрисца уже прижали задыхающегося мага к правому борту бригантины. С ходу вогнав меч в печень вражеского матроса, Полир оказался перед магом, и в этот момент целившийся в красную рубаху небрисский стрелок нажал спуск своего арбалета. Стальную стрелу, способную убивать за сотни шагов, не остановили ни простенький амулет капитана, ни его собственная плоть. Пущенное чуть ли не в упор смертоносное железо смогло дотянуться до груди Фозифота, разом отняв жизни у двух верных своего долгу людей.

Но кровь лилась не только на палубе «Мирелу». Выполняя приказ адмирала, Хагдео с двумя сержантами взобрался на нависающий над бригантиной борт вражеского корабля (третьему бойцу пришлось задержаться, чтобы остудить пыл излишне самоуверенных небрисских моряков). Брошенный рыжебородым Дилкозом метательный нож пронзил щёку наводчика арбалета, второй поразил лучника, выстрелившего по ним с мачты, и прежде чем матрос рухнул на палубу брига, в руках у стражника уже оказались два сверкающих клинка. Старпом вновь подивился скорости, с которой двигались эти обвешанные бронёй и оружием бойцы, но это было только начало. В считанные мгновения мечи Дилкоза сразили трёх бросившихся в атаку моряков, при этом они даже не успели среагировать на его молниеносные выпады.

Новых желающих атаковать этого новоявленного демона не нашлось, и сержант будто застыл между мачтами, внушая небрисцам страх своей неподвижностью, каменным лицом и стекающими с клинков потоками крови. Зато круглолицый Легельс старался за двоих – его широкий топор вздымался и опускался с методичностью и неотвратимостью механизма, разрубая толстые вантовые канаты и круша борт корабля. Какой-то младший офицер выстрелил в стражника из ручного арбалета, но синтагма оказалась слишком слабой, чтобы отвлечь тружери от его занятия. Но вот для Дилкоза жёлто-красная вспышка словно стала сигналом к действию. Рванувшись вперёд, сержант зарубил ещё четверых, прежде чем снова замер перед толпой матросов, сгрудившихся перед кормовой надстройкой.

Лишившись вант правого борта, первая мачта брига накренилась, и перекошенный такелаж начал разворачивать реи вместе с парусами, которые с каждым порывом ветра всё больше отклоняли корабль от первоначального курса. Корпуса «Мирелу» и брига начали расходиться, и Хагдео понял, что им пора уносить ноги с чужой палубы. У него не было никакого желания окунаться в воды Сарфийского моря, но увлечённый разгромом вражеского корабля Легельс никак не мог остановиться, уничтожая всё, что попадалось ему на глаза. Он наверняка успел бы дорубить мачту, но когда она начала всё быстрее клониться на левый борт, сержант наконец-то внял ругани и проклятиям старпома.

К этому времени корабли разделяло десятка полтора локтей, но стражника это ничуть не смутило. Закинув свой топор за спину, он легко вспрыгнул на борт и через мгновение оказался на палубе бригантины, которая к тому времени при активном участии хмурого Шарсута уже была очищена от небрисцев. Труайдесу подобная прыть была не под силу, поэтому ему сначала пришлось забросить на «Мирелу» свою кирасу, и только потом ринуться вперёд, моля Альфира о сохранности рёбер и зубов. Мольбы были, видимо, услышаны, так как грохнувшемуся о борт старпому удалось отделаться только синяками и ушибами. Последним палубу брига покинул Дилкоз, одарив остатки его команды широкой, но от этого не менее свирепой улыбкой.

Шипя от боли, Хагдео поковылял к адмиралу, обходя трупы и лужи крови. Опирающийся на одну ногу рит Шаринквер стоял у ограждения мостика, комментируя действия Петероса, который пытался извлечь стрелу из его левой ступни.

- Что ты там возишься? Это же только стрела… Ещё сапог мне испортил.

- А нехрен было ноги выставлять. В голову бы прилетело, шляпу бы тоже пожалел?

- Хватит бубнить, тащи наконечник, мясник недоученный, - заметив Труайдеса, рит Шаринквер невесело усмехнулся. – Кирасу-то свою куда дел? Утопил?

- Не дождётесь, - оглянувшись на удаляющийся бриг, старпом осторожно потрогал ноющий бок. – Вроде как отбились… И этим гадам тоже хорошо перепало.

- Старпом, мачту, поди, сержант завалил?

- Ну да, мордатый такой, с топором. Адмирал, у них что, зелье какое-то есть? Такой бойни в жизни не видал – рубили как стоячих.

- Да уж, живодёры у графа знатные.

- Какого графа?

- Какая тебе разница? Их прислал фос Контанден и этого достаточно… - Сенгос поморщился, когда Петерос наконец-то извлёк из его ноги зазубренный наконечник. – Вот гады, на людей как на рыбу охотятся. Ладно, лей своё снадобье, когда ещё настоящий целитель попадётся.

- А вот догонят нас небрисские корабли, будет тебе, господин адмирал, целитель с верёвкой.

- Не каркай, маг, время ещё есть, - подняв усталые глаза на приближающиеся корабли с голубыми королевскими флагами, рит Шаринквер едва слышно вздохнул. – Да, эти ребята на нашей гулянке лишние. Но билеты куплены, надо танцевать. Что-то я боцмана не вижу. Гурдат, ты где?

- Господин адмирал, вон Гурдат лежит, - шмыгнув носом, штурман протянул руку в сторону кормы. – Он там вместе с пекотами бился. Все легли.

- Твою мать, последний знакомый с «Коскиканы»… Тоже помянуть надо, - оглядевшись, Сенгос подозвал молодого светловолосого матроса, продолжавшего держать в руках широкий абордажный клинок. – Сынок, ты вроде как Илвас? И ты первый конвой увидел?

- Так точно, господин адмирал.

- Ну, молодец. И сейчас жив остался, это тоже хорошо. Так вот, Илвас, иди в мою каюту…
- Не положено, господин адмирал.

- Это, сынок, приказ. Возьмёшь в резном шкафчике синюю бутылку адмиральского рома и давай сюда. Живо, - проводив взглядом спустившегося вниз матроса, Сенгос вновь повернулся к штурману. – Ты название этого брига заметил?

- «Арум кирва», господин адмирал.

- «Золотой ключ», значит. Богато звучит. И капитан там был непростой. Вроде как сын фос Осковена, - хмыкнув, рит Шаринквер повернулся к Труайдесу, вновь проверяющему замок своей ненаглядной кирасы. – Старпом, есть повод для гордости. Мы сегодня Жерденку карьеру поломали. Вместе с хребтом.

- Ага, вот и награда плывёт. Против ещё одного военного брига мы не потянем. Парусов нет, баллист нет, маги и команда пополам, - облизнув губы, Хагдео не счёл нужным соблюдать субординацию на краю гибели. – Адмирал, рома-то дай хлебнуть!

Сунув бутылку в руку старпома, Сенгос прикинул дальнейшее развитие событий. Труайдес был прав: даже хорошо вооружённый вражеский корабль вряд ли захочет испытывать судьбу, сближаясь с непонятной и очевидно опасной тиварской бригантиной. Стреляя из бортовых баллист на полную длину активирующих шнуров, он вполне мог ещё до захода Афрая превратить «Мирелу» в пылающий факел. Больше всего в этой ситуации адмирала удручала перспектива оказаться в роли мишени после столь удачного дня, стоившего Тильодану и его союзнику двух военных бригов и пяти из восьми входивших в конвой торговых судов.

Однако Сенгос никогда не стал бы удачливым капитаном и тем более - адмиралом, если бы не был готов бороться до конца, используя все возможности, которые он мог найти и в колоде карт, и в своём рукаве. Рит Шаринквер не забыл, каким сильным магом оказался Тарсканту, и был уверен, что этот полный тайн незнакомец также не собирается умирать сегодня вечером посреди Сарфийского моря. Осторожно наступая на раненую ногу, Сенгос подошёл к стоявшему на корме магу, который встретил его неизменно спокойным взглядом.

- Господин адмирал, я готов исполнить ваши приказы.

- На сегодня с господами закончено. Тарсканту, ты днём сказал, что твоему жезлу после двух активаций нужен перерыв. Это так?

- Именно так, господин адмирал.

- Альфир милостивый, ты ж наверняка знаешь, что на краю могилы господ нет.

- Да, там все равны.

- Так вот, мне очень надо знать: этот перерыв закончился?

- Адмирал, жезл набрал достаточно энергии, чтобы вновь стать опасным.

- Хороший ответ. И ты с его помощью мог бы снести ему мачту?

- Мог бы, но сейчас их это не остановит. Мы много чего тут натворили, и небрисцы пойдут до конца. Поэтому я использую другую магию.

- Делай, что хочешь, маг, но мы все хотели бы вновь увидеть Ансис.

Молча кивнув, Тарсканту отвернулся, внимательно глядя на приближающийся корабль. Капитан брига решил подойти к «Мирелу» сбоку, желая получить возможность расстреливать неподвижную бригантину всеми баллистами правого борта. Чтобы не проскочить мимо, небрисские матросы начали убирать основную часть парусов, но корабль ещё продолжал по инерции двигаться вперёд, что вполне устраивало боевого мага Орден теней.

Возникший между ладоней Тарсканту тёмно-зелёный шар медленно поплыл в сторону брига, приковав к себе внимание всех заметивших его моряков. Когда порождённый жезлом лиловый луч коснулся загадочного шара, он стал заметно больше и ярче, а его движение в сторону вражеского корабля уже не вызывало сомнений. Небрисские моряки были знакомы с боевой магией и не ожидали от этого светящегося шара ничего хорошего. С палубы брига донеслись истошные крики, перед бушпритом замерцало защитное поле, но плывущий в воздухе сгусток магической энергии легко перелетел через препятствие и беззвучно лопнул, затопив нос корабля клубами жёлто-зелёного дыма. Инерция и оставшиеся на мачтах паруса продолжали нести бриг вперёд, и очень скоро рукотворное облако скрыло его от глаз тиварцев. Прошло ещё несколько мгновений, окутавшие палубу клубы дыма начали светлеть и рассеиваться, после чего вблизи бригантины медленно проплыл корабль, казавшийся чёрным на фоне красного закатного неба.

Команда «Мирелу» долго молчала и переглядывалась, провожая взглядами небрисский бриг, подобно призраку уплывавший в сумрак наступающей ночи. Подойдя к застывшему на корме магу, Сенгос ощутил давным-давно забытые робость и смущение. Он был наслышан о магических сражениях в Междуречье и Ансисе, но никакие слова не могли сравниться с только что увиденной им молчаливой демонстрацией могущества магии. Остановившись рядом с Тарсканту, рит Шаринквер не сразу смог сформулировать вертевшийся на языке вопрос.

- Господин маг, как… что вы с ними сделали?

Голос мага, смотревшего на плывущий по тёмному небу голубой диск Кисейту, был по-прежнему спокоен и бесстрастен.

- Адмирал, они умерли. Остальное не имеет значения.

[kvv32]

Глава 3 часть 7

Вернувшись из порта в замок далеко за полночь, Локлир долго не мог уснуть, снова и снова вспоминая события минувшего дня. Тысячи сказанных и услышанных слов вертелись в голове подобно какой-то демонской карусели, всплывая и вновь исчезая в неведомых глубинах переутомлённого мозга. С этим надо было что-то делать, ведь завтра утром его наверняка ожидало множество новых проблем, решать которые должен был деятельный и уверенный в себе герцог, а не зевающий молодой человек. Устав лежать с открытыми глазами, Локлир пришёл к выводу, что лучшим средством от бессонницы будет бокал хорошего и достаточно крепкого вина (думать о каких угодно магических эликсирах ему категорически не хотелось). Прошлёпав босыми ногами по каменному полу, герцог раскрыл створки винного шкафа и окинул взглядом ряды бутылок, стараясь вспомнить, в которой из них ждёт своего часа лиштоинская «Пишинкла». Добравшись до желудка, дарованная богами влага в считанные мгновения притормозила вращение мысленной карусели, после чего удовлетворённый результатом Локлир решил закрепить достигнутый успех. Второй бокал полностью оправдал его ожидания: мельтешившие в голове воспоминания начали рассеиваться подобно утреннему туману, уступая место восхитительной безмятежности.

Всё это звяканье и бульканье заинтересовало старую Менру, которая подошла к герцогу для совершения привычного ритуала – почёсывания спины и загривка. Запустив пальцы в густую чёрную шерсть, Локлир поставил на стол пустой бокал и не слишком уверенно начал двигаться в сторону своей широкой кровати. Добравшись до ставшей столь желанной постели, он по возможности аккуратно привёл своё быстро тяжелеющее тело в горизонтальное положение, успев подумать, что выбранное им снотворное средство оказалось весьма эффективным. Отползать подальше от края кровати сил уже не было, и не нашедшая себе места правая рука безвольно скользнула вниз, уткнувшись в тёплый собачий бок. Отзывчивая на любое проявление внимания Менра лизнула запястье Локлира, и он погрузился в глубокий сон с довольной улыбкой на губах.

В соответствии с обычным распорядком военного времени ближе к полудню герцог обычно встречался с канцлером, командующим, другими генералами и основными сановниками. Однако едва открыв глаза, он распорядился отменить доклады, руководствуясь как минимум двумя соображениями. Прежде всего Локлир не сомневался, что его обычные собеседники, каждый из которых пользовался полным доверием короны, сейчас по горло заняты решением неотложных дел, и их приезд в замок стал бы ничем иным, как пустой тратой времени. В конце концов, сборщики налогов и мордовавшие рекрутов сержанты вполне могли обойтись без ежедневных указаний правителя. К тому же сегодня герцога интересовали совсем другие новости.

Судя по всему, основная часть королевских войск предназначалась для высадки в Ферире, и если их численность была достаточно велика, нельзя было исключать, что небрисцам уже удалось захватить город и порт. В это не хотелось верить, но неожиданный прорыв вражеской конницы к столице убедил Локлира в том, что на войне нет ничего невозможного. Не было гонцов и от ушедших на север полков, но это обстоятельство, как ни странно, служило герцогу неким утешением, так как отсутствие преждевременных новостей с прибрежного тракта означало, что захвативший Биловат противник ограничился перекрытием важнейшей дороги, не делая попыток наступать в направлении Ансиса.

Беспокоило Локлира и затянувшееся отсутствие известий их Междуречья, ведь у генерала рит Бараса не было решающего превосходства над отступающими тангесокцами. К тому же шпионы тайной стражи узнали о том, что в Фур-Утиджи всё-таки решили начать формирование новой армии для похода в Тивар, и хотя дело до последнего времени шло ни шатко ни валко, никто не мог с уверенностью сказать, когда именно тысячи солдат в зелёных мундирах вновь пересекут Илугинский перевал.

Ранним утром герцог счёл, что всего этого более чем достаточно для отмены во многом рутинных совещаний, однако спустя не так уж много времени пришло понимание, насколько опасно оставаться наедине со своими тревогами. Пометавшись по своему кабинету, Локлир осознал, как к нему начинает подползать до жути знакомое чувство неуверенности и всепоглощающего сомнения. Острое ощущение собственной слабости обожгло его подобно вспышке файербола. Желая во что бы то ни стало сохранить контроль над своим сознанием, скрипнувший зубами герцог в ярости ударил ладонью о край стола. Чтобы не дать спасительной боли утихнуть, Локлир схватил с полки подаренный послом Дофатамбы кинжал, но сломанные пальцы не смогли удержать тяжёлый ритуальный клинок. Кто знает, чем закончился бы этот приступ бешенства, если бы герцог не услышал тихий перезвон, издаваемый стоящей на его столе резной пирамидкой. Этот звук, означавший, что секретарь просил разрешения войти, вернул Локлира к действительности. Дёрнув головой, он на мгновение замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Не обнаружив и тени гнетущей неуверенности, герцог зло усмехнулся и провёл рукой по венчавшему пирамидку серебряному шару, решив заодно проверить количество уцелевших пальцев.

- Откуда гонец, Кадаман?
- Ваше высочество, новых сообщений пока не поступало. Встречи с вами просит господин магистр Шосфай.
- Шосфай?! Он здесь? В замке?
- Именно так, ваше высочество. Господин магистр ждёт вашего решения у лестницы перед галереей.
- Зови! Нет, я сам его встречу!

Неожиданный приезд одного из основных магов Викрамара удивил и обрадовал герцога, ведь в своём письме первый магистр Сфобарик ничего не сообщал об этой поездке, отметив лишь плохое самочувствие Шосфая. Это короткое письмо вызвало у Локлира множество вопросов, и только высадка вражеских войск помешала ему направить в Викрамар кого-нибудь из пользующихся особым доверием придворных или офицеров тайной стражи (заодно поручив им узнать как можно больше о том, что, собственно, Фиорис имела в виду, написав о благотворном влиянии зонтари на её способности).

Подойдя к лестнице, герцог замер от неожиданности, увидев внизу осунувшегося и поседевшего человека, мало похожего на неизменно жизнерадостного Шосфая. Сбежав вниз, Локлир крепко обнял магистра, не обращая внимания на боль в руке. Отстранившись, он ещё раз внимательно осмотрел мага, с радостью убедившись, что его глаза по-прежнему светятся умом и вниманием.

- Шосфай, да ты на себя не похож!
- Это мне, ваше высочество, от танкисов на память. Сейчас уже лучше, с зомби не путают.
- Ходишь-то как?
- Радуюсь, что стоять научился. А для походов у меня третья нога имеется, - усмехнувшись, Шосфай положил руку на плечо своего неизменного спутника Листеута, вновь склонившего голову в почтительном поклоне. – Я как встал и осмотрелся, сразу в Ансис стал собираться.
- Альфир милостивый, что случилось-то? Ещё какая напасть?
- Да нет, ваше высочество, всё вроде к лучшему, только бывалые люди говорят, что лучшее хорошему не всегда на пользу идёт…
- Опять загадки… Ладно, пошли наверх, там всё расскажешь.

Магистру нелегко дался подъём по лестнице, и наконец-то войдя в кабинет, он долго вытирал пот с лица, не переставая, однако, с интересом осматриваться по сторонам. Не упустил маг и гримасу на лице герцога, помогавшего ему добраться до кресла (при всём уважении к магистру, его помощник не смог переступить порог галереи).

- Ваше высочество, похоже, что здесь не один я увечный. Морду кому-то бить изволили?
- О, вот это уже прежний Шосфай. Не всё так плохо…
- Ну, ваше высочество, если голова в муке, внутри не обязательно тесто, – усмехнувшись, магистр спрятал цветастый платок в карман потёртого сюртука. – Так что с рукой-то? Все целители на войне?
- Нет, её просто никто ещё не видел.
- Это зря, тело заботы требует. Вытяни пальцы-то, я их сейчас прихвачу, чтоб не двигались. Целителю потом легче будет.
- Шосфай, ты лечить меня ехал? – Поколебавшись, герцог вытянул руку, и через пару мгновений его кисть сковала невидимая и прохладная пелена. – Так, господин магистр, спасибо, а теперь вернёмся к Викрамару. Насколько я понял, всё началось, когда малый зонтари побывал рядом с чёрным огнём.
- Не уверен, что дело только в этой черноте. Когда танкис ударил по мосту ядрёной магией, шар угодил в факел, тут-то зонтари и стал сам не свой. Вокруг него аж воздух начал светиться.
- Да, а тот танкис, что у моста нашли, живой? Где он сейчас?
- Живой, собака. Я рядом с ним два дня лежал, Бамдиго на нас что только не пробовал. Но я уже ездить могу, а этот гад только бормочет.
- А кто он вообще?
- Точно танкис, да не простой, из старших. Граф хотел его забрать, но Бамдиго упёрся – помрёт в дороге, ничего не узнаете.
- Ну, пусть пока лежит, есть дела поважнее, - Локлир уже собрался хлопнуть ладонью по столу, но, вовремя вспомнив о её состоянии, осторожно опустил поднятую руку. – Теперь о главном. Господин магистр, я хочу знать, что происходит в Викрамаре. И поподробнее. Лаконизм Сфобарика меня не порадовал.
- Ваше высочество, магистр Сфобарик лежит сейчас на моём месте рядом с проклятым танкисом.
- Толфеста-заступница, что с ним?!
- Бамдиго говорит, слабость накатила. Меня как с моста привезли, он всё расспрашивал, что да как. А потом ночи сидел с книгами Свеольта, понять хотел, откуда эта жуть полезла. Только Танкилоо больше чем магия – ты её изучаешь, а она – тебя. Если подходишь, формулы легко даются, если чего не так, сто раз повторять придётся. Пока поймёшь, ломота по телу, будто возы таскал. Вот, думаю, Сфобарика эти книги и подкосили.
- Но танкисы их годами читают.
- Так то танкисы! Они ж не на грядке растут. Я так понимаю, что не из каждого мага танкис получится. Их как-то подбирают, учат…
- Ещё как учат! – вспомнив записи допросов Кроворта, много чего рассказавшего (не вполне, правда, добровольно) о турдушском лагере ордена, Локлир покачал головой. – Нерадивых могут и свиньям скормить.
- Сурово у них дело поставлено… Одно слово – нелюдь, выродки молкотовы. Но на мосту не сильно им всё это помогло.
- Магистр, что на мосту было, толком пока никто не знает. Жаль, но разбираться сейчас некогда и некому.
- Ваше высочество, что-то вы не то говорите… Как это некому? Старому Шосфаю Танкилоо не в диковинку.
- Магистр, ты рядом со Сфобариком лечь торопишься? Понравилось? Боевые маги сейчас дороже золота. Отобьём Ферир, будем разбираться. А сейчас я просто хочу знать, что происходит в Викрамаре.
- Эх, герцог, неправильно это, но воля ваша, – явно недовольный магистр осуждающе засопел и вновь вытащил свой измятый платок. – Я когда ещё лежал, понял, что в линме наших зонтари что-то изменилось. Спросил у Бамдиго, того говорит – все чувствуют. Рунки, другие маги, ученики, большинство слуг. Мы ж все внутри этой зоны годами живём, привыкли, как зонтари на поле Ванат действует. Я вот от Викрамара пару центуд отъеду, а уже вижу разницу – любую формулу надо двигать, не сама с пальцев соскальзывает.
- И как эти изменения проявляются? Формулы активировать легче стало?
- Не то слово! Я светильник хотел зажечь, так полыхнуло будто файербол. Листеут вон теперь в линме почти что рунка, целители сломанные кости влёт лечат. Гриткасу даже защиту пришлось малость ослабить, а то по её периметру листья стали желтеть.
- Гриткас – это страж ваш? В синем берете?
- Он самый, ваше высочество. Листья, говорит, жухнут и птицы на лету сгорают.
- Так Викрамар стал сейчас сильнее?
- Кто знает, что за линмом-то будет? Проверять надо, - Шосфай развёл руки, наглядно демонстрируя свою неуверенность. – И не всем магам это на пользу пошло.
- Это как?
- Ну, у Колладивета опытный ученик есть, готовый синтар, теперь больше трёх рун связать не может. А магистр его к Кибари-Кан готовил.
- Альфир милостивый, как проклял кто – Видашрот умер, было четыре ученика, осталось три. Кто синтагмы делать будет?
- Ваше высочество, в Викрамаре синтагму написать с десяток человек сумеют. Для обученного мага дело не особо хитрое.
- Нехитрое? А ты сам свиток Кибари-кан сделаешь?
- Третью по счёту я и сделал. Сейчас не потяну – там лишний раз моргнуть нельзя, а у меня то руки дрожат, то в пот бросает. Тут ведь мало формулу и порядок рун знать. Уверенность нужна, собранность… Я вот что думаю: надо бы всех учеников и помощников проверить на способности. Глядишь, к осени синтаров вдвое больше станет.
- Магистр, ты же знаешь, что я отвечу: до осени ещё дожить надо.
- Хрен им, ваше высочество! Ансис устоял, и Ферир удержим, - лицо Шосфая неожиданно расплылось в хитрой ухмылке. – А до осени и ждать не надо. Тут такие умельцы нашлись, что мне завидно.
- Где нашлись-то?
- Ясное дело, в Викрамаре. У Колладивета есть ученик Твиха, странный такой парень. Маг он вроде неплохой, магистр хотел из него синтара сделать, задатки, дескать, имеются.
- И что, сделал?
- Это как сказать. Формул Твиха знал немерено, только знать-то их мало. Терпения у него на медяк, руны пишет неряшливо. Когда третий раз рвануло, Видашрот его чуть сам не порешил. Выгнать хотел, но Сфобарик пожалел – пусть, мол, балбес сигнальные свитки пишет. Какая никакая польза, а будет.
- Господин магистр, а изменилось-то что?
- А вы послушайте. Твиха после моста как йолбы напился – два дня дурак дураком, и улыбки дурацкие. Потом куда-то делся, в мастерскую не ходил. Ну, тогда всех Ансис заботил, не до него было. Потом вдруг приносит Колладивету два свитка – вот, я новые боевые синтагмы сделал. Магистр их помощнику отдал, давай проверь.
- Проверили?
- Ещё как! Воздушный молот жахнул, деревья с корнем вырвало. Белый огонь в яме проверяли, так задняя стена в стекло спеклась. Колладивет его спрашивает, где формулы взял? В одной книге, говорит, видел. Книгу нашли, всё верно.
- А почему их раньше не использовали? – герцог был явно заинтригован. – Слишком сложные?
- Сложные само собой. Там в рунных рядах такие места есть, что браться страшно – сцеплённые руны с переходами. А тут Твиха, у которого второй ряд в сторону хилится.
- Но эти свитки точно Твиха написал?
- Точнее некуда! Колладивет церемоний не любит, да и заело его, что этот раздолбай такие синтагмы делать умеет. Он ему что сказал? Вот прямо здесь напишешь свиток, тогда поверю!
- И как? Удалось ему?
- Охренеть как удалось! Когда второй-третий ряд рун пишешь, надо водяные знаки ставить, чтобы, пока свиток не закрыт, формулу связывать. Так этот Твиха никаких знаков не ставил, просто держал левую руку над бумагой, и всё! – вспоминая недавние события в Викрамаре, Шосфай, казалось, забыл о своей немощи – его глаза заблестели, а голос вновь наполнился хорошо знакомой герцогу уверенностью. – Колладивет потом магистров собрал, так Твиха нам сказал, что ему и синтагмы не нужны. Поднял руку над столом – под ладонью капля висит фиолетовая. Убрал руку – капля этот стол насквозь прожгла. Я, говорит, могу эту каплю в сто раз больше сделать. Рота пикнуть не успеет.
- Господин Шосфай, и где этот Твиха сейчас находится? Он вообще что за человек?
- Ну, Твиха, конечно, удивил так удивил, но Литук-то ему родной. Он сын фермера с востока, а эти люди всегда за корону держались. Им так спокойнее.
- Господин магистр, это ты о прежнем ученике говоришь. Парень сам ещё не понял, кем он сейчас стал. Когда начнёт понимать, могут вопросы появиться: кто, что и зачем я их вообще слушаю.
- Ваше высочество… С чего бы ему такое дерьмо в голову брать? – поражённый таким поворотом дела Шосфай замолчал, привычным движением запустив пальцы в свою поседевшую шевелюру. – Так вы это…Убрать его хотите?

Локлиру с трудом удалось удержать досаду внутри себя, не позволив ей отразиться на лице в виде какой-нибудь достаточно красноречивой гримасы (он не был уверен в выражении своих глаз, поэтому предпочёл опустить их, демонстрируя внезапный интерес к состоянию своей повреждённой руки). По большому счёту Шосфай был прав, сделав неожиданный для него самого вывод из неосторожных слов герцога о непредсказуемости Твихи, способности (а скорее всего – и сознание) претерпели столь значительные и быстрые изменения. Не было сомнений, что всё это – и смертоносная фиолетовая капля, и сгорающие в полёте птицы – так или иначе были связаны с появлением в Викрамаре малого зонтари, оказавшегося в зоне действия какой-то собо могущественной формулы Танкилоо.

В своё время именно Сфобарик и Шосфай объяснили молодому герцогу, чем может обернуться изучение секретов этой богопротивной магии. Многоопытный магистр Ордена теней Исвель уточнил и прояснил многие детали, лишив Локлира последних иллюзий относительно возможности как-то сосуществовать с чуждой его миру Танкилоо, превращающей людей в послушных и не знающих жалости слуг. И вот теперь эта злокозненная магия, устлавшая землю Тивара сотнями трупов, запустила свои скользкие щупальца в Викрамар, многие годы бывший одним из столпов независимости и благополучия герцогства. Локлир высоко ценил опыт и верность Шосфая, но в данной ситуации магистр был прежде всего магом, восхищённым тем, что перед ним и его коллегами открылись новые горизонты развития высокого искусства магии. Но фос Контанден воспринимал всё это как серьёзную потенциальную угрозу, способную не только лишить Тивар важнейшего оружия, но и повернуть его против короны.

Вопрос требовал пристального изучения, но именно сейчас герцога больше всего заботило правильное завершение разговора с магистром, которому следовало выбросить из головы свои подозрения относительно дальнейшей судьбы Твихи.

- Шосфай, я так похож на дурака? Ты вот сам подумай: идёт война, боевым магам цены нет, а герцог вдруг начинает капризничать, мол, не нужен мне ваш новый синтар… Ты сам-то в такое можешь поверить?
- Ну, на войне маги всегда нужны.
- Именно так, господин магистр: и сегодня нужны, и завтра без них не обойдёмся, - повернувшись в кресле, Локлир показал на висевшую за его спиной карту. - Нам ещё Тангесок надо добить и Небрис за море загнать. Если этот Твиха свои чудеса может только в линме творить, пусть пишет новые синтагмы. А не связан он с вашими зонтари, так Ферир и Междуречье ждут нового героя. Как может быть иначе?
- Да всё правильно, ваше высочество. Дел на всех хватит.
- Тогда так – я направлю Сфобарику письмо…
- Лучше Колладивету, он сейчас за главного.
- Хорошо, пусть будет Колладивет. Надо побыстрее проверить Твиху и остальных за пределами линма. Потом будем решать, – убедившись, что опасения Шосфая развеяны, герцог наконец-то задал очень важный для него вопрос. – Господин магистр, хотя бы от тебя я смогу узнать, чем занимается моя сестра?
- О, ваше высочество, госпожа Фиорис сумела удивить весь Викрамар! Для наших собак она вообще вроде Толфесты! Не отходят от неё, в глаза заглядывают, - было очевидно, что Шосфаю доставляет удовольствие рассказывать о сестре герцога. – Первый раз на конюшню зашла, лошади шеи тянут и ржут. Слуги за продуктами в посёлок поехали, так кони к ней тянутся. Так и стояли, пока ваша сестрица их не погладила.
- Что-то подобное я и предполагал… А как это всё проявилось – сразу или какое-то время прошло? Кто-нибудь из магистров с ней занимался?
- А как же! Она сразу сказала: учите меня, господа магистры. В основном с ней Бамдиго занимался. Он сразу сказал, что способности редкие, потом вообще только головой крутил – краёв, говорит, не видно. Особенно когда вискут перед ней подвывать начал.
- Вискут?! Этот как – перед ней?
- Ну, у нас одна тварь для опытов имеется. Почти взрослый. Ваша сестрица почти сразу стала к его клетке ходить. Придёт, значит, станет шагах в пяти и стоит молча, улыбается. Вискут поначалу на прутья бросался, вся пасть в пене. Потом затих, стоит и смотрит на неё. А через неделю ластиться начал, тихо так подвывает и жмурится.
-Я так понимаю, она им управлять хочет, - опасения Локлира начали обретать реальные черты, что явно не прибавило ему спокойствия. – Фиорис такие места у преподобного Цабетли наизусть знала. Альфир милостивый, ещё одна забота на мою голову…
- Ну, сестрица ваша так мне и сказала: мой вискут ещё пустит кровь Тангесоку, - магистр был несколько смущён реакцией герцога на планы Фиорис и счёл нужным как-то его успокоить. – Но это ж когда ещё будет. К тому времени, гляди, и война кончится.
- Она хоть не завтра в поход собралась?
- Что вы, ваше высочество! Она даже в клетку ещё не входила.
- Спасибо, утешил…

Из слов Шосфая следовало, что последние успехи Фиорис в совершенствовании её магических способностей совпадали по времени с поразительными изменениями в Викрамаре, ставшими для герцога ещё одной большой головной болью. Ему не давала покоя мысль, что самый близкий ему человек находится сейчас под влиянием враждебной силы, способной исподволь изменить её душу и разум. Локлира распирало от желания немедленно начать что-то делать, но заледеневший от осознания значимости угрозы мозг быстро взял все эмоции под жёсткий контроль. На кону стояли судьба Фиорис, Викрамара, герцогства и, пожалуй, всего Бонтоса, и он не мог позволить себе давать волю чувствам.

Ни в голосе, ни во взгляде герцога ничего не изменилось, однако роль говорящего истукана его тяготила, и Локлир начал искать повод завершить встречу, не возбудив у Шосфая никаких подозрений. Помог ему сам тяжело дышащий магистр, вновь начавший вытирать блестевшее от пота лицо. Было очевидно, что не полностью восстановивший свои силы маг устал от длительной беседы, что позволило герцогу предложить перенести её продолжение на следующий день.

Проводив шаркающего магистра до его верного помощника, Локлир вернулся в свой кабинет и долго сидел за столом, аккуратно записывая на разделённых пополам листах бумаги всё, что он услышал, понял и считал нужным предпринять. Прочитав свои записи ещё раз, герцог приказал сообщить рит Корвенци о своём желании «ознакомиться с новым отчётом по делу Интермата». Это достаточно обыденное поручение означало не что иное как приказ незамедлительно организовать встречу с магистром Исвелем.

[kvv32]

Часть 7 глава 4

Для любого побережья Бонтоса приливы и отливы были обычным делом, но в Сарфийском море это природное явление имело свои особенности. Приходящая с просторов Великого океана приливная волна устремлялась в сужающееся к северу пространство между полуостровами Бусти и Литук, с каждым десятком центуд увеличивая свою высоту. Пройдя три четверти своего пути, приливная волна встречала на своём пути потоки пресной воды, принесённые сюда могучим Велитаром (всем, кому доводилось плавать в северной части Сарфийского моря, было хорошо известно, насколько морская вода светлее желтоватой речной).

Ещё в древние времена было установлено, что приливы и отливы как-то связаны с прохождением по небесному своду двух ночных светил. Сомневались в этом разве что недалёкие упрямцы, полубезумные фанатики и часть никогда не видевших моря жителей срединных земель. Однако потребовалась не одна сотня лет, чтобы учёные и моряки научились достаточно точно определять время прихода приливной волны и её высоту, ведь и Кисейту, и Мирелу появлялись в небе в разное время, перемещаясь к тому же по нему с различной скоростью. Почти каждую неделю оба светила оказывались рядом (моряки шутили, что сестрички гуляют под ручку), и тогда на побережье накатывались волны так называемого Большого прилива, способного повернуть вспять даже течение Велитара. После этого сила прилива постепенно снижалась, и через несколько дней наступало время Ленивой воды.

Всю эту науку капитан «Альдузы» Гимунт рит Дартевай освоил ещё в молодости, занимаясь перевозкой контрабанды между двумя берегами Сарфийского моря. Одного взгляда на ночное небо ему было достаточно, чтобы сказать, какая глубина будет в той или иной точке побережья завтра утром, вечером или в полдень два дня спустя. Благодаря своему опыту Гимунт всегда знал, когда можно будет пересечь погубившую десятки кораблей отмель Бегорду и сколько времени следовало подождать после Ленивой воды, чтобы без особого риска соваться в узкий и извилистый проход между островами Рингет и Лутпала. Но однажды в этом самом проходе с красноречивым названием Шитал, что на небрисском наречии означало просто «жопа», доселе удачливый контрабандист встретился с коренжарскими пиратами, которые не хуже него разбирались в приливах и отливах.

Следующие четыре года Гимунт провёл на галере, лишившись за непослушание нескольких зубов, двух пальцев и половины левого уха. Ранней весной пиратов возле южной оконечности Рингена перехватил небрисский военный бриг, капитан которого не задумываясь пошёл на таран, предоставив богам самим делить всех находившихся на борту раздавленной галеры на мучеников и грешников. На этот раз бывшему контрабандисту повезло: он сумел добраться до острова и спустя каких-то полгода уже стоял на набережной Ансиса. Ещё через месяц Гимунт был принят адмиралом рит Шаринквером, который с пониманием отнёсся к его жажде мести, назначив штурманом одной из тиварских шхун. В чине старшего помощника он сполна рассчитался с коренжарцами во время их нападения на Ферир, теперь же капитан «Альдузы» Гимунт рит Дартевай вёл свою бригантину к берегам Небриса, желая поквитаться и с высокомерными королевскими моряками.

План атаки на порт Сальдиват основывался на знании западной части Сарфийского моря и времени изменений приливной волны. Прошло несколько дней после Ленивой воды, и рит Дартевай был уверен – когда его корабль доберётся до Рингена, прилив уже наберёт достаточную силу, чтобы всё сложилось наилучшим образом. Для нападения на Сальдиват адмирал помимо «Альдузы» отрядил ещё одну бригантину, капитаном которой был граф Бесли фос Ластаранта, впервые ступивший на палубу военного корабля в неполные двенадцать лет. Подобное решение было связано с относительно небольшими размерами бухты, имевшей всего восемь плавучих причалов, к каждому из которых могло швартоваться только одно большое судно. Ожидалось, что вражеские конвои будут насчитывать порядка пятнадцати кораблей, способных взять на борт пехотный полк, поэтому ожидающие своей очереди суда будут стоять на якорях вблизи Котхи – маленького скалистого островка севернее Сальдивата. Их-то и должен был атаковать потомок старинного дворянского рода, в котором никогда не переводились смелые и толковые моряки.

Покинув Ансис, бригантины какое-то время шли параллельными курсами, но ближе к утру их пути разошлись. Граф продолжал идти на север, ведь ему ещё надо было обходить проклятую Бегорду, которую местные мореплаватели называли не иначе как Прорвой. Путь «Альдузы» лежал на северо-запад – к южной оконечности Рингета, подальше от обычных торговых путей и наиболее вероятного маршрута вражеских конвоев, следовавших из Тильодана в Ферир. Крадущаяся в ночи бригантина с чёрными парусами днём выглядела как вороная лошадь на снегу, из-за чего магу тайной стражи фос Враймуту пришлось здорово постараться, весь день удерживая над кораблём полог невидимости, временами, правда, несколько напоминавший серое заблудившееся облако.

Глубины вокруг острова были достаточно велики, чтобы Гимунт мог без опаски вести рядом с ним свой корабль, надеясь достичь прохода до наступления полной темноты. Чёрные паруса были почти не заметны на фоне скалистого берега, поэтому измученный маг наконец-то смог спокойно сидеть возле мачты, прихлёбывая сладкое белое вино и розовый горьковатый эликсир.

Прилив ускорил движение «Альдузы», однако до северной оконечности острова корабль добрался только после полуночи, и фос Враймут не сразу понял, куда, собственно, поворачивает бригнтина. Больше всего проход между Рингетом и Лутпалой был похож на огромную чёрную дыру, заполненную какой-то вязкой клубящейся темнотой, которую, казалось, можно было потрогать руками. За годы службы Исинеру довелось повидать немало всякой жути, но это место пробудило в нём острое ощущение опасности, живо напомнившее магу недавнюю ночную скачку через Динайский мост по раздувшимся телам людей и лошадей. Покачав головой, фос Враймут сунул пустую бутылку в какой-то ящик и подошёл к мостику.

- Капитан, я и подумать не мог, что это место своему названию так соответствует. Всем жопам жопа.
- Господин барон, местечко, конечно, не особо весёлое, но полезное. Здесь нас ни одна собака не найдёт.
- А на островах кто-нибудь живёт?
- Ну, в южной части даже овец пасут. Случаются отшельники, психи разные, рыбаки заходят. Только тут до других никому дела нет – все учёные… - кивнув в ответ на доклад подбежавшего матроса, капитан повернулся к Исинеру. – Барон, вино-то как, прижилось?

- Как родное, господин капитан. Премного благодарен за проявленное милосердие.
- Ну, если всё в порядке, то для господина мага работа имеется. Нам сейчас надо за поворот зайти, чтобы днём с моря не было видно. С факелами я тут ещё в молодости наплавался, хорошо бы с синими фонарями попробовать. Это как, по силам?

Широко улыбнувшись, барон вытянул правую руку, и над его ладонью повис голубой шар диаметром в половину локтя. Судя по тому что боцман тут же достал большую проволочную корзину, магические светильники были для экипажа «Альдузы» достаточно привычным делом. Фос Враймут медленно наклонил ладонь, и словно соскользнувший с неё голубой шар медленно опустился в подставленную корзину, вспыхивая белыми искрами там, где проволока оказывалась слишком близко от его мерцающей оболочки.

Добравшись до середины прохода, «Альдуза» словно растворилась в окружающей её темноте, нарушаемой только двумя синими огнями на носу и корме корабля. Примерно так же в это время выглядела и «Кисейту», изо всех сил старавшаяся быть незаметной где-то восточнее Рингета. Дрейфуя с убранными парусами, бригантина терпеливо дожидалась следующего дня, чтобы двинуться к острову Котха. Меряя шагами палубу, фос Ластаранта в который раз обдумывал завтрашнюю атаку Сальдивата, стараясь предусмотреть все неожиданности и препятствия на пути выполнения и без того далеко не безупречного плана.

Больше всего сомнений вызывало спешное отплытие из Ансиса, породившее весьма необычную, но от этого не менее серьёзную проблему в виде «лишнего» дня. Чтобы достичь северо-западной части Сарфийского моря, бригантинам требовалось около суток, однако атаковать вражеские суда той же ночью тиварские корабли просто не успевали. Для выхода на рубеж атаки «Альдузе» например, надо было добраться до северной части Томасова пролива, отделявшего острова от побережья Небриса. Но летняя ночь была для этого слишком короткой, и рит Дартевай до следующего заката должен был скрываться в хорошо знакомом ему проходе с неблагозвучным названием.

Для Кисейту «лишний» день не был совсем уже лишним, ведь графу надо было вести свою бригантину в обход песчаной отмели. Конечно, это можно было бы сделать и ночью, однако затем Бесли пришлось бы выбирать между двумя неразумными вариантами дальнейших действий: провести день вблизи наиболее вероятных путей следования вражеских судов и сопровождающих их военных кораблей, либо средь бела дня направить свои брандеры в заведомо самоубийственную атаку.

Подобная ситуация раздражала фос Ластаранта, превыше всего ставящего порядок и дисциплину. К тому же на последнем совещании у адмирала он так и не получил убедительных ответов на заданные им вопросы. Бесли не был, например, уверен, что на третий день после высадки Небрис будет по-прежнему активно использовать небольшой и не слишком удобный порт Сальдиват, единственным достоинством которого была его близость к Фериру (вопрос о том, будут ли защитники Ферира к этому времени продолжать сражаться, никто, разумеется, не поднимал). Не вдохновляла капитана «Кисейту» и необходимость использовать в качестве основного оружия дурно пахнущую и липнущую к рукам сителу. Как настоящий лотвиг, Бесли предпочитал сражаться при помощи благородной стали, арбалетов и баллист, воспринимая боевую магию как безусловно полезное, но не особо честное и достойное средство ведения войны.

Сдержанное отношение фос Ластаранта к боевой магии было хорошо известно на флоте и время от времени служило поводом для безобидных шуток коллег-капитанов (зная щепетильность Бесли в вопросах чести, никому в голову не приходило позволить себе нечто большее). Маги редко появлялись на палубе «Кисейту», но в этот раз на борту бригантины их было двое: пожилой стихийник Маграват и похожий на подростка Нахето из городской стражи. Никто из не было ни рунка, ни боевым магом, но после того, как многие имеющие опыт сражения бойцы ушли с армейскими полками на север, выбирать уже не приходилось. К тому же оба мага были специалистами в своём деле: Маграват многие годы помогал нетерпеливым капитанам и их пассажирам пересекать Сарфийское море, а худощавый тридцатилетний Нахето умел не только менять личины и ставить завесы невидимости, но и мог управляться с самыми необычными синтагмами.

Бесли понимал, что в критической ситуации ему может пригодиться любая помощь, но он всё же предпочёл бы заранее знать, на что, собственно, можно было рассчитывать. Фос Ластаранта не мог позволить себе оскорбить магов неуместными вопросами, но дело было слишком серьёзным, и графу пришлось поручить своему штурману по-свойски потолковать с новыми членами команды (выросший на улицах Ансиса Пласен умел находить общий язык и с офицерами стражи, и с портовыми босяками). Умудрённые жизненным опытом маги не были удивлены осторожным вопросам улыбчивого штурмана, но отреагировали на них по-разному. Привыкший к дисциплине Нахето сразу же рассказал о своих умениях, посетовав на то, что ему ещё не приходилось прятать от чужих взглядов целые корабли. Молчаливый Маграват долго отделывался односложными ответами, но настойчивость Пласена вынудила его разразиться самой длинной за последние месяцы речью.

- Сынок, я по этому морю всю свою жизнь плаваю, голова уже седая. Всякое бывало, но за тридцать лет хрен кто меня достал. И пираты коренжарские, и стража королевская… Да и нашим не улыбнулось. – Криво ухмыльнувшись, стихийник стянул с головы измятую широкополую шляпу и вытер ею вспотевшее от непривычно долгого разговора лицо. – Так вот, скажи своему графу, что старый Маграват дело знает и попал сюда не просто так. В Ансисе есть ещё один граф, он меня знает и всегда платит золотом. Но сегодня я не возьму платы. У меня с Тильоданом свои счёты. Ступай, сынок, порадуй капитана.

Выслушав доклад штурмана, фос Ластаранта несколько успокоился (довольно прозрачный намёк Магравата сделал своё дело), однако он по-прежнему не жаждал проверять способности своих магов по крайней мере до наступления ночи. Так как бригантине пока некуда было спешить, она несла необходимый для управляемости минимум парусов – пару треугольных кливеров на бушприте и не полностью развёрнутый нижний парус на передней мачте. Альфир, похоже, внял молитвам достойного представителя благородного семейства, и за весь день экипаж «Кисейту» увидел только два рыбацких баркаса да явно пиратскую галеру, с невиданной скоростью рванувшую прочь от чёрных парусов подозрительного корабля.

Всё изменилось, когда быстро краснеющий диск Афрая коснулся линии горизонта. Повинуясь негромкой команде капитана и пронзительному свистку боцмана, команда начала ставить все основные и дополнительные паруса. Быстро прибавляя ход, бригантина двинулась в сторону Сальдивата, стремясь как можно быстрее обогнуть северную оконечность песчаной отмели.

Находившийся на мачте матрос уже заметил свет плавучего маяка, установленного на мёртвых якорях у восточного края Бегорды, когда справа возник силуэт большого брига, пересекающего курс «Кисейту». Благодаря чёрным парусам и облачному небу бригантина пока оставалась для него почти невидимой, но ситуация могла измениться в любой момент. Фос Ластаранта не сомневался, что поднятая небрисскими моряками тревога, не говоря уже о столкновении с хорошо вооружённым вражеским кораблём, помешает выполнению приказа, чего он в любом случае не мог допустить. Проще всего было бы переложить руль на левый борт, увеличив тем самым дистанцию до чужого брига, но тогда впереди оказалась бы проклятая Прорва, излишне близкое знакомство с которой погубило множество кораблей. Оставалось только одно – закрывшись от чужих глаз завесой невидимости, быстро убрать часть парусов, уступая дорогу ничего не подозревающему бригу.

Приказ капитана застал Нахето врасплох, поэтому первая поставленная им завеса продержалась всего несколько мгновений. Лицо смущённого мага потемнело, он раскинул руки и, медленно шевеля губами, начал вновь проговаривать нужную формулу. На этот раз у Нахето кое-что получилось: окружившая мага полупрозрачная дымка затопила палубу бригантины и бесформенными клубами начала подниматься, подбираясь к верхушкам мачт (строго говоря, всё это мало походило на обычную завесу невидимости, но этой ночью команде «Кисейту» выбирать было не из чего).

Тёмный силуэт брига постепенно удалялся, но Бесли видел, насколько тяжело давалось магу удержание столь большой защитной пелены. Сначала у Нахето стали дрожать кисти вытянутых рук, затем похожие на судороги подёргивания добрались до его плеч, наконец, лицо мага перекосила гримаса боли. Зажмурив глаза, Нахето скалил зубы и тряс головой, продолжая тратить свою внутреннюю энергию, пока из его носа не потекла кровь. Матросы подхватили едва стоявшего на ногах мага, но, даже лёжа на палубе, он пытался удержать обрывки уносимой ветром пелены, не слыша ни приказов капитана, ни ругани склонившегося над ним Магравата.

Провожая взглядом исчезающий в темноте бриг, фос Ластаранта не стал торопиться с подъёмом новых парусов, заставив себя начать считать до пятидесяти. Добравшись до сорока шести, он заметил рядом с собой хмурого стихийника. Послав вслед небрисцу короткое, но донельзя оскорбительное ругательство, маг повернулся к капитану.

- Граф, ночи нынче короткие. Спешить надо.
- Нагоним, «Кисейту» корабль ходкий. Что с Нахето?
- Уже ничего. Помер Нахето.
- Как это помер? – поражённый услышанным, Бесли оторвал взгляд от снующих по реям матросов. – Почему?
- Ну, он же не рунка, - пожав плечами, Маграват поскрёб заросшую белёсой щетиной щёку. – Всё из себя тянул. Старался…

Фос Ластаранта повидал немало смертей, он знал, как разрывают людей файерболы и горят корабли, видел зарубленных и пронзённых стрелами магов, но никогда раньше Бесли не приходило в голову, что маг может умереть именно так – отдав исполнению приказа все свои жизненные силы. Мужество Нахето потрясло графа, и теперь успех атаки стал не только долгом тиварского офицера, но и делом чести семьи фос Ластаранта.

Одёрнув мундир, Бесли шагнул в ждавшему распоряжений старпому – пора было начинать готовить брандеры. Установив на мачтах несколько блоков, матросы спустили на воду две шлюпки и теперь перегружали на них бочки с сырой и очищенной сителой. Ночью это и без того непростое занятие становилось особенно хлопотным, поэтому пока шла вся эта возня, на западе стал виден свет маяка, установленного на южной оконечности острова Котха. Теперь до предполагаемой якорной стоянки вражеских судов оставалось не более двух-трёх центуд, и фос Ластаранта начал поворачивать на северо-восток, готовясь отправить в атаку свои парусные шлюпки.

В доимперские времена брандеры обычно поджигали или взрывали рядом с кораблями противника, при этом стоявшие у руля фанатики или преданные своим правителям бойцы были готовы пожертвовать своей жизнью. Развитие боевой магии лишило брандеры былой популярности, и это было на руку Бесли, ведь небрисцам сейчас вряд ли пришло бы в голову ожидать подобной атаки. Собственно говоря, именно неожиданность наряду с сителой и приливным течением была основой плана нападения на стоянку у острова Котха, так как сама по себе «Кисейту» явно не была тем кораблём, который стоило посылать в атаку на небрисские суда, среди которых вполне могли оказаться королевские военные бриги. Проблема была в том, что претворить в жизнь идею герцога об использовании горящей сителы в качестве оружия оказалось не так уж просто. Конечно, легче всего было бы вылить всю эту сителу за борт и поджечь её, предоставив завершить дело набравшей силу приливной волне. Но делать это на расстоянии нескольких кованов от небрисских судов было бы бессмысленно, ведь на пути к якорной стоянке ситела успела бы сгореть. Если бы «Кисейту» подошла ближе, от утраты неожиданности её не спасли бы даже чёрные паруса, к тому же горящая ситела не умела различать свои и чужие корабли. Слушая возражения фос Ластаранта, адмирал уже начал закипать, но бросив случайный взгляд на висевшую на стене кабинета картину, радостно грохнул кулаком по столу: «Брандеры, Бесли, брандеры! Бери две шлюпки, пусть они идут к острову. Если получится, попробуй без смертников… Всё, иди, граф, дальше сам думай.»

Фос Ластаранта не хотел отправлять своих людей на верную смерть, и пока старпом готовил бригантину к походу, он смог придумать, как повысить шансы на успех ночной атаки. Приняв решение, капитан задержал отплытие, дожидаясь, пока взмыленный Пласен появится на пирсе с двумя большими бухтами прочного шнура, с помощью которого Бесли планировал вернуть на борт «Кисейту» рулевых, направивших свои шлюпки к вражеским кораблям.

Это не осталось незамеченным, и утром к капитану обратился Нетфар фос Теонесте – сын Косвета фос Теонесте, младшего брата начальника тиварской дипломатической службы. Ходили слухи, что не слишком приятного в общении Косвета мало интересовал собственный сын, поэтому старший фос Теонесте попросил адмирала взять бредившего морем племянника на службу. В Накатамский империи приходившие на флот дети аристократов обычно получали звание лейраликов, что давало им целый ряд привилегий, в том числе и право обедать за одним столом с капитаном и другими офицерами.

Первые год-полтора юные дворяне привыкали считать корабль своим домом, а их обязанности мало отличались от того, что делали обычные юнги (разве что приказы им отдавали офицеры, избавлявшие их тем самым от боцманских и старшинских оплеух). Рит Шаринквер не стал долго раздумывать, где именно будет служить тринадцатилетний новичок. Так Нефтар попал на «Кисейту», капитан который двадцать три года назад сам носил золотые нашивки лейралика. Молодой фос Теонесте впитывал морскую науку подобно песку, и год спустя Бесли уже начал учить его основам навигации. Бойкий и толковый «графёнок» нравился команде бригантины, которая частенько покрывала шалости Нетфара и его приятеля-одногодка Лойда.

Теперь Нетфар стоял перед капитаном «Кисейту» и достаточно убедительно обосновывал, почему именно он и Лойд должны выводить брандеры на курс атаки. В логике ему было не отказать: если уж командир хочет сберечь жизни своих людей, то двух подростков будет вытащить из воды легче всего. Бесли успел неплохо изучить своего ученика, и сейчас он видел перед собой настоящего лотвига – решительного и готового рисковать ради достойной цели. Фос Ластаранта поискал взглядом рыжеволосого юнгу, и тот немедленно стал рядом с лейраликом, всем своим видом показывая, что он готов хоть сейчас поднять парус гружёной сителой шлюпки. Графу самому приходилось бывать на месте этих смелых юношей, и, желая подчеркнуть значимость момента, он ограничился всего одним словом: «Решено».

В этот же день после полудня капитан вызвал Нетфара и Лойда в свою каюту, чтобы объяснить им все детали ночной атаки. Нарисовав на большом листе бумаги Котху, Бегорду и два маяка, Бесли расставил на нём несколько моделей парусников, которые изображали «Кисейту» и вражеские корабли. Перемещая модель бригантины, граф рассказал, когда именно она возьмёт курс на остров, где отправит в свободное плавание брандеры и повернёт на северо-восток, огибая гонимую приливной волной сителу. Оставив на спиной «Кисейту», рулевые должны будут поднять косые чёрные паруса и взять курс на якорную стоянку небрисцев, корректируя курс в зависимости от направления ветра и силы прилива. Примерно через две трети кована юношам предстояло привести в действие хитроумный часовой механизм, закрепить руль и прыгнуть за борт, уповая на милость Альфира и прочность шнуров, прикреплённых к их широким кожаным поясам.

Доложивший об окончании погрузки Пласен отвлёк фос Ластаранта от воспоминаний. Оглядев палубу, Бесли отметил особую сосредоточенность матросов, застёгнутый на все пуговицы мундир лейралика и новую форменную рубаху юнги с ещё не разгладившимися складками. Свет островного маяка стал намного ярче, и капитан прикинул, что теперь до него оставалось в лучшем случае полторы центуды. Пора было начинать, но графу хотелось узнать, что смог увидеть спустившийся с мачты Маграват, который помимо незаурядных способностей стихийника-ветровика обладал довольно редким даром ночного зрения (именно это сочетание и принесло магу заслуженную славу удачливого и главное – неуловимого морехода).

- Господин маг, надеюсь услышать нечто заслуживающее внимания.
- А то что, назад повернёте?
- Исключено, - не меняя выражения лица, Бесли наклонил к магу голову и понизил голос. – Закрой пасть и слушай. Мы на войне, и капитан здесь выше писаных законов. Если это понятно, то я жду ответа на свой вопрос.
- Капитан, там целое стадо на якорях. Семь или восемь кораблей. Основная часть к востоку от маяка.
- Благодарю вас, господин Маграват, - отвесив магу учтивый полупоклон, граф поправил обшитую золотой тесьмой шляпу и повернулся к своим офицерам. – Господа, мы начинаем. Штурман, курс восточнее острова. Рулевых в шлюпки, шнуры закрепить. Отход по приказу.

Набравшая силу приливная волна ускорила движение «Кисейту», и очень скоро бригантина начала отворачивать на северо-восток, отпуская шлюпки. До предела загруженные брандеры один за другим отошли от борта «Кисейту», начиная выходить на курс атаки. Четверти кована оказалось достаточно, чтобы плывущие под чёрными парусами шлюпки растаяли в ночной мгле, но за мгновение до этого Бесли успел заметить, как Нетфар обернулся и прижал сжатый кулак правой руки к левому плечу, повторяя молчаливую клятву имперских лотвигов. Теперь оставалось только ждать, но почти сразу же после исчезновения в темноте брандеров на западе появилось быстро набиравшее силу свечение. Фос Ластаранта не сомневался, что он видит зарево от горящей сителы, которую «Альдуза» вылила вблизи Сальдивата. Бесли очень надеялся, что рискованный план капитана рит Дартевая удался, и гонимая большим приливом вязкая горючая жидкость достигла плавучих причалов небрисского порта.

Постоянно поглядывая на освещённые большим пожаром низкие облака, граф не сразу заметил подошедшего к нему штурмана, по лицу которого было понятно, насколько плохи принесённые им новости. Судорожно сглотнув, Пласен доложил, что за борт продолжает утекать шнур только из одной бухты. Задавая вопрос, капитан уже знал, какой ответ ему предстоит услышать, и когда штурман подтвердил его догадку, Бесли приказал выбрать ставший ненужным шнур и продолжать следовать заданным курсом. Хорошо зная своего подопечного, фос Ластаранта ещё утром заподозрил, что Нетфар вряд ли воспользуется спасительным шнуром. Для юного лейралика честь и верность короне были превыше всего, и он хорошо понимал, насколько результаты атаки брандера с закреплённым рулём могут отличаться от того, чего может достичь смелый человек, приведший свою начинённую сителой шлюпку в центр вражеской эскадры.

Матросы только начали подтаскивать юнгу к борту, когда возле Котхи вспыхнул столб пламени, быстро расползающегося по водной поверхности. Спустя некоторое время восточнее острова появилось второе пятно стелющегося по волнам огня, и Бесли понял, что Нетфар не захотел сжигать драгоценную сителу в бесполезном по большому счёту факеле, предпочтя предварительно затопить подведённую к небрисским судам шлюпку. Стоя у борта, капитан видел охваченные огнём корпуса и мачты чужих кораблей, искренне надеясь, что милостивый Альфир не оставит душу сделавшего свой выбор светловолосого юноши.

[kvv32]

Часть 7 глава 5

На «Альдузе» было немало умельцев по части изысканных ругательств и богохульств, но когда поскользнувшийся Тонель грохнулся на спину с бочонком сителы в руках, удивлённо хмыкнул даже много чего слыхавший капитан. Реакция была вполне обоснованной, ведь чернобородый здоровяк исторг нечто совершенно непотребное, умудрившись соединить в одной фразе бушприт бригантины и всех трёх богорождённых сестёр Тешеро. Матрос уже начал вставать на ноги, но в этот момент корабль рванулся вперёд, и вновь оказавшийся на палубе Тонель начал поминать каждую из сестричек по очереди. Однако теперь рит Дартеваю было не до дегустации матросских фантазий, ведь подобный рывок означал, что теснимая приливной волной бригантина выдернула свой якорь из песчаного дна Томасова пролива и теперь пытается догнать вылитую за борт сителу.

Единственным, что в этой ситуации радовало капитана, был волочащийся по дну якорь, который всё-таки сдерживал вольнолюбивые устремления «Альдузы». Гимунт хорошо знал отделяющий острова от небрисского берега пролив, поэтому рассчитывал, что якорь всё-таки зацепится за какой-нибудь скальный выступ. Сосчитав до тридцати, раздосадованный капитан приказал готовить к отдаче второй якорь («не зацепится, так ещё больше ход замедлит»), но тут бригантина вновь дёрнулась, несколько раз покачнулась и наконец-то остановилась.

Подгоняемые руганью боцмана матросы вновь бросились вытаскивать из трюма бочки и бочонки с сителой, стремясь как можно быстрее избавиться от пахучего и небезопасного груза. Бочки закатывали на два наскоро сколоченных помоста и вышибали им днища, предоставляя маслянистой жидкости возможность стекать в море по широким деревянным лоткам (с бочонками церемонились ещё меньше – их просто разбивали о край борта). Ясное дело, что при такой спешке случались ошибки и недосмотры, из-за чего на палубу уже вылилось изрядное количество сителы, в которой помимо Тонеля успели вываляться ещё несколько моряков.

Однако грязная форма, синяки и пропитавший «Альдузу» терпкий запах мало волновали капитана. Не тревожился он и о том, достигнет ли вражеского порта гонимая приливом ситела – основой спокойствия Гимунта было хорошее знание всех течений между Сальдиватом, Котхой и Бегордой. Но чем ближе становился момент, когда маг должен был поджигать плывущую по волнам вязкую горючую жидкость, тем больше рит Дартевай задавался вопросом, насколько велика вероятность того, что вспыхнет не только ситела, но и пропитанная ею бригантина. Нет, Гимунт не сомневался в словах фос Враймута, заверившего его, что сумеет отправить файербол на полторы сотни шагов, дождавшись момента, когда волны отгонят сителу от бортов «Альдузы». В тайной страже не бросались словами, но капитан знал
, как велико может быть могущество случая, способного обратить в прах и приказы генералов, и волю коронованных особ. А ведь им предстояло иметь дело с огнём – эфемерной субстанцией, веками служившей орудием богов и демонов, желавших посмеяться над планами людей.

- Старпом, на борту этого дерьма ещё много? – Гимунт постарался скрыть растущее раздражение, однако не был уверен, что это ему удалось в полной мере. – Так мы до рассвета телиться будем.

- Никак нет, господин капитан. В трюме бочек десятка полтора.

- Так, когда достанут последнюю, начнём поднимать якорь. Потом ставим нижние паруса, и Альфир нам в помощь, - повернувшись к Исинеру, рит Дартевай усмехнулся одними губами. – А там и ваш выход, господин барон.

- Ну, громить и жечь – дело привычное. Но мне вот что интересно. Я про приливы вроде бы всё понял, но с чего это ситела сама поплывёт в бухту Сальдивата?

- Барон, мы сейчас в самом узком месте Томасова пролива, рядом с Лутпалой. Прилив гонит вонючую жижу на север, а там Котха, слева от него – отмель до берега. Куда волне деваться? Или налево в бухту, или вдоль Котхи.

- То есть половина сителы просто так сгорит?

- Если у острова небрисцы на якорь станут, то не просто так.

- Это туда «Кисейту» пошла?

- У графа брандеры на борту, а их ещё довезти надо, - увидев, что матросы продолжают возиться с якорным канатом, рит Дартевай ударил кулаком по ограждению мостика. – В расщелине застрял, хрен мохнорылый! Старпом! Рубите канат, живо!

Хватило двух ударов топора, чтобы канат лопнут под напором набравшего силу течения, и бригантина двинулась вперёд, догоняя плывущую к порту сителу. Пара поднятых парусов помогли «Альдузе» достичь своей цели, и когда корабль вновь окутало облако терпкого запаха, капитан приказал поворачивать на восток (Гимунт был уверен, что накануне Большой воды избавившаяся от груза бригантина сумеет пересечь злосчастную Бегорду). Как только навязчивый запах сителы начал слабеть, стоявший у левого борта фос Враймут запустил в тёмное небо красноватый файербол. Добравшись до верхней точки широкой дуги, светящийся шар устремился к поверхности моря, выбросил несколько ярких искр и исчез.

Капитан не успел выругаться, а над водой уже летел новый файербол, заметно более яркий и быстрый. Провожая его взглядом, рит Дартевай вдруг понял, что и этому сгустку магической энергии не суждено поджечь бурлящую поверхность моря. Пора было принимать решение, и скрипнувший зубами Гимунт повернулся к штурману, завороженно смотревшему на падающий файербол.

- Лево на борт… - заметив удивление в глазах молодого офицера, рит Дартевай каким-то чужим низким голосом повторил приказ, неожиданно для самого себя добавив к нему запомнившуюся со старых времён фразу. – Лево на борт, сынок. От судьбы не уйдёшь…

Рулевые налегли на штурвал, но «Альдуза» не была легкокрылой чайкой, способной почти мгновенно изменить направление своего полёта. Прошло какое-то время, прежде чем Гимунт увидел, что свет плавучего маяка на краю Бегорды стал постепенно смещаться относительно носа корабля. Однако взбешённый двойной неудачей маг не собирался ждать. Сорвав с пальца золотой перстень с большим изумрудом, фос Враймут выхватил из рукава стилет и одним ударом пригвоздил перстень к борту «Альдузы». Маги веками спорили о том, обладают ли драгоценные камни и металлы способностью изменять течение поля Ванат, но после одной магической схватки в замке злобного некроманта Исинер уже не сомневался в правдивости этих слухов. И если золото и изумруд могли хоть как-то помочь ему достичь желанной цели, глупо были не использовать этот то ли подарок, то ли каприз богов. Добавив к перстню золотую цепочку амулета с двумя скалматами, фос Враймут опёрся руками о борт и извлёк из глубин своей памяти сложную магическую формулу, мощь которой уступала только её непредсказуемости.

Добравшись до середины заклинания, барон почувствовал, как шевелятся волосы на руках, а ноздри начинает заполнять резкий запах, знакомый ему по грозам и большим магическим светильникам. Через несколько мгновений встали дыбом уже все волосы на теле, к которым неожиданно присоединился и детородный орган мага, ороговевшее состояние которого сильно порадовало бы его в иное время. Сквозь плотно сжатые веки Исинер заметил какой-то свет, но он не мог знать, что все находившиеся на палубе со страхом смотрят на огромный мерцающий шар, внутри которого виднелся склонившийся над бортом силуэт мага.

Ноздри фос Враймута уже горели от едкого запаха, когда он наконец-то добрался до конца магической формулы, буквально выталкивая из себя причудливые сочетания слов и названий старинных рун. Повинуясь воле породившего его Исинера, белёсый бесплотный шар медленно перевалился через борт и поплыл над водой, быстро наливаясь какой-то зловещеё краснотой. Если кто-то на борту «Альдузы» и сомневался в могуществе этого невиданного файербола, то спустя миг от его недоверия не осталось и следа – первым вспыхнул залитый сителой борт бригантины, затем одно за другим стали загораться большие и маленькие пятна маслянистой жидкости, плавающие на поверхности моря.

Маг ещё продолжал стоять у борта, когда неожиданно взметнувшийся язык пламени опалил его широкополую шляпу и рукав расстёгнутой синей куртки. Барон, похоже, ещё не совсем пришёл в себя, но прежде чем кто-то успел крикнуть, чернобородый Тоннель бросился к магу, одним движением сорвав с него горящую одежду. К несчастью, на палубе «Альдузы» и рубахе матроса оказалось немало сителы, дожидавшейся своего часа. Рёв вспыхнувшего Тонеля вывел Исинера из оцепенения, и активированный им воздушный молот мгновенно сбил пламя с бородача, отшвырнув его при этом на пару шагов. Громко ругаясь, фос Враймут буквально сдул огонь с нескольких луж сителы, и только тогда обернулся на крики старпома, старавшегося обратить внимание мага на горящий борт «Альдузы». Поймавший кураж барон мгновенно решил проблему, ударив вдоль борта воздушным молотом такой силы, что бригантина заметно покачнулась.

Убедившись, что пожар потушен, рит Дартевай наконец-то взглянул на удаляющийся файербол, который уже достиг плывущей по течению сителы. Теперь низко летящий над тёмной поверхностью моря искрящийся шар стал похож на невиданный быстроходный корабль, от носа которого расходились огненные волны. Очень скоро к западу от Бегорды образовался расширяющийся пылающий клин, остриё которого неудержимо стремилось в сторону Сальдивата. Зачарованный небывалым зрелищем Гимунт не сразу заметил подошедшего к нему мага, который вертел в руках свою обгоревшую шляпу.

- Вот дерьмо, два дня как купил…
- Барон, я, знаете ли, малость удивлён. Вы только что едва не сожгли «Альдузу», но я как-то не вижу в этом трагедии. Полагаю, что горевать надо Небрису.
- Нет, капитан. Сейчас они просто вопят от страха, - фос Враймут с улыбкой посмотрел в сторону берега, где горели уже не столько остатки сителы, сколько вражеские корабли и плавучие причалы. – Горевать они утром будут, когда начнут угли разгребать.
- Тоже верно. У меня, господин маг, вопрос имеется. Вы не против?
- Извольте, вы здесь капитан.
- Так вот, что это за магия, если самому в файербол лезть приходится? Танкисы придумали, а тайная стража учится?
- Нет, капитан, танкисы тут ни при чём. Эту формулу я в Викрамаре нашёл. В старых книгах. Чего не понял – магистры растолковали.
- Это где ж с ними познакомиться можно? Там же тайна на тайне.
- Первый раз меня ещё старый герцог на лечение отправил. Там и познакомились. Я тогда ещё армейским магом был.
- А второй раз?
- Да то же самое. Целители привезли – лечите. Пока живой… - усмехнувшись, Исинер вспомнил своё почерневшее тело и озабоченного Бамдиго, первую улыбку на лице которого он увидел только через несколько пятидневок. – А с формулой действительно что-то не то. Каждый раз какая-то хрень лезет…
- Хрень хренью, а Сальдиват-то горит. И господин маг вполне себе целый, - чувствуя, что охватившее его напряжение начинает спадать, Гимунт позволил себе немного пошутить. – Хоть и без шляпы…
- Экая ты, господин капитан, язва. А вот что бы ты делал, если бы я в этом шаре и остался?
- Я тогда уже на запад поворачивал. Сителу я бы по-любому зажёг, - с самого начала похода рит Дартевай старался не думать об этом, но в глубине души он всегда знал, что ради достижения цели без колебаний рискнул бы своей бригантиной, направив её в сторону вражеского порта. – По-любому, барон, хоть магией, хоть факелом…
- Суровый вы народ, моряки. А вот то зарево на севере, это наша ситела горит или брандеры с «Кисейту»?
- Наша уже сгорела бы, значит брандеры. Граф своё дело сделал.
- А кто ещё с сителой пошёл?
- Рит Куфорг на «Горячем ветре». Он баркасы с бочками в Ферир повёл. Если живой, то уже управился.

Капитан «Альдузы» оказался прав: быстроходный «Кор Гавис» достиг Ферира ещё прошлой ночью, приказ был выполнен, а очнувшийся утром Итопай рит Куфорг был не только жив, но и имел весомые основания считать себя очень везучим капитаном.

Кое-какие магическиие способности обнаружились у сына преуспевающего ремесленника ещё в детстве, но мальчишка больше всего на свете любил смотреть на паруса, и отец не стал противиться выбору своего младшего. Со временем интерес к магии возродился, и к тридцати годам Итопай был единственным флотским офицером, имеющим статус полноценного стихийника. Когда пекоты и маги Викрамара построили небольшую шхуну, способную двигаться с помощью пара и текущей воды, адмирал счёл рит Куфорга наиболее подходящей кандидатурой на должность капитана «Горячего ветра».

Существование «Кор Гависа», как и принцип работы его двигателя, не были секретом, однако подобные ему корабли на юге Бонтоса так и не появились, ведь единственным его знакчимым преимуществом была только высокая скорость. А вот насколько быстро могла двигаться эта необычная шхуна, мало кто знал и в самом Тиваре. К тому же и старый, и молодой герцоги старались лишний раз не будить воображение соседей, из-за чего большую часть времени «Горячий ветер» бороздил волны под обычными для шхуны косыми парусами.

После нападения Небриса главной задачей флота стал срыв перевозок королевских солдат, но решить эту задачу в открытом бою было более чем проблематично, ведь на один тиварский корабль приходилось минимум три вражеских. Помочь уравнять шансы могла ситела, но её ещё надо было как-то доставить к бортам чужих бригов, шхун и бригантин. Молодому герцогу очень хотелось нанести быстрый удар, но скорость «Кор Гавису» обеспечивало бушующее в большом медном котле магическое пламя, размещать рядом с которым бочки с горючей жидкостью было бы не слишком разумно.

Выход был найден в буксировке гружёных сителой баркасов, но эту идею рит Куфорг считал удачной только первые пять-шесть центуд. Два стихийника-огневика привычно поддерживали в котле ревущий огонь, текущая по восьми длинным трубам вода превращалась в пар, с шумом вырывающийся из кормы шхуны, но о былой скорости можно было только мечтать. До предела загруженные бочками баркасы были подобны волочившимся по дну якорям, но это было ещё полбеды. Стремясь ускорить движение, капитан приказал поднять на баркасах паруса, но от порывов ветра неуклюжие судёнышки начали рыскать по курсу, почти непрерывно дёргая буксировочный канат.

Потребовалось не так много времени, чтобы всё это вместе взятое довело рит Куфорга до белого каления. Вдоволь поупражнявшись в ругани и проклятиях, Итопай остановил караван, распорядился убрать паруса и убавить огонь в котле. Скорость каравана, разумеется, снизилась, но рит Куфорг уже понимал, что им всё равно не удастся затемно добраться до Биловата. Из этого следовало, что слепое следование приказу означало атаку неизвестного числа вражеских кораблей при свете Афрая, имея в качестве оружия тяжёлые и неповоротливые баркасы. Рит Куфорг когда-то читал, что во времена поздней империи среди пресыщенных жизнью дворян существовал культ причудливых самоубийств, однако здравый смыл подсказывал ему, что изысканности в этой безумной атаке будет примерно столько же, сколько и в курином помёте.

Посоветовавшись со старшим магом Пласартом, капитан принял решение, и потевших у раскалённого котла огневиков сменили стихийники, владеющие магическим искусством управлять потоками воды (обычно так называемые водяные работали с открытой субстанцией, поэтому Бенуду и Колмасу потребовалось почти полгода, чтобы научиться делать то же самое вслепую).

Приблизившись к Биловату, Итопай оставил баркасы у заросшего кустарником мыса и отошёл в море почти на центуду, собираясь для начала как следует осмотреться. Поднявшись на мачту, рит Куфорг с помощью подзорной трубы увидел на берегу сотни вражеских солдат, сооружающих из остатков разорённого городка несколько редутов и некое подобие причала в южной части небольшой бухты. Благодаря приливу три торговых судна стояли на якорях не более чем в сотне шагов от песчаного пляжа, перегружая на снующие вокруг них лодки оружие и различные припасы. В трёх кованах от берега дрейфовал военный бриг, не удостоивший вниманием небольшую шхуну, плывущую на северо-запад под полосатым флагом Пуленти.

Выяснив всё, что его интересовало, Итопай повернул на запад и приказал стихийникам-водяным, а затем и огневикам дать полный ход. Описав круг, «Горячий ветер» вернулся к мысу и взял на буксир один из баркасов, предварительно сняв с него двух матросов. Таиться было незачем, и извергающая клуба пара шхуна двинулась вдоль берега к Биловатской бухте. Её появление не осталось незамеченным. Что-то кричали солдаты на берегу, какие-то приказы отдавали корабельные офицеры, с недостроенного причала в сторону «Кор Гависа» устремился ярко-красный файербол, однако пустивший его маг явно не был готов атаковать столь быстро двигающуюся цель.

Почти поравнявшись с первым кораблём, рит Куфорг махнул рукой боцману, и два топора в одно мгновение избавили шхуну от её неуклюжего спутника. «Горячий ветер» рванулся вперёд, болтавшийся за кормой шнур натянулся, и две находящиеся на баркасе синтагмы разом выплеснули скрытую в их рунах магическую энергию, разбрасывая вокруг бочки, доски и горящую сителу. Резко повернув в сторону моря, шхуна поспешила покинуть бухту, быстро превращающуюся в один огромный костёр.

В очередной раз развернувшись, «Кор Гавис» вновь подошёл к знакомому мысу и взял на буксир второй баркас. Итопай не сомневался, что капитан небрисского брига постарается преградить им путь к Фериру и не собирался геройствовать, ставя выполнение своего задания в зависимость от какого-нибудь шального файербола. Отойдя от берега на пару кованов, «Горящий ветер» лёг в дрейф, дожидаясь, пока вражеский корабль определится с планом дальнейших действий. Идти на сближение не имело смысла, ведь прямое парусное вооружение брига делало крайне затруднительным (если не вообще невозможным) более-менее успешное маневрирование при встречном южном ветре. Можно было попытаться перехватить наглую шхуну, но для этого небрисский корабль должен был постоянно двигаться, описывая перпендикулярную береговой линии восьмёрку.

Едва бриг закончил поворот в сторону моря, Бенуд и Калмас привели в движение заполнявшую трубы воду, и «Горячий ветер» начал медленно двигаться, стараясь не привлекать внимания небрисцев. Чем дальше вражеский корабль удалялся от берега, тем сильнее становился напор воды, и вскоре рит Куфорг повернул свой корабль в сторону Биловатской бухты. Всполошившийся бриг тут же начал менять курс, но теперь в море из кормы шхуны вырывались ревущие и булькающие столбы пара, неудержимо несущие «Кор Гавис» мимо горящий кораблей и плавающий обугленных трупов.

Убедившись, что вражеский корабль остался далеко позади, Итопай решил дать стихийникам отдохнуть. Торопиться было незачем, ведь соваться днём в вытянутую Ферирскую бухту было смертельно опасно. Капитан не сомневался, что основной целью небрисцев является именно Ферир, поэтому ожидал встретить там изрядное количество кораблей, оснащённых тяжёлыми арбалетами и баллистами. Рит Куфорг не горел желанием удивлять их расчёты своей храбростью, поэтому сразу же отбросил идею лихой атаки на полном ходу, предпочитая буквально вползти в бухту под покровом ночи, прикрываясь фальшивым флагом Пуленти (зная об «особых» отношениях королевства и Каулона с Небрисом, Итопай не считал свою уловку ни зазорной, ни тем более подлой). Само собой разумеется, что всей команде «Горячего ветра» очень хотелось знать, что ожидает их возле причалов, но сейчас о разведке следовало забыть. Днём мозолить глаза небрисцам явно не стоило, ночью же узнать что-либо о ситуации в бухте можно было только побывав внутри неё (после чего ещё надо было бы как-то найти оставленный в море баркас). Капитан не собирался испытывать судьбу дважды за одну ночь, поэтому за центуду от бухты он подвёл «Кор Гавис» к берегу и стал дожидаться наступления темноты, обсуждая с магами и офицерами все детали предстоящей операции.

Рит Куфорг опасался, что у входа в бухту может дежурить небрисский корабль, команда которого будет, вероятно, сильно удивлена, увидев шхуну под флагом Пуленти, плывущую со стороны Ансиса. Пришлось описать большой полукруг, но предосторожность оказалась излишней – уверенный в своей силе королевский флот не снизошёл до соблюдения предписанных уставом формальностей. Благодаря этому высокомерному разгильдяйству первым, кто обратил внимание на медленно плывущую шхуну, стал вахтенный офицер торгового брига, стоявшего на якоре в коване от двухъярусных причалов Клюва (строивший порт рит Бакархкот не обошёл вниманием силу местных приливов, поэтому корабли могли швартоваться и при Большом приливе, и при Ленивой воде). Особое внимание перегнувшегося через борт офицера вызвал груженый бочками баркас.

- Эй, полосатые! Что вы там на буксире тащите?
- Господин капитан, у этих дураков руль отвалился, - повторяя заранее продуманный ответ, Итопай немного растягивал окончания слов, копируя выговор жителей Пуленти. – Водку с пивом вашим солдатам везли, ну я их за двадцать процентов и взял на буксир.
- Ну ты живоглот! А сам-то что везёшь?
- Девок, господин капитан! Тридцать шлюх для победителей Ферира!
- Ну, этого добра у наших солдат будет навалом…

Ухмылявшийся офицер что-то ещё говорил, но доносившийся с палубы удаляющегося брига храп заглушил его слова. Судя по всему, ожидавшие высадки бойцы свято блюли одну из глааных солдатских заповедей: есть и спать при первой же возможности.

Сплюнув за борт, рит Куфорг вновь начал осматривать спускавшийся с Холмов родной город, с радостью отмечая отсутствие больших пожаров. Присмотревшись, он увидел над одной из башен Зелёного форта флаг, верхняя часть которого была намного светлее нижней половины. Он не мог ошибиться – это было бело-синее знамя Тивара, и оно означало, что Ферир продолжает сражаться, а его защитники скоро поймут, что в своей борьбе они не одиноки.

Поскольку центр города не был захвачен, основная часть вражеских судов находилась в южной части порта, явно напрашиваясь на встречу с огнеопасным баркасом. Подобная диспозиция устраивала капитана «Горячего ветра», так как позволяла избежать опасного маневрирования после атаки, сразу же рванув на полной скорости к восходу из бухты. Злорадно усмехнувшись, Итопай повернул «Кор Гавис» в сторону самой заманчивой цели – трёхмачтовой бригантины, пришвартованной у высокого каменного причала. Стремясь перед атакой разогнать баркас, он приказал стихийникам привести в действие водомёт, но неожиданное ускорение «Горячего ветра» привлекло внимание моряков военного брига, стоявшего на якоре слева по курсу.

Реакция небрисцев оказалась неожиданно быстрой: над водой разнеслись громкие команды, послышался скрежет взводимых корабельных арбалетов, а в тёмное небо взвился красный сигнальный файербол. Рит Куфорга словно окатили ледяной водой – из пробравшегося в овчарню волка он в мгновение ока мог превратиться в добычу, которую преследует стая злобных псов. Можно было, конечно, прямо сейчас разрубить буксирный канат, активировать синтагмы на баркасе и дать команду заждавшимся огневикам, уповая на то, что горящая ситела так или иначе сделает своё дело. Однако «так или иначе» категорически не устраивало Итопая, поэтому он повёл «Кор Гавис» на сближение с чересчур бдительным бригом, приказав повелителям воды показать всё, на что они способны.

Осевшая из-за натянутого каната на корму шхуна была уже в полусотне шагов от вражеского корабля, когда наводчики арбалетов дали залп, поразив команду «Горячего ветра» своей выучкой. Мало того, что они оказались готовы к бою спустя всего несколько мгновений после тревоги, так они ещё успели прицепить к синтагмам мерные активирующие шнуры. «Кор Гавис» спасло то, что стрелки и их командиры, не ожидая от обычной на вид шхуны подобной прыти, установили длину шнуров примерно в сто шагов. В результате все три направленных на палубу «Горячего ветра» тяжёлых болта пошли выше, пробив ставшие уже ненужными паруса и активировав прикреплённые к ним синтагмы позади шхуны (у многих тиварцев ёкнуло сердце, когда один из файерболов взорвался в десятке шагов от баркаса).

Рит Куфорг не собирался давать команде брига второй шанс. Успев пожалеть, что он не рунка, капитан выплеснул всю свою энергию в виде ослепительного факела, накрывшего носовую часть вражеского корабля. Пласент так же не был умелым огневиком, но и его магических способностей хватило на то, чтобы корму брига накрыло гудящее огненное облако. Последнюю точку поставил Чаргост, почуявший порождающую пламя магию. Этого одноглазого мага не без оснований считали тронувшимся на почве всепоглощающей любви к огню, поэтому мало кого удивило, что, волею случая оказавшись на «Кор Гависе», он счёл свой медный котёл материальным воплощением предмета своего обожания. Выскочив на палубу, Чаргост с ликующим криком направил две струи бело-жёлтого пламени в открытые бортовые порты небрисского корабля.

Едва успев отвернуть, шхуна прошла мимо горящего брига настолько близко, что огонь перекинулся на её полощущиеся паруса. Не обращая внимания на пламя над головой и доносящиеся со всех сторон крики, Итопай вновь переложил руль, направляя «Горящий ветер» на выбранную цель. Быстро приближаясь к причалам, охваченный азартом капитан начал считать до десяти, но близкий разрыв файербола убедил его, что милость Альфира тоже имеет свои границы. Махнув рукой матросам с топорами, он одним взглядом отправил к котлу дрожавшего от возбуждения Чаргоста и бросился помогать сопевшим от напряжения рулевым.

Круто развернувшись, шхуна рванула к выходу из бухты, но пущенный с берега файербол снёс верхнюю часть второй мачты, и рит Куфорг понял, что даже вспыхнувшая ситела не обеспечит им безопасного отхода. Сжав в кулаке амулет с розовым скалматом, подаренный ему безутешной любовницей – графиней фос Малавтал, скрипнувший зубами Итопай извлёк из памяти ненавидимую им магическую формулу, каждое использование которой не только причиняло острую боль (объяснить это не смогли даже магистры Викрамара), но и подобно бангелаши лишало его жизненных сил. Кривясь от боли, теряющий сознание Итопай опустился на палубу, успев увидеть, как клубящаяся за кормой тёмная завеса скрывает от него родной Ферир и горящие корабли королевского флота.

[kvv32]

Часть 7 Глава 6

Весь вчерашний день над Каулоном плыли клочковатые серые облака, гонимые порывистым южным ветром. Ближе к вечеру они стали наливаться какой-то сумрачной синевой, не оставляющей сомнений в серьёзности их намерений. Плывущий по небосводу лучезарный Афрай долго пытался поставить на место зарвавшиеся клубы пара, но в конце концов смирился с волей богов и разочарованным удалился за горизонт. Преисполненные собственной значимости облака не дали ночным светилам ни единого шанса взглянуть на величественные здания Стабура, но после полуночи их раздутое самомнение лопнуло, затопив улицы города потоками воды. Дождь стих только к утру, но взошедший на востоке Афрай вновь не смог увидеть белокаменные улицы Каулона, скрытые плотной пеленой белёсой хмари, сочившейся мелкой противной моросью.

Стоя у открытого окна, Кольси вдыхал влажный прохладный воздух, думая о том, что такая погода скорее соответствовала бы особому времени года, называемому в южной части Бонтоса столискай – «мокрая осень» (для северян это был огнихор – «предзимье»). Нахмурившись, епископ покачал головой и отошёл от окна, с тоской поглядывая на измятую постель. Проснувшись посреди ночи, он долго лежал с закрытыми глазами, терпеливо дожидаясь, пока успокоится сорвавшееся в галоп сердце. Вытирая пот со лба, Кольси пытался вспомнить, что именно он видел во сне перед пробуждением, но в памяти сохранилось только ощущение чего-то очень мрачного и тягостного. Постепенно сердцебиение пришло в норму, и епископ подумал, что мерный шум дождя поможет ему снова заснуть, однако лезущие в голову тревожные мысли лишили его этой надежды. Вдоволь покрутившись с боку на бок, Кольси смирился с неизбежным и попытался навести хоть какой-то порядок среди осаждавших его мозг воспоминаний, догадок и сомнений.

А подумать было о чём. Известие о высадке королевских войск в Ферире подтвердило предположение, что Тильодан, а, следовательно, и продвигаемый им Травиас, являются прямыми союзниками танкисов, даже если в чём-то их интересы сегодня и не совпадают. Не было сомнений, что небрисские холуи постараются использовать Престол Отелетера для достижения своих целей, заморочив головы правоверных прихожан лживыми речами и проповедями. Конечно, рано или поздно все они получат достойный отпор, но к этому времени тысячи людей, пекотов и лисилей уже расстанутся с жизнью, и прежде чем новое ополчение уничтожит эту богопротивную мразь, земля Бонтоса на локоть будет пропитана кровью невинных жертв.

Отправив письмо тиварскому герцогу, Кольси и Адольгор сделали свой выбор, но они даже не предполагали, насколько изматывающим станет ожидание какой-либо реакции, будь то понятное только им послание, слова доверенного человека или некое событие, не оставляющее сомнений в своей конечной цели. Время тянулось подобно смоле остролистого нерта, к тому же заседаний Совета двадцати пяти так и не было, а большинство епископов после сообщения о вступлении Небриса в войну старались без нужды не появляться в Стабуре, опасаясь пакостей со стороны мстительного Травиаса.

Кольси всегда удивляло, как этот человек мог быть настолько разным. Появившись в Каулоне семь лет назад, сорокадвухлетний лиштоинский епископ произвёл на всех членов Совета самое благоприятное впечатление. Травиас был хорошо образован, почтителен, умел слушать собеседника, а вечно распахнутый жёлтый плащ подчёркивал статность его фигуры (что уж говорить об обрамлённом седеющими висками картинно красивом лице, на которое заглядывались и родовитые дворянки, и бойкие простолюдинки). Когда умер старый Кагарин, Травиас неожиданно для многих занял его место на Первой скамье, и уже спустя пару месяцев людей, от которых он ещё не позволял себе просто отмахнуться, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Давно разобравшись, как всё устроено в нынешнем Стабуре, Кольси изначально не сомневался, что лестница, по которой лиштоинский наглец шёл к Престолу Отелетера, была вымощена небрисским золотом. Однако во время встреч с Улабиром – викарием Ордена защитников – епископ узнал, что поначалу ставленником Небриса был Сараспун, начинавший свой путь служкой в главном храме Тильодана. Однако для успешного продолжения карьеры одной угодливости оказалось маловато, и король начал искать более подходящего кандидата. Во время очередного карательного похода в Дьярност Шинат обратил внимание на моложавого и остроумного лиштоинского епископа, который однажды после буйного застолья на спор разрубил пленного мятежника от плеча до пояса. Фос Скифест всегда требовал от своих вассалов кровью доказывать преданность, поэтому подобная удаль произвела на короля должное впечатление. Выбор был сделан, и теперь оставалось только дождаться, пока в Совете двадцати пяти появится свободное место (за подобной ерундой, понятно, дело не стало).

Обсудив с Адольгором подробности восхождения Травиаса, епископы пришли к выводу, что становиться на пути этого опасного человека можно будет один-единственный раз, когда иного выхода уже просто не будет. Они не были религиозными фанатиками и тем более – поборниками высшей справедливости, но после того, как возвращение танкисов стало реальностью, стало ясно, что время противостояния пришло. В конце концов, речь шла о вещах куда более значимых, чем жёлтые плащи и бренная земная жизнь – обречь свои души на вечное существование в образе злобных демонов было намного страшнее.

Ожидание ответа от Ансиса напомнило Кольси давнюю поездку в северное королевство Кайканту, где ему довелось поучаствовать в весьма своеобразной забаве местных дворян – фехтовании на тонком льду, который прогибался и потрескивал при каждом движении. Поборов скованность, он сделал эффектный выпад, но стоило Кольси перенести основную часть своего веса на правую ногу, лёд раскололся, и обжигающий холод речной воды накрыл его с головой. Эти мгновения епископ запомнил на всю жизнь, и теперь казалось, что он вновь стоит на тонком льду, рискуя в любой момент оказаться во власти враждебных и смертельно опасных сил.

Нехотя поковырявшись в поданных слугами блюдах, Кольси начал расхаживать по своему кабинету, с каждым шагом всё больше злясь на себя за слабость и уныние. Всё изменилось, когда на пороге возник Долгор, многие годы служивший епископу главным поставщиком слухов и новостей с улиц Каулона.

- Ваша светлость, прошлой ночью тиварцы атаковали Сальдиват. Корабли и причалы горели до утра, – судя по тому, как блестели глаза хитро улыбавшегося Долгора, это известие доставило ему немалое удовольствие. – Там ещё какие-то суда у острова стояли, так что их тоже пожгли.

- Там что, ночью бой был? Откуда у Тивара столько кораблей?

- Нет, ваша светлость, тиварских кораблей там никто не видел. Местные говорили, что огонь пришёл прямо по морю.

- По морю? Что за чушь? – едва схлынуло первое удивление, практичный мозг епископа тут же начал анализировать новость. – Но если никто ничего не видел, почему ты говоришь о тиварской атаке?

- Ваша светлость, а кто бы ещё такое устроил? – пожав плечами, слуга почесал рыжую голову. – Там ещё местные говорили, что перед пожаром в порту сителой разило…

- Сителой?! Которая плавает и горит поверх воды? – живо представив себе общую картину ночной атаки, Кольси восхитился умением и дерзостью тиварских моряков. – Долгор, эти ловкачи вылили за борт целое озеро сителы, а приливная волна погнала её к острову и порту. Оставалось только всё это поджечь.

- Так это один корабль устроил?

- Нет, Долгор, молодой герцог не стал бы так рисковать. Уверен, там было не меньше двух кораблей, - воодушевлённый собственным выводом, епископ вновь начал расхаживать по кабинету, теребя в руке взятую со стола причудливую серебряную цепочку. – Однако каков план! Умный, хитрый и безжалостный. Коварство, достойное самого Молкота… И если Ферир ещё не взят, у Небриса будут большие проблемы. Да, мой верный Долгор, ты даже не представляешь, насколько важную новость ты принёс.

- Ваша светлость, так у меня и другие новости имеются. О них уже половина Каулона судачит.

- Так, этот день становится всё интереснее. И что же ты ещё узнал?

- Ваша светлость, тут такое дело, что не знаю, как и сказать.

- Альфир милостивый, да хоть с конца, только не тяни!

- Воля ваша, с конца так с конца. Так вот, утром Защитники арестовали епископа Сараспуна.

- Сараспуна? За что?

- За убийство епископа Итлехаса.

- Итлехаса?! – Кольси был поражён услышанным, и даже появление в кабинете разъярённого бангелаши вряд ли произвело бы на него большее впечатление. – Как это случилось?

- Вчера ночью в храме Рушеры. Стражники видели, как Сараспун зашёл в храм, потом вышел. Утром служки стали убираться, а Итлехас там, значит, лежит…

- А кто-то ещё в храме был?

- Ну, там тронутый один живёт, так он только молится и почти что слепой. Куда уж ему в епископа кинжалом тыкать.

- А кто Сараспуна арестовывал?

- У-у, сам Нантадас приехал, всё-таки епископ из Совета, - вновь почесав голову, Долгор добавил ещё кое-какие подробности ареста столь важной персоны. – Говорят, он орденским бойцами грозить начал, так магистр накрыл их пологом, и до кареты его уже волоком тащили.

- А что Травиас, Космальт, храмовая стража? – в голове епископа уже начала складываться картина происходящего, и явно демонстративная жесткость действий Защитников только подтверждала его предположения. – Лиштоинец-то что делает?

- Ваша светлось,а что ж ты делать будешь, если у каждой двери бойцы стоят? Первый магистр только что «чёрное небо» объявил, а тут епископа в храме зарезали. Вот всю Первую скамью и охраняют, - глядя на внимательно слушающего его хозяина, Долгор позволил себе лукаво ухмыльнуться. – То ли охраняют, то ли сторожат… А стражники против Ордена хвост вообще не поднимут.

- То ли охраняют, то ли сторожат… Да, орден не церемонится. И это не ветром надуло, - Кольси уже начал прикидывать различные варианты развития событий, но счёл необходимым отметить рвение верного слуги, доставившего ему столь важные новости. – Так, Долгор, твоё умение смотреть и слушать заслуживает награды. В этом кошельке десять золотых, теперь они твои.

- Премного благодарен, ваша светлость! Не знаю, как мне благодарить господина епископа за щедрость!

- Не за что благодарить, заслужил, так заслужил. Только ты вот что, не покупай себе дорогих вещей, ты должен оставаться незаметным.

- Правда ваша, господин епископ! В старой куртке по улицам отираться сподручнее будет.

- Ты лучше Мелкосе что-нибудь купи, а там и о свадьбе подумать надо. Хватит вам по углам обжиматься. Броси вот говорит, что Мелкоса уже на сносях. Что скажешь?

- Старая карга и сюда свой нос сунула… Ваша светлость, грех, конечно, но больно уж Мелкоса девка сладкая, не стерпел.

- Грехи я вам отпущу, а вот дитё когда ждёте?

_Ваша светлость, где-то в середине осени ожидаем.

- Ну, Толфеста вам в помощь. Как всё это уляжется, займёте комнату в малом флигеле. Да погоди ты кланяться, слушай, что говорю. Вот тебе ещё один кошелёк, тут серебро с медью. Для разговора купишь что-нибудь, кого надо – в трактир сводишь, нужным людям лапу погреешь. Да, вот ещё что. На серебро не всякий позарится, надо будет – плати золотом, я тебе всё возмещу.

- Ваша светлость, да я для вас у Фусулара печать украду!

- Нет уж, с печатями будет кому разбираться… И вообще, в Стабур пока не суйся. Понял? Тогда бери кошельки и иди дальше вынюхивать. Да с собой много не бери.

- Ваша светлость, всё я понял, который год при этом деле. Уже бегу, господин епископ!

Когда осчастливленный слуга покинул кабинет, Кольси медленно подошёл к своему столу, опёрся на него двумя руками и закрыл глаза. Он давно не питал иллюзий в отношении не по уму суетливого Итлехаса, но сейчас горько сожалел о гибели человека, которого он близко знал уже несколько лет. И без того маленький мирок, в котором епископ мог чувствовать себя более-менее комфортно, стал ещё меньше, и осознание этой потери только усиливало его тревогу. Однако предаваться душевным терзаниями времени не было – нежданных новостей было слишком много, и каждая из них явно была видимой частью чего-то намного более значимого.

С силой оттолкнувшись от стола, Кольси вновь начал расхаживать по кабинету, распределяя вчерашние и сегодняшние события по степени их приоритетности. Сгоревшие небрисские корабли много значили для Тильодана и Ферира, но епископ имел основания полагать, что в ближайшие дни это событие будет иметь исключительно косвенное влияние на обстановку в Каулоне. Безусловно, это прибавит уверенности всем, кто симпатизирует Тивару, но решающим образом изменить расклад сил в Стабуре это событие явно не сможет. Другое дело – странное убийство Итлехаса, который неизвестно зачем ночью отправился в храм Рушеры (более чем неожиданное участие в этом преступлении Сараспуна епископ решил пока отодвинуть в сторону). В достаточной степени разумными Кольси счёл два объяснения: впутавшись в какую-нибудь интригу, Итлехас допустил роковую ошибку, за которую заплатил самую высокую цену, либо его смерть стала предупреждением противникам Травиаса, осмелившимся предпринять какие-то опасные для него действия.

Покрутив в голове идею о предупреждении, епископ отбросил эту версию как маловероятную, ведь ни сам Травиас, ни стоявшие за ним шпионы Небриса не стали бы предупреждать своих врагов, узнав, что они наконец-то решились на что-то серьёзное. Оставалась некая интрига, и Кольси вспомнил о странном поведении Итлехаса, старательно избегавшего вчера встречи с ним и Адольгором. В памяти тут же всплыли воспоминания о назойливости Итлехаса, искавшего знакомства с Адольгором в те не столь отдалённые времена, когда раквератец считался весьма вероятным претендентом на Престол Отелетера.

Покачав головой, Кольси с грустью вынужден был признать, что эта крайне неприятная версия не лишена оснований. Но если это действительно так, кто же тогда воткнул клинок в сердце незадачливого интригана? Люди Травиаса вряд ли стали бы убивать Итлехаса в знак благодарности, ведь их хозяину мог пригодиться каждый голос в Совете двадцати пяти. Оставалось только одно достаточно логичное объяснение – некто неизвестный хотел помешать Итлехасу сообщить сторонникам Травиаса важный секрет, значимость которого оценили дороже, чем жизнь епископа. Обдумывая эту возможность, Кольси неожиданно для себя понял, насколько сильно он ошибался в своих расчётах. На самом деле на кону были жизни трёх, а то и четырёх епископов, ведь расскажи Итлехас об их планах и отношении к танкисам, сам Кольси, Адольгор, участвовавший в первой встрече Жарджи, а скорее всего и номинальный «смотритель» Белого ордена Фолтуат тут же стали бы мишенями для наёмных убийц.

Но кто же мог быть этим неизвестным, осведомлённости, решительности и коварству которого можно было только позавидовать? Одним ударом ножа этот некто не только заставил замолчать потенциального предателя, но и подвёл под арест одного из ближайших подручных Травиаса. Вначале Кольси подумал, что это могли быть разные люди, но, вспомнив о показаниях храмовых стражников, отказался от этой мысли – чтобы создать личину Сараспуна, нужны были немалые магические способности, которыми очень редко обладали даже самые опытные наёмники (в принципе, личину мог создать и кто-то другой, только вот удерживать её тоже надо было уметь). Подойдя к окну, епископ долго смотрел на серое небо, пытаясь понять, могла ли клятва Ордена защитников удержать его бойцов от убийства Итлехаса, который, как ни крути, был членом Совета двадцати пяти. Никто не знал, чем и как клялись новообращённые Защитники, но ни в одной летописи не было даже намёка на нечто подобное. И это при том, что Защитники не так уже редко игнорировали или прямо отказывались выполнять приказы титулованных священнослужителей, если они противоречили требованиям орденского устава. Когда же обозлённые епископы начинали кричать о падении дисциплины, магистры или атарии вежливо объясняли им, что для командиров и бойцов ордена дисциплина означает прежде всего безусловное следование внутренним правилам Защитников.

Ощутив потребность убедиться в правильности своих умозаключений, Кольси подошёл к большому книжному шкафу, занимавшему почти всю стену в его кабинете. Глядя на истёртые и сверкающие позолотой корешки исторических фолиантов, епископ невесело усмехнулся – пора было признать, что к смерти Итлехаса Защитники не имели никакого отношения. А коли это было так, то следовало вспомнить о таинственном Ордене теней, выходящем на сцену в самые острые моменты истории Бонтоса. И если уж этот орден принимал решение действовать, смерть становилась одним из самых эффективных его инструментов. Последний раз тяжёлую руку Теней континент ощутил во времена гонений на пекотов, вылившихся в кровавый кошмар нескончаемых грабежей, погромов и убийств. Кольси поморщился, вспомнив, что зачастую именно дворяне и священники науськивали фанатичные толпы на мирных и трудолюбивых пекотов. Остановить эту лавину насилия не могли никакие увещевания и проповеди, поэтому орден просто начал убивать самых активных и известных зачинщиков и исполнителей, не делая различий между лотвигами, епископами и сорвавшейся с цепи чернью.

Вновь начав расхаживать по кабинету, Кольси уже не сомневался, что возвращение богопротивных танкисов, вступивших в военный союз с Тангесоком, Непшитом, Коренжаром и Небрисом неизбежно было воспринято орденом как сигнал к началу активных действий. Было очевидно, что теперь для Теней весь мир будет поделен на союзников, которых следует поддерживать всегда и везде, и врагов, подлежащих уничтожению, даже если их слова или поступки ещё не нанесли особого вреда. Епископ не думал, что Итлехас стал первой жертвой ступившего на путь войны ордена, однако он твёрдо знал, что за ним придёт черед очень многих. А ещё Кольси ощутил странное чувство, будто за его спиной появился невидимый, но от этого не менее могущественный защитник.
От размышлений о грядущих событиях епископа отвлекла скрипнувшая дверь (Кольси не любил тишины, поэтому в его доме постоянно что-то шуршало, поскрипывало, чирикало или мяукало). Стоявший на пороге Тжикам – отставной драгунский капрал – держал в руке открытый конверт из плотной жёлтой бумаги, и епископ тут же понял, кто является отправителем этого послания.

- Ваша светлость, служка из Флеона доставил письмо для господина епископа.

- Конверт был открыт?

- Да, ваша светлость, всё как обычно. Служка сам показал всё, что в нём было.

- Хорошо, Тжикам, можешь идти.

Подойдя к столу, епископ положил на него конверт и извлечённые из него серебряный рандар и небольшой лист бумаги с небрежно нарисованным крестом и цифрой «26». Усмехнувшись, Кольси вспомнил, как полтора года назад предложил викарию Улабиру очень простую схему передачи тайных сообщений. Любая монета означала предложение встретиться, однако на этот раз речь шла не о вечерней беседе в привычном «Медном гусе». Крест указывал на необходимость немедленной встречи, а серебряная монета со скачущей лошадью объясняла, что епископа будут ждать на Каретной улице. Число «26» не означало ничего, являясь просто порядковым номером сообщения., известным только викарию и самому Кольси (этим летом цифры «4», «5» и «7» не использовались, поэтому последняя записка Флеонского паука была под номером «23» - подсунь кто-нибудь фальшивое послание, на нём было бы написано «24»).

Епископ умел быть быстрым, поэтому спустя очень непродолжительное время на Каретную улицу свернули четыре человека в тёмных плащах и надвинутыми на лица широкополых шляпах. Шлёпая по оставшимся после ночного ливня лужам, они успели пройти пару кварталов, когда со стороны постоялого двора появилась невзрачная карета, сопровождаемая, однако, парой конных бойцов весьма внушительного вида. В руках телохранителя епископа Лавертала мгновенно оказался арбалет с очень дорогой синтагмой, способной обратить в груду дымящегося мяса даже взрослого вискута. Тжикам и Сакутлас также взвели арбалеты, но Кольси остановил своих людей, узнав Защитников из личной охраны Улабира. Едва карета остановилась, дверь её распахнулась, и улыбающийся викарий широким жестом указал епископу на скамью напротив себя.

- Ваша светлость, присоединяйтесь, нам есть что обсудить. Прошу прощения за спешку, но всех нас торопят события. Пора принимать решения, брат Кольси. Как говорит в таких случаях мой повар – жопа подгорает.

[kvv32]

Часть 7 Глава 7

Косвет рит Скацель родился и вырос на самом юге Тивара, там, где запахи степных трав смешивались с солёным морским воздухом. В пятнадцать лет отец отправил его к своему старому армейскому приятелю – полковнику фос Бельяруту, который за пару лет обтесал диковатого парнишку до кондиций хорошего пехотного лейтенанта. Следующие без малого двадцать лет Косвет провёл в гарнизонах Междуречья среди полей, ферм и маленьких городков, выбираясь в Ансис не чаще, чем раз в два-три года.

Всё изменилось, когда майор рит Скацель получил назначение в Сласийский пехотный полк, составлявший основу ферирского гарнизона. В этом большом приморском городе для Косвета всё было новым и непривычным – заполненные разноязыкой толпой шумные улицы, днём и ночью открытые трактиры и бордели, сотни вечно галдящих бесцеремонных лисилей и многое другое, от чего у него голова шла кругом. Майор воспрянул духом, когда через два месяца началась война с Тангесоком и Коренжаром, однако его полк по-прежнему оставался в Ферире. Косвет принёс своему полковнику рапорт с просьбой отправить его в Междуречье, но старый вояка, ограничившись всего парой забористых ругательств, сунул под нос строптивому майору секретное донесение тайной стражи, из которого следовало, что к Фериру плывёт больше сотни коренжарских судов. Сутки спустя вся эта армада миновала устье Велитара, и Косвет со своей ротой оказался в самом центре ожесточённого сражения.

Храбрость майора и его умение видеть поле боя не остались незамеченными, и меньше чем через год новоиспечённый полковник рит Скацель был назначен командиром Сласийского пехотного полка. К этому времени Косвет уже знал в Ферире каждый причал, переулок и притон, познакомился с множеством торговцев, чиновников и ремесленников, не говоря уже о королевских офицерах, которые явно не торопились возвращаться в своей Небрис и с каждым днём вели себя всё более по-хозяйски. Среди этих подтянутых мужчин в щёгольских голубых мундирах было немало тех, кого рит Скацель был бы не прочь видеть в числе своих офицеров, что, впрочем, не мешало ему воспринимать этих молодцов как будущих врагов, которых рано или поздно придётся сбрасывать в море.

Сражение с коренжарским десантом убедило Косвета, что это будет очень непростым делом, особенно если Небрису удастся доставить в Ферир ещё несколько сотен бойцов. Без боевой магии здесь было не обойтись, однако большинство магов могли пускать свои файерболы либо достаточно точно, но шагов на пятьдесят, либо по навесной траектории в разы дальше, но в основном «в ту сторону» (в таких случаях обычно говорили «Альфир направит»).

Полковнику очень хотелось найти способ соединить разрушительную мощь файерболов с точностью и дальнобойностью баллист, но даже обученный в Виркамаре рунка Юонус Лавере не мог посоветовать ему ничего нового. Используемые моряками мерные активирующие шнуры в какой-то степени позволяли решить эту проблему, однако в армии их не жаловали, считая пригодными разве что для осады. Рит Скацель не сомневался, что подобные рассуждения были прямым следствием старинного соперничества армии и флота, тон в котором, как правило, задавали именно моряки (любой матрос вполне искренне ставил себя гораздо выше какого-то пехотинца, обречённого на бесконечную муштру, длинные переходы и тесные казармы). Само собой разумеется, что армия платила чванливым флотским той же монетой, принципиально стараясь делать всё по-своему. Готовившемуся к жестоким боям Косвету было плевать на подобные предубеждения, поэтому ещё осенью, отъехав от Ферира на пару центуд, он провёл испытания баллисты с мерными шнурами.

Результатами этих испытаний полковник был, мягко говоря, весьма разочарован. Моряки привыкли вести бой на короткой дистанции, поэтому максимальная длина используемых ими активирующих шнуров не превышала пятисот локтей, что соответствовало примерно полутора сотням шагов. Это было слишком мало для баллист, способных нанести удар с расстояния в четыреста шагов. Рит Скацель приказал соединить две полных бухты мерного шнура, однако толку от этого оказалось немного: выпущенные баллистой толстенные стрелы в три локтя длиной либо рвали шнуры, либо летели мимо цели. Присутствовавший на испытаниях брун Гумесор – бисот ферирского совета клана ульгор (именно пекоты традиционно изготавливали и обслуживали баллисты) задал удручённому Косвету несколько вопросов, после чего посоветовал ему встретиться с оружейным мастером Нсолбо, который давно занимается дистанционной активацией синтагм.

Нсолбо брун Фоласту оказался невысоким и на удивление худощавым пекотом с небольшой бородкой и внимательным взглядом тёмно-серых глаз. Его небольшая мастерская, расположенная в одном квартале от Железного спуска, была буквально завалена десятками самых разных арбалетов, причудливых луков и другого метательного оружия. Повертев в руках несколько особо странно выглядевших конструкций, рит Скацель наконец-то добрался до стола, на котором лежали длинный деревянный лоток и увесистый кусок металла с привязанной к нему синтагмой.

- Господин полковник, с вашего позволения я объясню, каким образом эти предметы могут активировать боевой свиток на расстоянии в сотни шагов.

- Да уж, господин мастер, это было бы весьма кстати. Пока я вижу нечто самое бесполезное в вашей мастерской.

- О, господин полковник! Льщу себя надеждой, что ваше мнение быстро изменится, - склонив голову в вежливом поклоне, Нсолбо широком жестом указал на стол, явно испытывая удовольствие от внимания высокопоставленной особы. – Итак, представьте себе, что этот лоток с грузом и свитком привязан к стреле, только что выпущенной из баллисты. Сила инерции прижмёт груз и синтагму к правому краю лотка, но когда стреле врежется в землю или какую-нибудь стену, железный стержень продолжит своё движение вперед, натягивая активирующий шнур свитка. Шнур вскроет синтагму, и файербол вспыхнет там, куда попадёт стрела с лотком.

- Альфир милостивый, всего-то делов, что соединить вместе три предмета! – восхищённый Косвет с силой хлопнул себя по бедру. – Брун Фоласту, признайтесь, что эту идею нашептал вам кто-то из детей Отелетера?!

- О, господин полковник, вы очень добры ко мне, но милость богорождённых обошла меня стороной… - смущённый пекот замолчал, но через мгновение желание рассказать о своём изобретении взяло верх. – Я давно ломал голову над этой задачей, но всё начало складываться, когда я зашёл с другой стороны.

- Вот как, это помогает не только с женщинами? Ну, и на войне, конечно, - заметив, что оружейник от столь неожиданной аналогии буквально остолбенел, Косвет счёл нужным как-то исправить ситуацию. – Господин мастер, в любом случае это было мудрое решение. Я жду продолжение вашего рассказа.

- Да-да, господин полковник, разумеется… Так вот, на любом свитке есть шнурок для активации, и его цепляют либо за крючок на арбалете, либо за мерный шнур. Потом болт с синтагмой летит вперёд, шнурок натягивается и вскрывает синтагму вроде как сверху вниз. Вот и я и подумал…

- …что свитку всё равно, если его раздерут снизу вверх! Демонская сила, просто-то как! – полковник не был знатоком хороших манер и тем более – придворного этикета, зато ему нельзя было отказать в умении быстро схватывать суть дела. – железяка полетит по ходу болта, свиток вскроется и кол вам всем в задницу! Ну что, мастер, правильно я идею понял?

- Та-а-ак это, господин полковник, груз, конечно, шнурок-то дёрнет… - явно расстроенный брун Фоласту, рассчитывавший на хорошую лекцию и восторженные глаза слушателей, не сразу смог перестроиться, однако практичный ум истинного пекота быстро взял верх над эмоциями. – Всё верно, именно так и было задумано.

- Вот видишь, мастер, офицеры не только мечом махать умеют. Если мы с этим разобрались, то у меня есть вопросы.

- Буду рад ответить на них, господин полковник.

- Ну и отлично. Так вот, уважаемый мастер, привяжи твой лоток к стреле - хрен что до цели долетит. Что скажешь?

- Полагаю, что груз и свиток должны находиться в какой-то трубке – деревянной, из плотной кожи, неважно, лишь бы полегче. У меня уже есть пара подобных заготовок.

- Правильный подход. А вот если какой-нибудь олух повернёт эту трубку свитком вверх, и груз упадёт вниз?

- Господин полковник, я полагаю, что для переноски в трубку надо будет вставлять что-то вроде пластинки, которая будет удерживать груз возле синтагмы.

- Толфеста-заступница, вот что значит настоящий мастер – всё продумал! – широко улыбаясь, рит Скацель шагнул к Нсолбо, обхватил его плечи своими ладонями и пару раз легонько тряхнул удивлённого пекота. – Молодец, порадовал старого служаку.

- Госпожин полковник, клан ульгор всегда помнит милость принявшего нас Тивара. Для настоящих сидарис это долг чести.

- Хорошо сказано, господин мастер. Честь как Афрай в небесах: он или есть, или нет. Честь и верность ломтями не нарежешь, - кивнув каким-то своим мыслям, полковник положил руку на рукоять меча. – Война не за горами, господин мастер, и готовиться к ней надо уже сегодня. Пекоты народ ответственный, но мне нужна полная ясность. У вас много заказов?

- Ну, дверь с петель покупатели не срывают, но почти половина из всего, что здесь есть – это заказы.

- Я бы порадовался за вас, господин мастер, но вместо этого предложу вам сделку. Милус, достань старый кошелёк без герба, - взяв в руку увесистый кожаный кошель, рит Скацель положил его на стол перед брун Фоласту. – Здесь сорок золотых. Можете доделать имеющиеся заказы, но старайтесь отказываться от новых – работы, мол, много. А её действительно будет много, только теперь основным заказчиком будет полковник рит Скацель. Через неделю мне нужны готовые и проверенные…хм-м… устройства для проведения испытаний. Это понятно?

- Да, господин полковник, я всё сделаю. Но сорок золотых это слишком много.

- Ничего, будем это считать авансом за всё то, что вам ещё предстоит сделать. Кстати, кто ещё работает в мастерской?

- Старший сын Либет.

- Это хорошо, лишние глаза нам не нужны. И вот ещё что. Сегодня я уже был в двух оружейных мастерских, сделал там кой-какие заказы и заплатил по десять золотых. После вас я ещё зайду в кольчужную мастерскую за углом. Так вот, для всех брун Фоласту также получил от полковника десять золотых.

- У нас не принято обсуждать чужие сделки.

- А вы всё-таки постарайтесь где-нибудь об этом обмолвиться, - хитро усмехнувшись, Косвет провёл пальцем по своим пышным усам. – рядом с врагами чему только не научишься… Да, вот ещё что. Господин мастер, нам надо как-то называть ваше устройство. Труба, трубка – мне это уже не нравится, сразу хочется кой-куда вставить.

- Господин полковник, я давно уже название придумал: параг.

- Это ещё что такое?

- В уритофорских сказаниях есть такой колдун – Параг, который во время схватки мог удлинять свои руки.

- А что? Подходит! И по делу, и хрен кто поймёт.

- Всё, решено. Запоминай, Милус, через неделю придёшь сюда с приветом от дядюшки Парага. Вот теперь вроде бы всё.

- Господин полковник, если уж скрытничать, так до конца. Для заказа на десять золотых вы пробыли здесь слишком долго. Возьмите этот двухболтовый арбалет, тогда все сочтут, что вы выбирали какую-нибудь диковинку.

- И то верно, мастер, - повертев в руках арбалет с двумя пластинчатыми металлическими луками, Косвет передал его адъютанту. – Господин брун Фоласту, вы всё подробно объяснили, и мы обо всём договорились. Удачи и до скорой встречи!

Проведённые испытания оказались достаточно успешными: при стрельбе на триста-четыреста шагов должным образом сработали пять парагов из семи. Разобравшись с причинами осечек, Косвет направился с докладом к генералу рит Барасу, который в то время командовал Западной армией. Дотошный генерал долго расспрашивал рит Скацеля, сам разобрал и собрал заключённый в деревянный корпус параг, после чего велел заказать оружейнику ещё полсотни подобных устройств - «для начала, чтобы руку набить» - и установить за его мастерской круглосуточное тайное наблюдение – «свои козыри надо беречь от чужих глаз».

Генерал любил поговорить, однако его деловой хватке могли позавидовать даже коренжарские цепные псы, поэтому уже через две недели впечатлённый новыми испытаниями герцог собрал особое совещание, результатом которого стал целый ряд приказов и распоряжений. Помимо генералов и тайной стражи поручения были даны также совету клана ульгор (производство парагов в Ансисе следовало наладить в кратчайшие сроки), а заодно и Викрамару, ведь предназначенные для них свитки должны были иметь установленную длину и диаметр.

Рвение людей рит Корвенци и привычка пекотов держать язык за зубами позволили сохранить секрет парагов даже после их появления в войсках. Достаточно сказать, что большинство армейских офицеров до сражения в Междуречье даже не подозревали, что тиварские баллисты обрели способность наносить сокрушительные удары с дистанции в сотни шагов. Именно поэтому приказ рит Скацеля об установке баллист на башнях Имперского и Зелёного фортов удивил не только обитателей Ферира, но и небрисских офицеров. На приёме по случаю Дня династии фос Контанденов командир Иславского пехотного полка фос Поортем не без иронии в голосе поинтересовался у Косвета, не жаль ли ему безответных пекотов, вынужденных таскать на башни Зелёного замка практически бесполезные в городе баллисты. Лукаво усмехнувшись, фос Скацель жестом приказал стоявшему за его спиной капралу пополнить бокал кряжистого небрисца.

- Господин полковник, вряд ли я вас удивлю, сказав, что коронованные особы неравнодушны к знакам внимания. А теперь представьте себе, что въезжающий в город Локлир фос Контанден увидит, как высоко над городом взрываются десятки сигнальных синтагм.

- Господин фос Скацель, но эту красоту вполне могут устроить и солдаты с арбалетами.

- Позволю себе не согласиться с вами, господин полковник, - сделав добрый глоток душистого вина, Косвет вновь усмехнулся. – Я сказал «высоко над городом», а это арбалетчикам не по зубам.

- Так вы собираетесь салютовать своему герцогу из баллист с мерными шнурами?

- Вот-вот, я всегда знал, что с понимающими людьми приятно разговаривать.

- А вы, господин фос Скацель, горазды на выдумки! Не удивлюсь, если скоро увижу вас с генеральскими нашивками.

- Что ж, господин фос Поортем, тогда я предложу тост за будущую встречу двух генералов!

Мелодичный звон встретившихся над столом серебряных бокалов ещё продолжал звучать, когда губы небрисца дрогнули в едва уловимой усмешке, лучше всяких слов подтвердившей уверенность Косвета в то, что из них двоих генералом сможет стать только победитель грядущей бойни на улицах Ферира.

Пару дней спустя начальник городской тайной стражи майор рит Шихну сообщил полковнику, что король Небриса одобрил подготовленный фос Поортемом план атаки, в соответствии с которым основной задачей наступления являлся выход к Верхней дороге, позволявший после подхода подкреплений осуществить полное окружение Ферира. Это направление возможной вражеской атаки давно беспокоило фос Скацеля, ведь в силу относительно небольшой численности гарнизона он не мог держать в районе Гнёзд достаточное количество солдат, не ослабив при этом защиту центральной части города (кто мог поручиться, что в последний момент в этот безусловно толковый план не будут внесены изменения?).

В какой-то степени решить эту проблему можно было путём сооружения на уступе возле Гнёзд новых укреплений, однако владельцы земельных участков не горели желанием просто так лишаться какой-либо части своей собственности, а в гарнизонной казне просто не было средств, необходимых для выкупа многих тысяч квадратных локтей земли. Полковник уже собирался направить соответствующий запрос в Ансис, но благодаря рит Шихну вопрос был решён в считанные дни. Посетив бургомистра Ферира рит Тимипре, майор предложил ему внести достойный вклад в защиту города. Дабы избавить сопевшего от волнения Китоба от мучительных раздумий, приветливо улыбающийся Рустеор посоветовал ему сделать выбор между укреплением Гнёзд и подробным рапортом о проделка уважаемого визави на имя его высочества герцога фос Контандена (пройдя за двадцать лет путь от мелкого портового чиновника до начальника тайной стражи Ферира, рит Шихну знал, что полностью искоренить контрабанду, мздоимство и банальное воровство не удавалось ещё нигде и никому). Быстро оценив ситуацию, бургомистр принял правильное решение, и вскоре на уступе уже трудились десятки рабочих.

Ещё одной головной болью полковника была заросшая кустарником низина севернее Гнёзд, вполне пригодная для выдвижения пехоты, пусть даже и в разомкнутом строю. Многоопытный Юонус Лавере предложил установить там магические ловушки, однако в низину захаживали не только ферирцы, но и охочие до выпивки и девок небрисские пехотинцы, которые могли заметить там нечто подозрительное. Проблему решили люди всё того же рит Шихну, спровоцировавшие драку с солдатами Иславского полка. Передавая задержанных бойцов взбешённому фос Поортему, Косвет был подчёркнуто сух и немногословен, после чего уже никто не мог помешать установке смертоносных магических свитков. Предусмотрительный начальник тайной стражи позаботился и о введении в заблуждение небрисцев, которые вполне могли присматривать за этим местом: тиварские патрули не пускали в низину любителей дешёвых развлечений, в то время как люди майора по-прежнему жгли там костры и орали дурными голосами (во избежание преждевременной активации ловушек места их установки были обозначены старой одеждой и битыми бутылками).

Когда генерал рит Бараса был назначен командующим Центральной армией, Косвет понял, что теперь рассчитывать он может только на себя и свой полк. Хорошо зная Междуречье, полковник был согласен с тем, что остановить наступление Тангесока в район Динайского моста было бы крайне сложно, и отвод армии рит Бараса на юг был вполне обоснован и логичен. Однако это означало, что защита этого моста отныне возлагалась на не столь многочисленную Западную армию, которая к тому же должна была держать в Ферире достаточно сильный гарнизон. В ходе жестоких сражений на берегах Арбура Месканский пехотный и два драгунских полка понесли большие потери, и, хотя они смогли отбросить за реку коренжарскую орду, надеяться на их помощь явно не стоило – хватило бы сил и дальше препятствовать прорыву врагов через Динайский мост.

Приказ герцога о привлечении на службу добровольцев фос Скацель счёл весьма своевременным и с жаром принялся претворять его в жизнь, благо финансовая помощь государственной казны позволяла не трястись над каждым медяком. Выделив для обучения новобранцев несколько десятков опытных сержантов и капралов, Косвет привлёк к этому и отступивших в Ферир бойцов пограничной стражи, которые учили вчерашних селян и подмастерьев хитрим приёмам ближнего боя, напрочь игнорируя шагистику и умение щёлкать каблуками. Стойкость и самоотверженность добровольческих отрядов, внесших весомый вклад в разгром тангесокской конницы, стали примером для ферирских ополченцев, отныне готовых днями не выпускать из своих рук оружие.

Восхищаясь мужеством защитников Ансиса, Косвет тем не менее не вполне понимал, благодаря чему тиварская пехота смогла остановить атаку тангесокских эскадронов, сопровождаемых могущественными боевыми магами из числа танкисов. Эту загадку разрешил вернувшийся из столицы Юонус Лавере, который доставил в Ферир несколько бочонков мелкого белого песка, свойства которого показались фос Скацелю просто невероятными. Он родился и жил в мире, для которого магия была столь же обычным делом, как гроза или прилив. Магия помогала лечить, строить, плавать по морю и воевать, поэтому сама мысль о том, что какой-то там тальдос может сделать её бессильной, не сразу нашла своё место в голове полковника. Юонус, доставивший секретный груз в Ферир, не смог рассеять сомнения Косвета, что, впрочем, было неудивительно, ведь он раньше он сам считал ашафечи то ли некоей легендой, то ли занимательным артефактом, который, возможно, и существует где-нибудь на краю земли (подобное неведение было связано с тем, что далеко не все ученики магистров Викрамара удостаивались чести быть посвящёнными во все тайны мироздания). Так или иначе, фос Скацель и Лавере полностью выполнили инструкции главного армейского мага рит Таначали, разместив на ключевых участках обороны сосуды с тальдосом и назначив ответственных бойцов, которые должны были по сигналу рассыпать белый песок на своих позициях.

Убедившись, что его приказ выполнен, Косвет уже назавтра не вспоминал о тальдосе, захваченный лавиной неотложных дел и тревожных новостей. С каждым днём росло число тайно прибывших в Ферир небрисских солдат, напряжение буквально висело в воздухе, и, выйдя однажды ночью на балкон своего штаба, полковник поймал себя на мысли, что ждёт начала боевых действий как избавления от изматывающего чувства гнетущей неопределённости.

[kvv32]

Часть 7 Глава 8

Проведя ночь на знававшем лучшие времена диване, фос Скацель только начал застёгивать мундир, когда лейтенант Милус сообщил, что в приёмной находится начальник ферирской тайной стражи рит Шихну. Одного взгляда на небритого и осунувшегося майора хватило, чтобы Косвет понял: сегодняшнее утро начнётся как обычно, то есть с очередной порции плохих новостей. Информация о тайной высадке новых королевских солдат стала уже в какой-то степени обыденностью, однако на этот раз Рустеор сообщил, что этой ночью в Ферир прибыла как минимум рота небрисцев.

- Так, господин майор, наши непрошенные соседи наглеют всё больше, - бросив взгляд на сияющую под лучами Афрая гладь бухты, полковник покачал головой. – Я полагаю, что с весны они уже доставили сюда почти что полнокровный полк. О нём что-нибудь известно?

- Да, господин полковник. Это Домадесский пехотный полк, которым командует Арилд фос Ергибер. Он, кстати, прибыл только сегодня ночью.

- Альфир милостивый, что же это за командир, который приезжает последним?

- Господин полковник, этот молодой хлыщ сделал карьеру благодаря своему дяде, который служит главой дипломатии Тильодана.

- Это хорошо, второй фос Поортем мне здесь ни к чему. Ладно, господин майор, благодарю вас за важную информацию. Что-нибудь ещё?

- Господин полковник, у меня есть ещё три новости, - слегка склонив голову, рит Шихну впервые позволил себе немного улыбнуться. – А также основания надеяться, что они вам понравятся.

- О, утро становится интересным! Уважаемый Рустеор, я весь внимание.

- Господин полковник, я получил приказ рит Корвенци передать в ваше распоряжение группу лучников под командованием Енхоболна Рейлуса.

- Енхоболна? Того самого?

- Именно так, господин полковник. Рейлус подбирал здесь стрелков для егерских отрядов, действующих за Арбуром.

- И я об этом узнал бы последним?

- Прошу прощения, господин полковник, но я не могу обсуждать решения графа.

- Ну разумеется… Хорошо, я жду мастер-сержанта после полудня. Продолжайте, господин майор.

- Вместе с гонцом в Ферир прибыли господа Нгоскар и Станастай, которых господин рит Корвенци рекомендовал как боевых магов высокого уровня.

- Они из Викрамара?

- В письме об этом ничего не сказано, но я полагаю, что они вообще не из Тивара.

- И когда это у нас союзники появились? – нахмурившемуся Косвету эти неизвестно откуда взявшиеся маги показались явно подозрительными. – Майор, это послание от графа с вами?

- Разумеется, господин полковник, - неуловимым движением Рустеор извлёк небольшой синий конверт и с лёгким поклоном протянул его рит Скацелю. – Когда прикажете им прибыть?

- Где-нибудь после полудня… Надеюсь, я найду время для встречи. Так, господин рит Шихну, надеюсь, что ваша третья новость не вызовет столько вопросов.

- Я бы не стал этого утверждать, - пожав плечами, майор вновь позволил себе тень улыбки. – Главный жрец клана вернаго выражает своё глубокое уважением Косвету рит Скацелю и просит аудиенции у господина полковника.

- Какого ещё клана? Когда это у пекотов появились какие-то вернаго?

- А это, господин полковник, не пекоты. Вернаго – это самый многочисленный клан ферирских лисилей.

- Лисилей?! Майор, я последнее время не склонен шутить… Демонская сила, чего хотят эти крикливые бездельники?

- Сражаться и умирать во славу богорождённого Альфира. Бонтулото клана уже шьют голубые ритуальные рубахи.

- Бонтулото – это вроде как бойцы лисилей?

- Можно и так сказать, господин полковник.

- А голубые рубахи тут причём?

- Бонтулото надевают их перед атакой, из которой не возвращаются.

- Смертники что ли?

- Именно так, господин полковник. Голубые рубахи – это цвет неба, куда Альфир заберёт их души после смерти в бою. Им тогда и возвращения Отелетера ждать не надо.

- Похоже, что у них свои взгляды на каноны веры…- Косвет был явно озадачен словами майора тайной стражи, противоречившими его представлениям об этом крылатом племени, однако не собирался отказываться даже от столь неожиданной помощи. – А чем они атаковать-то собираются? И чего ж они с коренжарцами не сражались?

- Господин полковник, если я скажу, что лисили сами себя не всегда понимают, то это будет чистая правда. Такие уж они есть, и с этим ничего не поделаешь. Полагаю, на коренжарцев местным лисилям было просто наплевать, ведь они вряд ли знают, почему их сородичи не живут за Павилкиром.

- А в самом деле, майор, почему?

- В тех местах лисили считаются престижной добычей. Ценятся перья, да и мясо редко кто выбрасывает. Такие вот дела. А сейчас всем кланам известно, что Тивар воюет с врагами Альфира, вот они и готовы умирать за веру. Их ядовитые стрелы, кстати, свою дань в Ансисе собрали.

- Но там же не было этих, в голубом.
- В Ансисе всё произошло слишком быстро, жрецы-косонеры не успели провести обряды. Но лисили всё равно бились отчаянно.

- Так, господин майор, благодаря вас за подробные разъяснения. Прошу сообщить этому жрецу…
- Сетголсо, господин полковник.

- Сообщить господину Сетголсо, что я жду его в полдень.

Лисили не особо жаловали равнины, поэтому составить собственное представление об этом крылатом племени Косвет смог только после назначения в гарнизон Сунрута, известного своими бесчисленными стадами, за которыми помимо фермеров издавна присматривали лисили местного клана. Прежде всего молодой лейтенант обратил внимание на явную нескладность их тел: широкие плечи и грудь соседствовали с тонкими руками и талией, а бугрившиеся на спине мышцы были скорее похожи на небольшой горб. Не меньшее удивление у него вызывали широкие штаны, которые носили все лисили вне зависимости от пола и возраста. Первое достаточно правдоподобное объяснение рит Скацель получил от словоохотливого фермера, семья которого уже больше сотни лет нанимала крылатых пастухов, научившись хорошо ладить с ними. Попивая пиво, Бадош рассказал лейтенанту, что желавшие подражать отцу Альфир и Молкот при создании новой расы разумных существ основное внимание уделили их крыльям, упустив из виду, что для устойчивости полёта лисилям, как и всем птицам, необходимо иметь нечто вроде хвоста.

Жившие на чердаке сенного сарая старейшин клана как-то рассказали отцу Бадоша, что за эту ошибку своих создателей немало первых лисилей заплатили сломанными костями, а то и самой жизнью. Богорождённые братья вскоре разругались, и никто не захотел больше уделять внимание своим не самым удачным творениям. Жизнь, однако, продолжалась, и со временем лисили заметили, что увереннее всего в воздухе чувствовали себя их соплеменники, носившие достаточно широкие штаны. Рано или поздно осознание этой взаимосвязи стало очевидным для всех кланов, и теперь этот предмет одежды был как бы само собой разумеющимся как для наиболее уважаемых жрецов-косонеров, так и для малорослых лисилат, любивших украшать свои одеяния затейливой вышивкой.

Обдумав полученную информацию, Косвет проникся определённым сочувствием к этому крылатому племени, однако затем он не раз имел возможность убедиться в том, что образ жизни сунрутского клана мало соответствовал нравам и привычкам большинства тиварских лисилей. После перевода в Ферир рит Скацель ещё больше утвердился в своём мнении, а уж после назначения начальником гарнизона вообще зарёкся иметь какие-то дела с этими взбалмошными и безответственными существами.

Никто не мог упрекнуть Косвета в неспособности следовать принятым решениям, но слова майора тайной стражи заставили его взглянуть на сотрудничество с лисилями с иной стороны. В самом деле, будь они хоть трижды непредсказуемыми, но любой урон, нанесённый противнику этими бонтулото, повышал шансы защитников Ферира на успех. Жизнь научила полковника трезво оценивать ситуацию, и, сделав единственно правильный выбор, он с нетерпением стал ждать встречи со старейшиной клана.

Капитан роты арбалетчиков рит Даркай докладывал о результатах подготовки волонтёров, когда послышались крики стоявших на улице часовых. Не дожидаясь приказа, адъютант полковника бросился к распахнутой балконной двери, но снаружи донеслось громкое хлопанье крыльев, и на резные перила широкого балкона уселся седой лисиль в некоем подобии сюртука и неизменных широких штанах. Остановив находившихся в его кабинете офицеров, Косвет встал из-за стола, успев подумать, что представлял визит старейшины несколько иначе. Пока он шёл к двери, на балкон ловко спланировал молодой лисиль, который с большим почтением помог Селгосо слезть с перил. Косонеру было явно трудно ходить, но, отстранив своего помощника, он вошёл в кабинет и склонил голову перед рит Скацелем.

- Полковник, клан вернаго и другие люди неба рады, что не ошиблись, захотев встретиться с тобой, - голос лисиля оказался на удивление низким, но звучал он очень уверенно, и Косвет сразу понял, что его обладатель привык наставлять и повелевать. – Мы знаем, что предавшие богорождённого Альфира твари и еретики готовы напасть, и скоро в нашем городе будет много крови. У нас достаточно бойцов, готовых умереть за чистоту веры, и для этого нам не надо твоего разрешения. Но наши жрецы и старейшины знают, что удар надо наносить, когда надо, а не когда хочется.

- Господин Сетголсо, я рад слышать от вас слова, достойные опытного военачальника.
- Спасибо, полковник, но земные люди обычно считают нас бестолковыми крикунами. Готов признать, что на это у вас есть причины, но настоящие бонтулото умеют ждать и молчать. Скажу ещё раз: люди неба готовы умереть без вашего согласи, но смерть еретиков должна внушать врагам страх. И для этого мы хотим получить ваши магические свитки, которые помогут вознестись в небо душам наших бойцов. И ещё. Они должны будут знать, когда им будет позволено доказать свою верность богорождённому Альфиру. Где и когда, полковник. Нам о многом надо договориться, господин рит Скацель.

Косвет вообще-то полагал, что во время первой встречи они договорятся об основах взаимодействия, но Сетголсо при всём умении достаточно чётко излагать свои мысли всё-таки оставался лисилем, не склонным к обстоятельному обсуждению каких-либо вопросов. Полковник быстро понял, что рассчитывать можно на одну-единственную атаку бонтулото, и, следовательно, его главной задачей будет определение момента, когда атака голубых рубах сможет внести перелом в ход сражения (при этом оставалось надеяться, что возбуждённые лисили сумеют дождаться нужного сигнала).

Сочтя свою задачу выполненной, косонер кивнул рит Скацелю и вышел на балкон, где с помощью своего спутника вскарабкался на перила. Расправив крылья, он бросился вниз, и тотчас с крыш соседних зданий взлетели ещё несколько лисилей, окруживших медленно набиравшего высоту старейшину. Покачав головой, полковник поинтересовался у своих офицеров, надо ли ему напоминать о необходимости помалкивать об итогах встречи. Так как о появлении лисилей в штабе гарнизона уже вечером будет судачить весь Ферир, он приказал пустить слух о скандале, причиной которого стало приставание пьяных добровольцев к молодой лисиате (версия была если и не самая лучшая, зато выглядела вполне правдоподобно).

Переговорив с двумя приехавшими из Ансиса магами, рит Скацель прежде всего отметил их спокойную уверенность, свойственную опытным бойцам, уже не раз проверившим в деле свои незаурядные способности. С легендарным лучником Енхоболном Рейлусом полковник в этот день также встретился в первый раз, хотя был наслышан о его подвигах на левом берегу Арбура. Коротких бесед с этими бывалыми людьми хватило, чтобы Косвет решил оставить их при штабе в качестве своего последнего резерва. На первый взгляд два мага и мастер-сержант с парой помощников был не ахти какой силой на фоне тысяч готовившихся к схватке солдат, но рит Скацель знал, что случаются мгновения, когда даже одна удачно пущенная стрела может изменить ход боя.

Неожиданный порыв западного ветра наполнил кабинет запахом моря, но первая мысль Косвета была о том, что этот ветер вновь наполняет паруса небрисских кораблей, плывущих в Ферир с новыми пехотными ротами на борту. Выругавшись сквозь зубы, полковник встал из-за стола, отмахнувшись от своего советника, попытавшегося передать ему какое-то прошение горожан. Однако рит Кауделе продолжал настаивать, и Косвет почувствовал, что проснувшееся раздражение начинает брать верх над его восхищением способностями дотошного капитана, управлявшегося в штабе со всей бумажной работой. Ситуацию разрядил адъютант, доложивший о начале испытаний зарядных подъёмников, установленных на башнях Зелёного форта. Широко улыбнувшись, рит Скацель надел шляпу и начал быстро спускаться по узкой лестнице, ведущей прямиком к штабной конюшне.

Эти хитроумные поъёмники, позволявшие в несколько раз сократить время приведение баллист в боевую готовность, придумал и собрал всё тот же брун Фоласту, наконец-то получивший возможность претворять в жизнь свои самые смелые идеи. Чтобы подготовить баллисту к выстрелу, надо было закрутить два толстых каната из жил или конского волоса, что было достаточно небыстрым делом, требующим к тому же больших усилий от обслуживающей орудие команды. Мастер давно искал способ облегчить работу своих братьев-пекотов, и когда он узнал, что полковник решил установить баллисты с пагарами на башнях, решение пришло как бы само собой.

Прикрепив к затвору баллисты прочный канат, Нсолбо пропустил его через установленный на башне шкив и сбросил вниз, где он был привязан к двуконной грузовой повозке. Привыкшим к тяжёлой работе лошадям потребовалось не более пяти-шести шагов, чтобы поставить баллисту на боевой взвод. Но это было только полдела. Через пару дней баллисту взводил уже спускавшийся с башни груз, который лошади затем возвращали на место. Однако брун Фоласту на этом не остановился. На правой башне было установлено особое устройство с пятью подвешенными грузами, каждый из которых мог быть присоединён к затвору. Идея оружейного мастера заключалась в том, что опустившийся груз команда баллисты с помощью особых крюков могла сцепить с канатом, ведущим к стоявшим внизу лошадям. После выстрела баллисту вновь взводили с помощью второго груза, в то время как первый уже начинали поднимать вверх. В результате всех этих хитростей заряжаемые таким образом баллисты могли стрелять с невиданной скоростью, опустошая ряды противника с помощью управляемых парагами файерболов.

Остановив коня возле Зелёного форта, полковник с нескрываемым удовольствием наблюдал за движением грузов, суетой пекотов и глазеющими на всё это горожанами. Он не сомневался, что уже сегодня вечером эту диковину будут обсуждать небрисские офицеры, но не видел в этом большой проблемы – хрен с ними, пусть ломают головы, шкивы и канаты не главное. Улыбнувшись, рит Скацель тронул поводья и свернул в мощёный переулок, в конце которого находился большой каменный склад, арендованный кланом ульгор пару недель назад. В городе считанное число людей знали, чем, собственно, там занимаются пекоты, и Косвет не стал давать подсказки вражеским соглядатаям, проехав мимо склада с невозмутимым лицом. Вышедший из ворот бисот клана был явно удивлён появлением полковника, но быстро сообразил, что рит Скацелю просто захотелось лишний раз убедиться в том, что новое изобретение брун Фоласту – колёсные огнемёты – не сегодня – завтра будут готовы к бою.

Сдержанные пекоты не всегда понимали эмоции вторых детей Отелетера, но много общавшийся с людьми брун Гуменсор хороша знал, сколь важна для них уверенность в том, что в любой ситуации они могут контролировать ход событий. Управляющему делами ферирского совета ульгор нравился этот деятельный и целеустремлённый офицер, поэтому он повернул голову в сторону ворот и коснулся лица сложенными вместе указательным и средним пальцами, заверив Косвета в том, что всё идёт по плану.

Вернувшись в штаб, полковник поразил капитана рит Каудете своей готовностью безропотно разбирать накопившиеся доклады, жалобы и обращения. Уже стемнело, когда рит Скацель последний раз встал из-за заваленного бумагами стола, с кивком головы и щёлканьем каблуков вручив своему начальнику штаба последнее представление о поощрении капрала, отличившегося в стычке с небрисской солдатнёй. Вновь спустившись во внутренний двор, Косвет вскочил в седло и направился в сторону Гнёзд - наиболее вероятного места вражеского удара.

Убедившись в том, что в низине и перед новой стеной нет никаких признаков изготовившейся к атаке пехоты, рит Скацель выехал на Медную улицу, ведущую к контролируемой Небрисом части города. Оставив своего коня и адъютанта у командира патруля, полковник подошёл к углу двухэтажного дома, напротив которого уже стояли часовые в голубых мундирах. Стоя в тени, Косвет внимательно слушал всё, что происходило в расположении противника, но долго не мог сделать определённый вывод. Не было сомнений, что с той стороны невидимой границы было слишком шумно, но это вполне могло быть связано с неудобствами размещения сотен дополнительных солдат. В то же время Косвет не слышал характерных звуков, обычно сопровождавших пехоту перед началом наступления: звяканья оружия и амуниции, приглушённых голосов, окриков командиров, то есть всего того, что хорошо знакомо бойцам, которым доводилось готовиться к безумной рубке не на жизнь, а насмерть.

Приняв решение, рит Скацель плюнул на угол дома и пошёл к своей лошади, будучи уверенным в том, что ни ночью, ни ранним утром его солдатам не придётся сражаться и умирать. Вернувшись в штаб, он впервые за последние дни позволил себе раздеться и лечь в постель, приказав задёрнуть шторы на окнах. Быстро заснув, полковник погрузился в тревожные видения, часто ворочался, но когда комната уже начала заполняться предрассветной серой субстанцией, Альфир наконец-то одарил полковника спокойным и глубоким сном.

Косвет ещё долго мог идти босиком по знакомой с детских лет дороге, но неожиданный удар грома заставил его остановиться и поднять глаза к безоблачному небу. Где-то на западе вновь громыхнуло, и облако красноватой пыли в мгновение ока накрыло дорогу и самого Косвета, неожиданно оказавшегося в синей офицерской форме. Стряхивая с мундира обжигающую руки пыль, он заметил приближавшиеся к нему чёрные фигуры и со страхом понял, что у него нет никакого оружия. Что-то бормоча, чёрные фигуры начали тянуть к стоявшему посреди дороги офицеру свои руки, которые с каждым мгновением становились всё длиннее. Отшатнувшись, Косвет вдруг расслышал в этом бормотании единственное знакомое ему слово – «параг», но никак не мог вспомнить, что именно оно означает.

После нового удара грома чёрные фигуры начали кричать, их голоса становились всё более знакомыми, и полковник наконец-то сумел вырваться из душных объятий своего кошмара. Рванувшись к окну, он отбросил в сторону тяжёлую штору и увидел горящие корабли тиварского флота, на палубах которых продолжали взрываться файерболы.

[kvv32]

Часть 7 Глава 9

Одного взгляда на ферирскую бухту хватило, чтобы разум полковника накрыла волна жгучего стыда за собственную беспечность, не позволившую ему вчера вечером понять, что противник уже готов нанести решительный удар. Потребовалось несколько мгновений, чтобы рит Скацель осознал, что он не слышит звуков городского боя, и это могло означать только одно: небрисская пехота в силу каких-то неведомых причин не поддержала атаку королевского флота. Можно было только гадать, что стало причиной подобного решения, противоречащего основам военной науки, но у Косвета не было для этого ни желания, ни возможности. Отбросив в сторону своё удивление, он поспешил воспользоваться подаренным ему временем, чтобы постараться укрепить оборону города. Одним из первых приказов полковника стало распоряжение немедленно рассыпать в заранее обусловленных местах тальдос, который должен был защитить тиварцев от вражеской боевой магии.

Пока посыльные докладывали о полной боевой готовности всех рот, эскадронов и отрядов гарнизона, в штаб успел вернуться адъютант рит Лантен, посланный к Зелёному форту, чтобы узнать, когда пекоты смогут собрать зарядное устройство на второй башне. Разгорячённый бешеной скачкой лейтенант рассказал, что работавшие всю ночь мастера уже подвесили грузы и готовы начать испытания. Ещё больше Милус порадовал рит Скацеля сообщением о завершении подготовки к бою колёсных огнемётов, команды которых были готовы хоть сейчас выдвинуться в любую точку Ферира.

Выслушав все доклады, Косвет надиктовал штабному писарю донесения, предназначенные для Ансиса и командующего Западной армией, который по-прежнему находился возле Динайского моста. После того как гонцы с депешами разъехались, полковник откинулся на спинку кресла и расстегнул верхнюю пуговицу мундира, повернувшись своему начальнику штаба.

- Капитан, раздери меня вискут, если я понимаю, что происходит, - потерев небритый подбородок, рит Скацель невесело усмехнулся и расстегнул ещё одну пуговицу. – Одни ублюдки жгут наши корабли, другие сидят на жопе и даже не рыпаются. Только караулы удвоили. Охренеть…

- Господин полковник, я так думаю, что у них духу не хватает.

- Это у фос Поортема не хватает?

- Да кто ж ему командовать-то позволит? В Тильодане что, генералы кончились? А им лишний риск без надобности. Вот добавят полк-другой, тогда и начнут. Они потому с флота и начали, чтоб он им солдат возить не мешал. На спор дела, что сейчас в Клюве голубые на берег валом валят.

- А что, толковое объяснение…Правду говорят, что глаза смотрят, а видит голова. Ай да барон, узрел таки суть вопроса!

Шло время, Афрай медленно плыл по небу, но в городе по-прежнему не происходило ничего значимого. Напуганные утренним боем жители вновь стали выходить на улицу, кое-где начали открываться лавки и трактиры, но все понимали, что это всего лишь затишье перед бурей. Ближе к вечеру в штабе появился майор рит Шихну, информация которого многое прояснила. Шпионы тайной стражи доложили, что ещё вчера в Ферир прибыл не просто столичный генерал, а сам Дишан фос Скифест – брат короля, вместе с которым на берег сошли несколько боевых магов и целая куча придворных. Осмотрев периметр контролируемой Небрисом территории, герцог принял несколько решений, от которых у Косвета буквально отвалилась челюсть: отказавшись от ранее принятого плана, фос Скифест объявил главной целью завтрашней атаки Зелёный форт, предоставив право начать наступление Домадескому пехотному полку.

Следующий восход Афрая рит Скацель встретил на Васлетском бульваре, внимательно наблюдая за солдатами в голубых мундирах, строившимися в боевой порядок в конце Парусной улицы. Он не сомневался в достоверности добытых тайной стражей сведений, однако всегда помнил, что военная наука почитает хитроумный обман противника ничуть не меньше, чем храбрость на поле боя. Нельзя было исключать, что после громогласной постановки вроде бы главной задачи генерал без лишнего шума приказал фос Поортему тем же утром атаковать Гнёзда.

Сцепив руки за спиной, хмурый Косвет прохаживался по брусчатке бульвара, страстно желая узнать о ситуации возле Китобской стены прежде, чем небрисцы начнут свою атаку. Услышав приближающийся стук копыт, полковник обернулся, и ему хватило одного взгляда на своего адъютанта, чтобы понять – солдаты фос Поортема не готовы идти на штурм. Успев ещё раз удивиться самонадеянности младшего фос Скифеста, Косвет отдал один-единственный приказ: всем оставаться на местах.

Первые ряды голубых мундиров уже миновали середину Парусной улицы, когда в воздух взлетела сигнальная синтагма, исторгнувшая над перекрёстком десятки малиновых искр. Через мгновение на башнях Зелёного форта щёлкнули тетивы загодя взведённых баллист, и мостовая окрасилась первой кровью солдат Домадеского полка. Выстрел следовал за выстрелом, но закалённая в боях пехота только ускорила шаг, стремясь поскорее добраться до перегородивших улицу тиварских рогаток.

Полковник знал силу первого удара, знал, чем его бойцы смогут остановить этот порыв, но всё равно сжал зубы, ожидая решения командовавшего на перекрестке ротного офицера. Айсал рит Телеса был опытным капитаном, и когда первые шеренги небрисцев уже перешли на бег, замершие возле своих огнемётов пекоты наконец-то дождались желанного приказа. Затворы четырёх переделанных баллист разом двинулись вперёд, с силой выдавливая из металлических цилиндров очищенную сителу, которую уже ждали установленные на лафете горящие факелы.

Дождавшись, когда лучники и вновь прилетевшие с башне синтагмы вынудили противника трубить отбой, рит Скацель повернулся к офицерам, стоявшим вместе с ним на открытой галерее торгового дома Батарубо.

- Господа, поздравляю вас с достойным почином. Что бы там Тильодан о себе ни думал, Ферир ещё станет костью горле этого вероломного королевства, - обведя внимательным взглядом застывшие лица офицеров, Косвет неожиданно усмехнулся. – Но это не повод надувать щёки. Небрис просто так не успокоится – гонора у них выше крыши. Думаю, они снова попрут в лоб, но кое-что будет иначе. Рит Телесу постараются обойти через переулки, поэтому ополченцам там придётся попотеть. И магов их мы ещё толком не видели, они разве что защиту ставили…

Отмахнувшись от летевшего на него большого зелёного жука, Косвет поймал взгляд Лавере и тут же вспомнил, что так и не обговорил с ним места установки магических ловушек тер-серкаль. Судя по рассказам тех, кто видел ужасающие последствия их активации в Ансисе, эта смертоносная магия могла остановить любую атаку. Проблема была в том, что полковник не мог знать, какую цель фос Скифест считал приоритетной – захват Ферира или его окружение с последующим ударом в спину полкам Западной армии. Успех плана фос Поортема обеспечивал небрисцам свободу рук на правом берегу Арбура, но его генерал явно собирался штурмовать центр города, рассчитывая на увеличивающийся с каждым днём численный перевес. А коли это было так, то центром обороны (или, по крайней мере, её первого рубежа) должен был стать Зелёный форт, подступы к которому следовало устлать трупами в голубых мундирах. Приняв решение, полковник повернулся к начальнику городской стражи рит Вралеру.

- Господин майор, вам следует выделить два десятка человек для выполнения особого задания. Они поступят в распоряжение господина Лавере, и его приказы подлежат неукоснительному исполнению. Даже если вам и вашим людям будет казаться, что они занимаются полной хренью. Донесите до их голов, что мне требуется исполнение, а не понимание. Да, и вот ещё что, господа. У каждого из вас под рукой должны быть два-три конных посыльных. Докладывать при любых изменениях ситуации.

Когда офицеры начали спускаться с галереи, рит Скацель уже знал, где Юонусу следует установить первый комплект металлических прутьев, необходимых для активации тун-серкаля. Обговаривая с магом детали подготовки, Косвет ощущал некое смущение и неловкость, ведь смертоносную ловушку следовало разместить за спинами бойцов рит Телесы и пекотов, только что отбивших атаку небрисцев. Он знал, что логика войны сурова и беспощадна, но ему ещё не приходилось готовить сдачу позиций, защита которых будет стоить немалых жертв.

Последующие события этого дня подтвердили правильность предположений Косвета, заодно поставив точку в его сомнениях относительно способности тальдоса нейтрализовать действие боевой магии. Переформированные роты всё того же Домадесского полка явно не рвались топтать трупы своих товарищей, поэтому первые же взорвавшиеся в их рядах синтагмы заставили небрисцев отступить к Косому перекрёстку. А вот наступавшие в двух сторон Парусной улицы свежие бойцы смогли добиться кое-каких успехов, потеснив отчаянно сражавшиеся волонтёрские отряды, это дало возможность наиболее сильным вражеским магам атаковать Зелёный форт своими файерболами, что, впрочем, не причинило ему сколько-нибудь значимого вреда – достигшие башен огненные шары просто-напросто исчезли.

Вернувшись вечером в штаб, рит Скацель был почти доволен итогами дня, хотя и не питал никаких иллюзий, не сомневаясь в том, что завтра Небрис ударит сразу в нескольких местах, стремясь разорвать не слишком прочную линию обороны на отдельные очаги сопротивления, подавить которые было бы просто делом времени. Полковник ещё больше утвердился в своём мнении после доклада рит Шихну, сообщившего о высадке на причалы Клюва ещё одного пехотного полка, арбалетчиков и других отрядов, в том числе обученных для боя в городе королевских волков.

Откинувшись на спинку кресла, Косвет закрыл глаза и неожиданно для самого себя подумал, что было бы хорошо дожить до завтрашнего вечера. Страха не было, но ему вдруг очень захотелось успеть увидеть входящих в Ферир солдат в синих мундирах. Подавив вздох, рит Скацель положил на стол меч и отказался от предложенного Милусом свежезаваренного фандрака, прикинув, что этой ночью следовало бы немного поспать, ведь потом такой возможности могло и не представиться.

В детстве Косвету довелось видеть, как рушится прибрежный утёс, подточенный неутомимым морским прибоем. Сильнейший шторм больше обычного напитал влагой основание откоса, сложенного из пористого желтоватого камня, который стал отваливаться целым пластами. Через несколько мгновений по всему обрыву пошли ветвящиеся трещины, и теперь в бурлящее море начали падать целые каменные глыбы. Отступая шаг за шагом, Косвет завороженно смотрел на край уходящего из-под ног обрыва, пока всё не закончилось так же неожиданно, как и началось. Потрясённый увиденным, он не сразу заметил подбежавшего к нему отца, который произнёс несколько слов, вспомнившихся полковнику в середине следующего дня: «Так оно, сынок, и бывает. Если что рушится, так всё сразу».

Когда первый посыльный сообщил о скоплении противника в районе Гнёзд, рит Скацель воспринял это как должное, ведь после вчерашнего разгрома небрисцы рано или поздно должны были вспомнить о плане фос Поортема. Полковник не сомневался, что установленные в низине магические ловушки охладят их наступательный порыв, поэтому больше озаботился свирепой атакой роты Тшерсихского полка, буквально вырезавшей отряд ополченцев между причалами и Парусной улицей. Подоспевшие егеря и арбалетчики рит Даркая остановили известных сему Бонтосу головорезов, в бессильной ярости принявшихся убивать всех, кого смогли найти в этом квартале.

Косвету хватило одного взгляда на забрызганный кровью мундир лейтенанта, присланного к нему с докладом, чтобы отдать приказ о заправке колёсных огнемётов (держать их в заряженном состоянии было небезопасно, так как очищенная ситела быстро разъедала чёрную смолу, используемую для устранения течей в сделанных на скорую руку цилиндрах). Было очевидно, что Тшерсихский полк, всегда гордившийся своей железной хваткой, ударит ещё раз, и знающий реальное соотношение сил рит Скацель не видел другой возможности остановить новую атаку.

Солдаты с чёрными лентами на рукавах ещё продолжали ублажать своё уязвлённое самолюбие потоками крови, когда на южной окраине города раздалась череда взрывов. Представив себе, как мечутся сейчас по низине королевские солдаты, полковник усмехнулся одним уголком рта – что ж, на какое-то время фос Поортему будет не до наступления.

С территории захваченного врагом квартала время от времени взлетали большие файерболы, цедью которых были перегородившие Парусную улицу рогатки и защищавшие их тиварские бойцы. Их мощи с лихвой хватило бы, чтобы расчистить дорогу вражеской пехоте, но тальдос раз за разом сводил на нет все старания небрисских магов. Стоявшие в конце улицы две роты Тшерсихского полка продолжали оставаться на месте, и у рит Скацеля возникло подозрение, что они просто отвлекали внимание от подготовки прорыва во фланг капитана рит Телесы и просачивания чужих егерей в сторону Медной улицы.

Странная пауза затягивалась, и встревоженный полковник вдруг вспомнил, что так и не получил новых сообщений от защитников Гнёзд. Косвет уже хотел отправить туда своего адъютанта, но его опередил поднявшийся на галерею гвардейский сержант, слова которого прозвучали подобно удару грома. Запинаясь и оглядываясь по сторонам, кирасир рассказал, что два эскадрона его полка атаковали небрисскую пехоту, вышедшую со стороны Гнёзд на Серебряную улицу. Кирасиры ценой немалых потерь смяли первые шеренги пикинёров, но их там оказалась целая рота, а потом отошедших для новой атаки гвардейцев накрыло облако жёлто-зелёного дыма, который убивал людей и лошадей. Десятка три уцелевших бойцов отступили к перекрёстку Звезды, и единственный выживший офицер отправил сержанта с донесением.

Рит Скацель был поражён услышанным. Десятки вопросов кружились в его голове подобно степному смерчу, и ответов ни на один из них у Косвета просто не было. Как солдаты фос Поортема смогли добраться до Серебряной улицы? Почему майор фос Эльгаде, будь он хоть трижды самоуверенным гордецом, ничего не сообщил о своём решении атаковать? Какая магия могла разом убить стольких кирасиров?

Тряхнув головой, полковник выругался сквозь зубы и разом отбросил в сторону всё, что не требовало немедленного решения. Сейчас значение имело только одно – кто и как сможет остановить небрисцев, который уже вышли или выходят на Васлетский бульвар. Воцарившуюся тишину нарушил хрипловатый голос Станастая – одного из двух никому не известных боевых магов, только вчера представленных Косвету.

- Господин полковник, ваших гвардейцев убила магия танкилоо. Танкисы уже в Ферре, и они должны получить достойный ответ. Вашим солдатам это не под силу.

- А вы, значит, сможете?

- Да, господин полковник, мы будем сражаться на равных.

- Мне мало на равных, их надо остановить.

- Мастерство Енхоболна Рейлуса поможет нам склонить чашу весов.

- Вы уже, похоже, всё решили… - медля с ответом, рит Скацель продолжал перебирать варианты своих действий, но через пару мгновений понял, что выбора у него нет. – Так, господа маги, господин мастер-сержант, задачу вы знаете. И да поможет вам милость Альфира…

[kvv32]

Часть 7 глава 10

Маги и лучники ещё не скрылись за углом, когда в северной части бухты грохнул взрыв, за ним последовали второй и третий. Стоявший на крыше дозорный крикнул, что с Имперского форта бьют по вражескому бригу и баркасам, которые пытаются подойти к причалам. Небрисский корабль начал отвечать, но его синтагмы ничего не могли поделать с фортом, в башне которого находились медные сосуды с тальдосом. Полковник с трудом удержался от того, чтобы не врезать кулаком по перилам галереи, ведь начало сбываться одно из самых худших его предположений: высадка и атака небрисцев со стороны Железного спуска. И если противнику удастся зацепиться за берег, всем им только остается надеяться на стойкость предусмотрительно размещённых там солдат рит Сиднаута.

Через несколько мгновений стало понятно, что атака десанта стала сигналом для общего наступления королевских войск. Пришли в движение голубые шеренги на Парусной улице, вновь зазвенела сталь в окрестных дворах и переулках, где-то южнее Медной улицы взорвались первые файерболы. Однако худшее было ещё впереди. Вглядывавшийся в ряды наступающих врагов рит Каудете опустил подзорную трубу и начал шептать что-то очень похожее на молитву Толфесте-заступнице. Недоумевающий полковник выхватил из его рук трубу и сразу же понял, что так потрясло много чего повидавшего офицера. Среди мерно шагавших вперёд солдат Тшерсихского полка брели десятки, если не сотни безучастных ко всему горожан, не обращавших внимания на толчки и удары подгонявших их пехотинцев. Реакция рит Скацеля была мгновенной.

- Милус, чёрный сигнал, быстро! – Косвет ещё не знал, что предпринять, но явно не был готов наблюдать, как пущенные с башен Зелёного форта синтагмы будут убивать несчастных жителей Ферира. – Юонус, что они с ними сделали? Это зомби?

- Нет, полковник, я не чувствовал особых колебаний поля Ванат. В Викрамаре у нас был курс некромантии, я хорошо помню, как это бывает.

- Так почему они так покорны? Их же на убой ведут!

- Людей опоили особым зельем. Теперь у них нет воли, они просто часть стада.

- Твари проклятые! Сколько эта отрава действует?

- Господин полковник, это зелье корёжит мозги навсегда, - отведя взгляд от Парусной улицы, Лавере горько усмехнулся и покачал головой. – Они уже не станут людьми. Половина умрёт к вечеру, остальные ночью…

Пальцев одной руки было бы слишком много, чтобы перечислить все случаи, когда рит Скацель не знал, как ему поступить. Он сознавал, что ставить на кон оборону Ферира ради продления жизни обречённых людей было недопустимо, но всё-таки продолжал медлить. Между тем королевские солдаты уже начали ускорять шаг, горожане стали оступаться и падать на мостовую, но на них никто не обращал внимания. Оглянувшись на замерших офицеров, Косвет увидел в руках своего адъютанта взведенный арбалет с красной синтагмой, снимавшей запрет на залпы баллист. Мысленно хлестнув себя грязным ругательством, полковник с трудом расцепил сжатые зубы, но нужные слова словно застряли в горле, и тогда он отдал приказ просто взмахом руки.

Вспыхнувшие файерболы рвали человеческие тела на куски, но королевских солдат это не остановило, и рит Скацель догадался, что внутри них тоже плещется какое-то наркотические снадобье. Судя по тому, насколько быстро команды стали выкатывать огнемёты на исходные позиции, та же мысль пришла в голову и ротному капитану. Пекоты успели, и инстинктивный страх перед летящими на них языками гудящего пламени остановил первые ряды одурманенных врагов. Однако вслед за ними бежали ещё сотни солдат, и горящие мундиры их товарищей не стали непреодолимой преградой для жаждущих схватки небрисцев. Лучники и пикинёры рит Телесы успели собрать обильную жатву, но неумолимо катившаяся вперёд голубая волна захлестнула рогатки, навязав тиварцам беспощадный ближний бой.

Сердце полковника конвульсивно дёрнулось от предчувствия разгрома, но через мгновение он заметил, что опытнейшие солдаты Тшерсихского полка сражаются ненамного лучше набранных месяц назад ополченцев. Весенняя беседа с Лавере помогла Косвету понять, что некая скованность бойцов является платой за дарованное зельем бесстрашие. Ощерившись, он дал выход охватившей его злобной радости: «Это вам за Дьярност! Сдохните, твари!»

Численное превосходство не помогло противнику сломать отчаянное сопротивление бойцов рит Телесы, но пробившиеся через прибрежные кварталы небрисские егеря вновь качнули чашу весов в свою пользу. Забравшиеся на крыши лучники ударили во фланг тиварцев, не особо заботясь о том, чтобы их стрелы попадали только в синие мундиры. Защищая своих мечников, полковой маг Киньял поставил поперёк бульвара мерцающую завесу, но он не был рунка, и уже третий вражеский файербол достиг своей цели. Очень быстро стало ясно, что Тильодан отправил в Ферир действительно сильных магов, тягаться с которыми ни Киньялу, ни тем более его помощникам было просто не под силу.

Вынудив тиварцев начать пятиться в сторону Зелёного форта, вражеские маги и лучники не обделили своим вниманием и пекотов, пытавшихся спасти свои огнемёты и повозки с предназначенной для их заправки сителой. Деревянный лафет одной из огнемётных баллист разнесло в щепки на редкость точно пущенным файерболом, близкий разрыв опрокинул второе орудие, но больше всего бед наделал светящийся шар, после удара которого под ноги сражавшихся солдат хлынула горящая ситела. Оставив на мостовой почти половину свой команды, упрямые пекоты смогли откатить оставшиеся баллисты и вторую повозку с бочками к зданию торгового дома, после чего в угрюмом молчании принялись готовить свои орудия к новому залпу.

Небрисские маги, разумеется, тут же попытались добить пекотов, но прилетевший с западной башни файербол заставил их прятаться за стенами домов. Очень скоро они вновь оказались на бульваре, но на этот раз магов прикрывали защитные поля, которые удерживали то ли ученики, то ли помощники магов. Первые шары, пущенные небрисцами поверх защиты, пошли слишком высоко, к тому же пришедший в себя Киньял (солдаты вытащили его из лужи горящей сителы) смог прикрыть пекотов и часть своих пехотинцев серым полупрозрачным пологом. Вражеские маги, однако, не унимались, и даже летевшие наугад файерболы так или иначе множили потери тиварцев.

Рит Скацель не заметил, как Юонус Лавере покинул галерею, поэтому взлетевший в небо большой тёмно-красный шар стал для него неожиданностью. Поднявшись по дуге выше крыш, клубящийся сгусток магической энергии устремился в сторону бухты, снизился и беззвучно лопнул, накрыв изрядную часть бульвара багровым до черноты облаком. Западный ветер быстро разорвал дымную завесу, но на мостовой остались лежать несколько десятков хрипящих, блюющих и судорожно дёргающихся небрисцев. Вздрогнув, Косвет на мгновение отвёл глаза в сторону, ведь ему впервые довелось видеть действие боевых магических ядов. Однако стоило полковнику осознать, что враги повержены, но не мертвы, как мимолётное отвращение сменилось вспышкой гнева: «Почему эта падаль выжила?!» Ударив кулаком по колонне, рит Скацель вперил взгляд в спину Лавере, но когда тот обернулся, снежно-белое лицо мага подсказало Косвету, что Юонус сделал всё что мог.

Горящая ситела всё-таки разделила бойцов двух армий, но не успел Косвет перевести дух, как на северной стороне бульвара появились солдаты в голубых мундирах. С каждым мгновением их становилось всё больше, и у этой прискорбной ситуации было одно-единственное объяснение: вражеский десант сумел не только зацепиться за причалы, но и вынудить отступить пехотинцев рит Синдаута. С трудом сдерживающий своё разочарование полковник не сразу понял, почему Имперский форт остался безучастным к прорыву небрисцев. Всё объяснило пламя, вспыхнувшее на верхней площадке башни – Косвет знал, что поклявшиеся стоять до конца пекоты держали рядом со своими баллистами по паре бочек с сителой и стоявшую между ними стеклянную лампу. Отдавая дать их самоотверженности, рит Скацель всё же не верил, что противнику удастся захватить башню, которую защищали не только сосуды с тальдосом, но и диентисы клана ульгор. Но Косвету пришлось признать очевидное: Имперский форт пал, и это была только видимая часть большой проблемы, ведь помимо бульвара небрисская пехота, видимо, уже вышла на Железный спуск и Капитанскую улицу, ведущую к Зелёному форту. Лишним подтверждением этой крайне неприятной догадки стали кружившие в небе лисили, всё дальше удалявшиеся от линии причалов.

Помянув сквозь сжатые зубы весь род тильоданских правителей, Косвет уже начал поворачиваться к майору фос Дзантилу – командиру стоявшей в резерве первой роты, но его остановил возглас адъютанта, указавшего на шагавших по Почтовой улице сотни новых солдат. Их было слишком много, чтобы изрядно потрёпанная рота рит Телесы смогла не то что остановить, а хотя бы задержать наступающего врага. Топчущийся от нетерпения майор сумел бы, пожалуй, на некоторое время остановить их натиск, но цена этого сомнительного успеха была бы слишком велика.

Отведя взгляд от выдвигавшихся на рубеж атаки небрисцев, рит Скацель заметил вражеских магов, которые под прикрытием сверкающих защитных полей стали вновь приближаться к перекрёстку. Он не знал, сможет ли Юонус вновь остановить их своим ядовитым дымом, тем более что в отношении Лавере у половника были другие планы. Так или иначе, решение надо было принимать прямо сейчас, и его невольно подсказали два лисиля, неожиданно сорвавшихся с высокой черепичной крыши городской гильдии кузнецов и оружейников. Небрисцы обычно не обращал внимания на презираемых ими крылатых созданий, но на этот раз напуганные недавней атакой маги не задумываясь пустили в ход своё смертоносное оружие. Один из лисилей был разорван файерболом на куски, второй лишился крыла и с жалобным визгом рухнул на каменную мостовую. Эту расправу видели несколько оказавшихся поблизости лисилей, и небо над Васлетским бульваром тут же наполнилось скорбными пронзительными криками, которые с каждым мгновением звучали всё громче.

- Милус, сигнал, быстро! – сорвав с головы шляпу, Косвет стремительно повернулся к своему адъютанту. – Что стал?! Сигнал давай!

- Господин полковник, кому сигнал-то?

- Лисилям, твою мать, лисилям! Память отшибло?

- Командир, куда синтагму пускать? Цель-то какая? – для обстоятельного рит Каудете отсутствие определённости было сродни зубной боли. – Налетят, убьются, толку-то что? Кулаком надо бить, а не пальцами тыкать.

- Капитан, выбирать не из чего! Пока думать будем, нам вторую дырку в заднице сделают! Гадам этим кураж надо сбить… Для этого всё сгодится. О, понеслось…

Лопнувшая над Зелёным фортом синтагма рассыпалась десятками ярко-синих искр, и хлопанье множества крыльев на миг заглушило топот сапог и лязг оружия. Каким-то шестым чувством полковник уловил, что при виде захватывающего всё большую часть города сражения эмоциональные лисили дошли до крайней точки возбуждения, и в любой момент изрядная часть бонтулото могла броситься в самоубийственную атаку безо всякого сигнала. Точно так же было, видимо, бессмысленно рассчитывать на то, что впавшие в неистовство соплеменники Селгосо при выборе целей будут обращать внимание на чьи-либо указания (что бы там старый косонер не думал о силе своего влияния на клан).

Первыми в бой бросились два лисиля в голубых рубахах, которые кружили над колонной небрисцев, шагавших по Парусной улице. Самый нетерпеливый из них сразу нарвался на частокол поднятых пик, был пронзён несколькими стальными наконечниками и, отчаянно хлопая крыльями, завис над головами солдат. Умирая, бонтулото сумел активировать боевую синтагму, и яркая вспышка пробила брешь в рядах небрисских солдат, осыпав уцелевших бойцов каплями крови и обгоревшими перьями. Второй лисиль увернулся от направленных на него пик, осыпав небрисцев маленькими стрелами с напитанными ядом наконечниками. Бросив оружие, два солдата схватились за искажённые судорогой лица, третий с руганью вырвал из предплечья пробившую мундир стрелку, но меткий выстрел из арбалета бросил лисиля на мостовую, где он был затоптан разъярёнными пехотинцами.

Теперь над Почтовой улицей кружило уже десятка два лисилей, причём половина из них были в обычной яркой одежде. Понявшие что к чему небрисцы дружно ударили по ним из луков, и это не было бесполезной тратой стрел. Четыре летуна падали на брусчатку уже мёртвыми, два других до конца исполнили свой долг хранителей веры, взорвав свои синтагмы перед падением на вражеские пики и мечи. Похожий на приказ пронзительный крик разом очистил небо над улицей, и летавшие выше всех пара лисилей в трепетавших на ветру красных балахонах начала быстро снижаться, оставляя за собой полупрозрачный серый след. Лучники в голубых мундирах вновь принялись за работу, и через мгновение бесформенное красно-белое пятно уже падало вниз, окутанное клубящимся ядовитым облаком (вспомнив рассказы рит Шихну, полковник догадался, что означала атака косонеров в церемониальных красных одеяниях).

Внимательно осмотрев вражескую колонну в подзорную трубу, рит Скацель с сожалением отметил, что использованное лисилями зелье по своей смертоносности сильно уступало танкисской отраве. Если не считать поражённых файерболами и стрелками солдат, то на мостовой остались лежать порядка полусотни человек, ещё около двух взводов пехотинцев пытались встать на колени, заходились в натужном кашле или брели к стенам домов. Недобро усмехнувшись, полковник буркнул себе под нос «И то корм…» и перевёл взгляд на прибрежную часть Васлетского бульвара, с которого уже исчезли небрисские маги и пробившиеся через переулки вражеские солдаты. Косвет не сразу рассмотрел ритуальные рубахи бонтулото среди десятков трупов в голубых мундирах, но у него не было оснований сомневаться в причинах столь поспешного отступления противника. Прорвавшимся на бульвар ротам Тшерсихского полка также изрядно досталось от самоубийственных атак лисилей, поддержанных файерболами Киньяла и Лавере. Не испытывая желания вновь нарваться на залп оставшихся огнемётов и потоки горящей сителы, изрядно потрёпанная королевская пехота оставила поле боя.

- Господа, возьму на себя смелость сказать, что у нас наметилась небольшая передышка. Самое время возблагодарить Альфира за дарованную нашим лисилям самоотверженность и твёрдость в вере. Пусть небо примет их души… - помолчав, полковник передал подзорную трубу адъютанту и махнул рукой в сторону перекрёстка. – Пока эти твари не очухались, нам надо осмотреться. Где сейчас солдаты фос Поортема? Что стало с нашей ротой на Железном спуске? Господин капитан, у вас есть ответы? Если нет, то где наши гонцы и разведчики?

- Господин полковник, егерские дозоры уже отправлены к Железному спуску, Гнёздам, Медной и Серебряной улицам. Старшим дозоров приказано доносить о нахождении противника и наших отрядов, - рит Каудете был опытным офицером и хорошо знал непростой характер своего командира, которому он был благодарен за устройство своей судьбы (будучи первым кандидатом на получение майорского чина, Нефтор лишился глаза во время нападения коренжарцев, и только благодаря ходатайствам рит Скацеля смог остаться в армии, что имело большое значения для его обедневшей баронской семьи). – Уверен, что очень скоро мы проясним обстановку.

- Уверенность это хорошо… Но хоть что-то мы знаем уже сейчас?

- Дозорные на башне не видели небрисцев на Капитанской улице и бульваре к западу от перекрёстка. Похоже, что наши маги смогли остановить фос Поортема. Пекоты с башен также наблюдали, как несколько лисилей атаковали кого-то в конце Парусной улицы.

- Там у них резервы и генералы. Ладно, рит Шихну скоро узнает, кого они там захреначили.

Капитан оказался прав: очень скоро ситуация стала проясняться, хотя далеко не все новости порадовали полковника и его офицеров. Наиболее удручающими стали известия из северной части города, значительная часть которого была захвачена высадившимся на берег вражеским десантом. Поначалу солдаты рит Сиднаута почти сбросили неприятеля в залив, но подоспевшие королевские волки остановили их натиск. Хрупкое равновесие было нарушено появлением на берегу неизвестного боевого мага, способности и жестокость которого вынудили тиварцев отступить, оставив на земле множество растерзанных и обгоревших тел. Противник не стал развивать наступление по Железному спуску, где его ожидали бойцы четвёртой роты и ополчение клана ульгор, а двинулся в сторону Васлетского бульвара, явно намереваясь ударить его защитникам в спину.

Альфир свидетель – этот план имел шансы на успех, если бы не атаки лисилей и гонор небрисских офицеров, считавших ниже своего достоинства надевать стальные шлемы даже во время боя. Единственным достойным головным убором считалась широкополая голубая шляпа с золотистым плюмажем, что соответствовало цветам фамильного герба фос Скифестов. Именно эти шляпы и стали мишенями для бонтулото, отравленные стрелы которых легко достигали черепов господ офицеров. Лишившись своих командиров, многих из привыкших к жёсткой дисциплине солдат, которые пробирались к бульвару через дворы и переулки, просто остановились. Недооценивший угрозу с неба вражеский маг также поплатился за свою самоуверенность, вдохнув ядовитое снадобье, удачно пущенное в ход наблюдательным и самоотверженным лисилем (к концу дня, правда, стало известно, что проклятый танкис всё-таки сумел выжить).

Так или иначе, но попытка атаковать Зелёный форт с северного направления не удалась. На этом фоне обстоятельства захвата Имперского форта не просто поразили рит Скацеля, но и буквально лишили его дара речи. Молча слушая рассказ брун Гуменсора, левая рука и голова которого были обмотаны окровавленными тряпками, Косвет никак не мог взять в толк, почему на высадившихся на причалы диентисах оказались голубые мундиры, и как эти пекоты могли убивать не только солдат Тивара, но и своих ферирских собратьев.

- Господин бисот, если я правильно понял, то именно диентисы клана падатви штурмовали Имперский форт? – первым пришёл в себя майор рит Шихну, по долгу службы много чего знающий об интригах клана талмади и связях совета падатви с Тильоданом. – Были среди них ферирские или вообще тиварские падатви? Насколько можно было это понять…

- Думаю, что командир наших диентисов там кого-то узнал. Я видел, как он кричал им что-то во время боя.

- И где он сейчас?

- Майгу брун Правут лежит возле форта. Они отрубили ему голову и руки.

- Так, господа, обойдёмся без догадок. Не до того, - полковник по-прежнему не понимал, почему какие-то пекотьы стали врагами герцогства, не так уж давно спасшего тысячи их соплеменников, однако скорбеть по поводу подобного вероломства было просто некогда. – Господин брун Гуменсор, расскажите майору подробности, которые сможете вспомнить. Донесение в Ансис надо отправить как можно быстрее.

- Надо бы спросить и других очевидцев. К концу дня мы будем знать намного больше.

- До конца дня ещё дожить надо, - взмахом руки Косвет отмёл все возражения. – Небрис не отступит, и новая атака – дело времени. Лисили сделали всё, что могли, дальше нам расхлёбывать.

Как и ожидал рит Скацель, затишье оказалось весьма непродолжительным. Голубые мундиры вновь замелькали среди прилегающих к бульвару кварталов, а на Парусную улицу начала выползать новая колонна вражеских войск. Кое-что, однако, изменилось: шагавшие по брусчатке солдаты были в тёмно-жёлтой форме. Полковнику оставалось только покачать головой – Небрис бросил в бой пехоту своего вассала – союзника герцогства Саинсо. На языке у Косвета вертелись самые грязные ругательства, но он сдержался, не желая усиливать царившее на галерее напряжение. Сдвинув на затылок шляпу, рит Скацель провёл ладонью по вспотевшему лбу и постарался обуздать свои плещущие через край эмоции.

- Господин капитан, что-то я засомневался, это четвёртый или уже пятый полк по наши души?

- Так сразу и не скажешь… Ясно только, что такой масти в Ферире ещё не было.

- Ага, цвета свежего говна. Свои, что ли, у Тильодана кончились? Холуёв на убой погнали… Ладно, найдём, чем встретить. Господа Лавере, фос Дзантил, прошу следовать за мной. Навестим нашего храброго капитана.

Не дойдя до пересечения бульвара и Парусной улицы, офицеры остановились среди обгоревших трупов и валявшегося на мостовой оружия. Выслушав полковника, Айсал рит Телеса – невысокий и почти квадратный ротный командир в помятой и посечённой кирасе - начал кричать, размахивая руками и тряся на глазах багровеющими пухлыми щеками. Бойцы его изрядно поредевшей роты удивлённого переглядывались, дивясь выходке своего командира, явно отказывавшегося выполнять приказ полковника. Кое-что стало понятно, когда уставший что-то объяснять упрямому капитану рит Скацель повысил голос.

- Капитан, сдохнуть здесь я тебе не позволю! На хрен мне твой труп! И герцогу тем более! Если невмоготу, режь себе горло прямо сейчас, только лейтенантов позови, пусть командуют. Вот так-то лучше, третий раз повторять не стану. Если огнемёты их не остановят, начинайте пятиться. Потом рысью, лучники прикроют. Отступать будете за форт, там будет рота фос Дзантила, перед ней свернёте на Капитанскую улицу. Не вздумайте останавливаться, хоронить будет нечего! Всё, жёлтые уже пол-улицы прошли, ставь задачу лейтенантам.

Установленные на башнях баллисты ударили по наступающей пехоте Саинсо всего по паре раз, и дело было не только в недостатке парагов и синтагм. Косвет не знал, как поведут себя новые противники при обстреле, ведь они могли и отступить, сорвав тем самым его хитроумный план. Наступающие вражеские шеренги действительно замедлили шаг, но команды офицеров и отсутствие новых файерболов прибавили им смелости. Достигнув бульвара, первая рота сразу же повернула в сторону Зелёного форта, вступив в бой с солдатами рит Телесы. Уверенные в себе тиварцы с яростными криками врубились в самую гущу «желтопузиков» (солдатская молва остра на язык и беспощадна), которые умирали, но не могли отступить, так как сзади на них напирали толпы выходящих на бульвар солдат. Противостоять лавине затянутых в жёлтые мундиры человеческих тел с каждым мгновением становилось всё сложнее, и тиварцы начали медленно отступать, обходя выкаченные на мостовую огнемёты.

Как и предполагал рит Скацель, две струи горящей сителы не остановили врагов, которые продолжали идти вперёд, топча своих убитых, раненых и горящих товарищей. Сжимавший рукоять меча Косвет облегчённо выдохнул, увидев, что его бойцы начинают отрываться от наступающего противника, устремляясь в сторону форта. Враги уже поравнялись с торговым домом Батарубу, когда полковник с двумя офицерами наконец-то спустились с открытой галереи во внутренний дворик. Они не остались незамеченными, и вспышки жёлтого сияния подсказали Косвету, что направленные ему в спину стрелы были остановлены защитным амулетом. Обходя Зелёный форт с северной стороны, офицеры бежали через какие-то дворы и переулки, проскальзывая через предусмотрительно распахнутые двери и калитки, возле которых стояли егеря с взведёнными арбалетами (готовивший путь отхода капитан рит Каудете не любил полагаться на удачу, будучи уверенным, что командир покинет галерею в самый последний момент).

До Капитанской улицы оставалось совсем немного, когда с бульвара донеслись громкие вопли, мало похожие на крики сражающихся или преследующих бегущего врага солдат. Подобные звуки издавали скорее перепуганные козы или овцы, которых рвали обезумевшие от запаха крови хищники. С каждым мгновением крики становились всё громче и истошнее, переходя в пропитанный животным ужасом нутряной вой, рвущийся из глубин множества душ, почуявших конец своего земного пути. Замершие посреди ухоженного цветника офицеры переглянулись, и в этот момент небо над бульваром озарилось ярко-красной вспышкой, после которой внушающий страх рёв неожиданно оборвался, сменившись странным громогласным хлюпаньем.

- Демонская сила, жуть-то какая! – адъютанту, судорожно сжимавшему в руках командирскую подзорную трубу, явно не доводилось слышать ничего подобного. – Будто великан виноград давит.

- Милус, это люди лопаются… Лавере тун-серкаль активировал, и у них кровь закипела, - рит Скацель читал донесения об использовании боевой магии на улицах Ансиса, но то, что произошло на бульваре, превзошло все его ожидания. – Так, господа, нам пора. Война ещё не закончилась.

Обходя украшенную скульптурами деревянную ротонду, Косвет с нетерпением ждал, когда солдаты фос Дзантила бросятся вперёд, сокрушая врагов, потрясённых кровавым заревом красного купола. Но на бульваре было относительно тихо (насколько на войне вообще может быть тихо) и, пройдя ещё несколько шагов, встревоженный полковник неожиданно для самого себя замер, напряжённо вслушиваясь в доносившиеся до него звуки. Тревожную тишину наконец нарушили громкие команды тиварских офицеров, среди которых выделялся известный всей армии непревзойдённый рык ротного командира. Мгновение спустя воздух наполнился грохотом сапог и лязгом стали, прозвучавшими для Косвета подобно чарующей музыке. Радостно выругавшись, он с силой ударил ладонью по бедру.

- Пошла первая рота, пошла! А то аж спина вспотела, чего, думаю, Ведат телится?

- Командир, тут от одних криков шары съёжились, а майор рядом стоял. Там, поди, у половины штаны липкие. Но ведь пошли!

- Альфир им в помощь… Капитан, веди дальше, хватит по дворам плутать…

Выйдя на Капитанскую улицу, рит Скацель сразу же заметил молодого лейтенанта, пытавшегося заменить вырванную с мясом застёжку кирасы куском проволоки. Офицер был без шлема, отчего его лицо с тонкими чертами казалось ещё более юным и наивным, однако когда он поднял глаза, Косвета поразил лишённый всяких эмоций взгляд человека, утратившего страх смерти.

- Лейтенант, где ваш ротный командир?

- Господин полковник, лейтенант рит Намтой принял командование ротой после гибели капитана, - голос офицера был таким же тусклым и невыразительным. – Господин Айсал рит Телеса был заколот возле огнемётов.

- Он не захотел выполнять мой приказ?

- Капитан изволил заявить, что приказ выполнит вверенная ему рота.

- Понятно. Храбрый упрямец всё сделал по-своему. Господин лейтенант, сколько у вас сейчас людей?

- Целых и тех, кто смог дойти, почти семьдесят. Пятерых мы вынесли. С ротой вышли четыре пекота.

- Господин рит Намтой, теперь вы будете моим особым резвервом. Приводите роту в порядок, но много времени я вам не обещаю.

- Будет исполнено, господин полковник, - лейтенант на мгновение умолк, и в его глазах появилось нечто похожее не любопытство. – Что это было?

- Где, лейтенант?

- На бульваре у форта. Там громко кричали. В бою так не кричат.

- Тиварская магия убила там сотни наших врагов.

- Это хорошо… - рит Намтой неожиданно улыбнулся, и в его глазах появилось нечто, напомнившее Косвету его случайный разговор с главным палачом герцогства. – Но убить надо их всех.

[kvv32]

Часть 7 глава 11

Жуткая картина, открывшаяся рит Скацелю на бульваре, разом объяснила и оторопь первой роты, и поспешное отступление уцелевших солдат Саинсо. Пробираясь между разодранными телами и лужами всё ещё горячей крови, Косвет подумал о том, что боевая магия в своём могуществе зашла слишком далеко, превратив войну в некое подобие бойни. Файерболы тоже не вызывали восторга у настоящих воинов, но за последние сотни лет к ним как-то привыкли, тем более что одновременно совершенствовались и защитные завесы. А вот использование магических ядов, подобных тем, что танкисы применяли в Междуречье, Ансисе и Ферире, вызывали у полковника искреннее отвращение. Смертоносные снадобья Викрамара и лисилей тоже, конечно, трудно было считать честным оружием, однако рит Скацеля утешало то, что отнюдь не Тивар первым пустил в ход эти богопротивные средства ведения войны. И если дела обстояли подобным образом, для победы над злобными тварями и их союзниками хороши были все средства. Тут уж не до нежностей, рассудил Косвет, глядя на кровавые потёки на листьях окружавших бульвар деревьев.
Возле восточной башни форта полковника встретил фос Дзантил, доложивший о своём решении прекратить преследование бегущего противника из-за сильного обстрела со стороны окружавших бульвар кварталов. Ошеломлённых тер-серкалем солдат заморского герцогства можно было гнать хоть до конца Парусной улицы, но летевшие из-за каждого забора стрелы и арбалетные болты наносили тиварцам немалые потери, делая продолжение атаки весьма опасным. Когда же в сторону первой роты полетели огненные шары небрисских магов, майор не только остановил своих бойцов, но и отвёл их к Зелёному форту. Рит Скацель счёл приказ ротного командира разумным и своевременным, ведь при многократном численном превосходстве противника размен солдатских жизней даже при соотношении один к трем был выгоден только королевской армии.
Крики и взрывы на несколько сотен шагов вокруг форта как бы сами собой стихли, и полковник наконец-то получил возможность более-менее спокойно оценить обстановку в городе. Противник контролировал перекрёсток Звезды, Медную улицу и большую часть Серебряной, однако уцелевшие защитники Гнёзд продолжали удерживать восточную часть Васлетского бульвара, препятствуя выходу небрисцев к Большому прибрежному тракту. Из донесений гонцов, которые добирались до него окольными путями с мечами в руках, Косвет узнал, что рвавшихся к форту солдат Иславского полка остановили два столичных мага и мастер-сержант. Хотя «остановили» в данном случае было слишком уж мягким словом: файерболы и ревущие потоки огня знатно проредили строй королевской пехоты, в то время как стрелы Енхоболна сразили нескольких офицеров и сильнейшего мага-танкиса, незадолго до этого погубившего почти два эскадрона кирасиров.
В связи с тем, что получившие жестокий урок небрисцы не проявляли здесь особой активности, старший маг счёл возможным оставить в районе Звезды огневика Нгоскара и непревзойдённого в искусстве стрельбы мастер-сержанта. Сам же Станастай с оставшимися в живых кирасирами пробился на помощь четвёртой роте, которая вместе с пекотами и волонтёрами по-прежнему отражала натиск небрисской пехоты и егерей. О происходящем в северной части города Косвет узнал от угрюмого капрала в порванных штанах и измятом шлеме, в котором застрял увесистый арбалетный болт.
- Капрал, Серебряную улицу голубые перешли?
- Никак нет, господин полковник. Оба перекрстёка – с Железным спуском и Косой улицей – у нас. Все рогатки на месте. Рота держится.
- А их маг жив?
- Оклемался, падла. Кровь он будь здоров пускал, пока наш маг не появился, - в очередной раз смахнув капли крови, сочившейся из раны на щеке, капрал криво ухмыльнулся. – А Станастай покруче того гада будет. У него шары прямо с руки слетают. Не больше яблока будут, но ядрёные – каменную стену наскрозь прошибают.
- Пуганули, значит, стервеца… Хорошо, всё легче будет перекрёстки держать. А в переулках их солдаты есть?
- Не то чтобы много, но по пять-десять попадаются. Я так понимаю, они там вроде патрулей. Зато ихние егеря как собаки по дворам шастают, - покачав головой, боец вновь коснулся своего лица. – Нас вообще-то троих сюда посылали, но парням не свезло. Егерей больно много было…
- За них мы тоже поквитаемся, - рит Скацель ещё раз внимательно осмотрел капрала, - Как ты сказал, тебя зовут?
- Готор Вапробат, господин полковник.
- Постой, Вапробат – это же посёлок на юге?
- Точно так, господин полковник. Там мой отец на ферме работал.
- Надо же, земляк в Ферире нашёлся! Я в Рушвере родился, оттуда до твоего Вапробата центуд пять будет.
- Меньше, господин полковник, мы туда на ярмарки ездили.
- А в армию как попал?
- Ферма надоела. Захотел мир увидеть.
- Ну, будем считать, что увидел, - в который раз подивившись прихотям судьбы, Косвет понял, что не хочет отпускать этого капрала, напомнившего ему о южных степях Литука. – Значит так, Готор. Боец ты бывалый, будешь теперь при мне. Ты только это, болт-то из шлема вынь, смотреть страшно.
- Не, господин полковник, это вроде как амулет. Авось второй раз в репу не попадёт.
- Ладно, как знаешь. Пока тихо, найди себе в форте чего-нибудь поесть, винца налей. Может ещё и штаны попадутся…
Толстые каменные стены ещё сохраняли внутри Зелёного форта относительную прохладу, к тому же здесь почти не чувствовался запах обгоревшей человеческой плоти. Зайдя в небольшое помещение, в котором ещё пару дней назад находился дежурный офицер, рит Скацель опустился на первый попавшийся стул, стащил с головы шляпу и закрыл глаза. Услышав обращённые к нему слова рит Каудете, полковник молча помахал перед собой рукой, требуя хотя бы несколько мгновений тишины.
Считать, что положение дел во вверенном ему городе оставляло желать лучшего, было, конечно, допустимо, однако подобная оценка сильно напоминала старую шутку о проблемах кролика, пойманного голодным волком. Ситуация была не просто сложной, она была откровенно хреновой, медленно, но уверенно двигаясь в сторону безнадёжности. Противнику удалось разделить силы защитников Ферира, сделав очень затруднительным какое-либо взаимодействие между тремя очагами обороны. Основу двух находившихся в восточной части города отрядов составляли бойцы рит Скацеля с тем или иным количеством стражников и добровольцев. Какое-то время они ещё могли продержаться, к тому же у них было одно значимое преимущество – отсутствие врагов за спиной. Подобной благодати были лишены солдаты, находившиеся рядом с Зелёным фортом, вкоруг которого уже сомкнулось кольцо вражеский войск.
Открыв глаза, Косвет почесал седеющую голову и огляделся в поисках рит Каудете. Выслушав адъютанта, доложившего, что капитан пошёл проверить состояние гвардейского эскадрона, он удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на гравюру с изображением Отелетера и Толфесты. Тихо вздохнув, полковник вновь смежил веки, стремясь без помех разобраться с витавшими в его голове мыслями.
У рит Скацеля не было сомнений в необходимости защищать окрестности Зелёного форта, ведь согласно его расчётам помощь из Ансиса должна была подойти максимум через два дня. Кое-какие надежды он возлагал и на Западную армию, удерживающую переправу через Арбур. После ожесточённых сражений у генерала фос Постолопа осталось не так уж много сил, к тому же граф не любил рисковать. Конечно, отправка одного или двух драгунских полков в Ферир ослабила бы оборону моста, однако после захвата города небрисцы могли ударить в спину бойцам Западной армии, спасти которую от разгрома смог бы тогда только быстрый отход вдоль берега реки. Так что рисковать старому любителю гончих собак пришлось бы в любом случае.
Все эти расчёты имели смысл, если высадившийся в Ферире противник по-прежнему не мог быдействовать по своему усмотрению, столкнувшись с упорным сопротивлением уцелевшей части гарнизона. А коли это было так, то своей главной задачей полковник считал возможно более длительное удержание оборонительных рубежей, лишавшее королевскую армию не только солдат, но и ещё более ценного ресурса – времени.
Окончательно определившись с этим вопросом («никаких прорывов из города, стоять до конца»), рит Скацель принялся раскладывать мысленный пасьянс из своих козырей, большинство из которых к его великому сожалению были уже вне игры. Пал Имперский форт, уничтожены огнемёты, магические ловушки в низине убили невинных горожан, кончились особые синтагмы для активации огненного купола, отчаянные атаки бонтулото помогли преодолеть кризис, но повторять из было уже некому. Список того, на что Косвет мог рассчитывать, был заметно короче: несколько сотен закалённых в боях пехотинцев, эскадрон Сарфийского полка, какое-то количество стражников и ополченцев, полтора десятка синтагм с парагами на башнях Зелёного форта и четыре (а если быть честным, то три с половиной) боевых мага – очень вовремя появившиеся Станастай и Гноскар, везде успевающий Лавере и быстро слабеющий обожжённый Киньял. Тихо хмыкнув, полковник добавил в перечень своих активов Енхоболна Рейлуса, поставившего точку в карьере фос Поортема («да уж, генералом он теперь точно не станет»).
Открыв глаза, рит Скацель увидел стоящих перед собой офицеров, в глазах которых читалась тревога за его состояние.
- Ну что, господа, беда не приходит одна: Небрис напал, командир рехнулся? – хлопнув ладонью по колену, полковник встал и застегнул верхнюю пуговицу мундира. – Благодарю за заботу, но эту услугу я Шинату не окажу. А теперь по делу. Капитан, как чувствуют себя наши гвардейцы? Я по их поводу кое-что надумал.
- Альфир, похоже, этот эскадрон любит – они пока без потерь. Ждут приказа в Манеже. Тесно, конечно, но целее будут.
- Да, два эскадрона Молкоту отдали, третий пожалели… Ладно, господин советник, посоветуй мне, на что эти кирасиры могут сгодиться? Не в пехоту же их разжаловать. Мы столько лошадей и съесть не успеем.

- Господин полковник, для пехотного боя у них снаряжение тяжеловато. Быстро выдохнутся.
- Это понятно… Нефтор, как думаешь, они сразу на форт попрут или сначала где-то у Холмов ударят?
- Где ударят? – капитан почесал пальцем висок и злорадно усмехнулся, – Новое мясо для красного купола быстро не найдёшь. Они ж не знают, сколько у нас таких синтагм было. Форт фортом, но на Большой тракт выходить тоже надо. Там, думаю, и начнут. А кирасиры им во фланг ударят?
- Умница, барон! Всё понял! Мы их ещё с башен поддержим, потом и маги помогут.
- Затем что?
- Кто прорвётся, резервом у ротного станут. Всё лучше, чем мишенью быть. Так что иди в Манеж, ставь задачу. Жёлтый сигнал – по коням, красный – направление атаки.
Проводив взглядом рит Каудете, полковник повернулся к своему адъютанту, державшему в руках плетёную корзину. По лицу Милуса было видно, что его покоробило циничное обсуждение судьбы гвардейского эскадрона, обречённого либо на расстрел вражескими лучниками, либо на отчаянную атаку, выйти из которой суждено будет немногим.
- Ну что, лейтенант, давай спрашивай…
- Господин полковник, но они же могут прорваться на Холмы. Хотя бы попробовать…
- Могут, конечно. Бросят нас здесь на убой и прорвутся. Может быть.
- Господин полковник, а почему гвардейцы вообще в Ферире остались?
- Если бы Тангесок и коренжарцы прошли Динайский мост, Сарфийский полк должен был бы прикрывать наш отход из Ферира. Прикинь, сколько их там осталось бы, - увидев, как вытянулось лицо адъютанта, Косвет покачал головой. – Ну ты же не думал, что гвардейцы в своих красивых кирасах нужны только для парадов? Ладно, хватит страдать. Что там у тебя в корзине?
- Рыба, мясо копчёное, хлеб. Бутылка лиштоинского. Я прикинул, что день ещё долгий.
- Это верно, день у нас будет долгий. Охренительно долгий. Повезёт – ещё и ночь увидим… Да, вот ещё что. Ты этого капрала с болтом в шлеме видел?
- Так он за дверью сидит, сыр жуёт.
- А штаны он не поменял?
- Так точно, господин полковник, поменял. Только они теперь у него гвардейские. С лампасами.
- С лампасами?! Ну, ловок Готор! – Косвет негромко засмеялся, довольный тем, что не ошибся в своём земляке. – Зови его сюда, пусть бутылку откроет. А ты найди того лейтенанта из роты рит Телесы, который один остался.
Предположения полковника начали сбываться намного раньше, чем он сам того ожидал. Барон едва успел вернуться в форт, когда спустившийся с башни пекот сообщил о колонне вражеских войск, двигающейся по Медной улице в сторону перекрёстка Звезды. Отшвырнув стул, рит Скацель бросился к лестнице, ничуть не сомневаясь, что противник готовит атаку, целью которой будет выход на Большой прибрежный тракт. Пущенная в сторону Манежа жёлтая сигнальная синтагма не осталась незамеченной, и из его широких ворот начали выезжать десятки всадников в блестящих кирасах. Перегнувшись через ограждение башни, Косвет смотрел на мелькающие среди деревьев и крыш домов голубые мундиры, дожидаясь, пока примерно треть колонны достигнет перекрёстка.
Когда пересечение улиц миновал второй ротный вымпел, полковник поднял вверх указательный палец и начал медленно считать до десяти. Закончив отсчёт, он кивнул стоявшему рядом барону, и красный файербол полетел над Васлетским бульваром, с треском лопнув над головами вражеских солдат. Через несколько мгновений сотни подков ударили по каменной мостовой, и эскадрон ринулся в атаку, быстро переходя с рыси в галоп. Прежде чем всадники достигли Звезды, пущенная с башни синтагма рванула в самой гуще проходящих перекрёсток королевских солдат.
Разметав два-три взвода королевской пехоты, эскадрон продолжал нестись вперёд, с победными криками прорубаясь через рассыпающиеся голубые шеренги. Офицеры головной роты, первой миновавшей злополучный перекрёсток, успели развернуть своих бойцов, но ударивший им в спину факел гудящего пламени сломал оборонительный строй. Сразившие многих офицеров стрелы лишили роту управления, и паника вспыхнула подобно пожару в стоге сена. Жаждавшие мести защитники Гнёзд и орущие от возбуждения ополченцы бросились добивать разбегающихся врагов, рискуя самим оказаться под копытами ошалевших от запаха крови лошадей.
- Твою мать, своих потопчут! – рявкнул Косвет, колотя шляпой по ограждению башни, - Охренеть, как попёрли! Ферир вам ещё вломит, ублюдки поганые! Готор, как тебе это зрелище!
- Как бычий хрен в заднице, господин полковник. Он им точно до желудка достал.
- Ну, ты загнул! Стихи писать не пробовал?
- Не, господин полковник, я и читаю не очень.
- Сержантом станешь, учиться заставлю.
- Лучше уж я мечом помахаю, - лукаво ухмыльнувшись, капрал легоньк тряхнул висевшую у него на руке корзину. – Или мясо порежу.
- Вот шельмец. Я уж и забыл, неужто в наших местах все такие?
- Попадаются, господин полковник, - подал голос рит Каудете. – Один такой только что Небрис поимел.
- Ну, вы меня совсем захвалили, - бросив взгляд на усыпанный телами перекрёсток, рит Скацель согнал с лица довольную улыбку. – Только вот другого резерва у меня нет. Кончились козыри.
Подняв голову, Косвет посмотрел на клонящийся к западу жёлтый диск Афрая, прикидывая, успеет ли фос Скифест организовать сегодня ещё одну атаку. Убедившись, что времени у королевского брата предостаточно, полковник шагнул к лестнице, но неожиданно остановился и внимательно осмотрел сложенное у ограждения оружие и амуницию. Высмотрев среди кирас и арбалетов неизвестно как попавшую сюда длинную кавалерийскую пику, рит Скацель поднял её и передал стоявшему рядом пекоту из команды баллисты.
- Господа сидарис, я был бы рад увидеть над фортом знамя Тивара. Древко у вас уже есть, а у коменданта наверняка найдётся достаточно внушительное полотнище. Его должен увидеть весь Ферир. Господа, это - приказ.
Спускаясь по лестнице, Косвет вновь оценил уже принятое им решение, убедившись в том, что сложившаяся ситуация не оставила ему выбора. Он не мог знать планов вражеского командующего, однако не сомневался, что рано или поздно сражаться придётся и возле стен Зелёного форта, и внутри него самого. Считая время наиболее важным ресурсом, он готов был сделать сё возможное, чтобы идущей с юга тиварской армии не пришлось штурмовать полностью захваченный врагом город. Весь военный опыт Косвета говорил о том, что любой уцелевший очаг сопротивления станет трещиной в обороне королевских войск, лишающей её прочности и устойчивости. И если как-то поддержать закрепившихся у Холмов бойцов у рит Скацеля не было никакой возможности, то уже форт он собирался защищать до последнего.
Первыми на пути вражеской атаки должны были встать солдаты фос Дзантила, только что вкусившие радость победы, которая придаст им уверенность в своих силах. Но брат короля мог бросить на штурм целые толпы пехоты, способные рано или поздно смять первую роту словно ворох сухих веток. Тогда ворвавшихся в форт врагов встретят бойцы лейтенанта рит Намтоя, испытавшие за сегодняшний день почти всё, что может встретить человек на своём жизненном пути. Их страх остался на углу Парусной улицы среди луж горящей сителы, освободив душу для холодной и расчетливой жажды мщения.
На втором этаже рит Скацеля ждали адъютант, пехотный лейтенант с каменным лицом и рит Шихну, вполголоса беседующий с широкоплечим бойцом в чёрной кольчуге. Покосившись на небольшие арбалеты, висевшие на перевязи майори, Косвет поднял ладонь, жестом попросив его немного подождать. При всём уважении к командиру тайной стражи Ферира Косвет счёл необходимым прежде всего переговорить с офицером, солдатам которого вновь предстояло сделать невозможное.
- Господин капитан, сколько в вашей роте полностью здоровых бойцов?
- Лейтенант, господин полковник.
- В армии его высочества Локлира фос Контандена ротами командуют капитаны. Как начальник гарнизона Ферира я обязан устранить это несоответствие. Итак, господин капитан, сколько в вашей роте полностью здоровых бойцов?
- Тридцать шесть, господин полковник. Сражаться смогут ещё двенадцать.
- Значит, так. Ведите сюда всех – здоровых и раненых. И пекотов, что с вами вышли, - глядя на стоявшего перед ним офицера, Косвет тщетно пытался найти на его красивом лице какие-нибудь признаки волнения или тревоги. – Раненых доставьте на третий этаж, ими займутся целители. Остальных поставите напротив главного входа. Каждый, кто войдёт сюда в голубом или жёлтом мундире, должен быть убит. Господин капитан, вам всё ясно?
- Будет исполнено, господин полковник.
- Хорошо, теперь обговорим остальное. Капитан рит Каудете покажет вам здание форта, но решение за вами. Пока тихо, дайте солдатам перекусить, но в меру, а то сомлеть могут. День был жаркий, все в поту, пиво поможет. На полсотни человек бочонок в самый раз будет. Всё понятно? Тогда вперёд.
Провожая взглядом двух капитанов, рит Скацель вновь подивился ледяному спокойствию рит Намтоя («Альфир милостивый, чистый зомби…»), пожелав молодому офицеру пережить грядущую мясорубку. Полковник не знал, сколько сможет продержаться эта горстка бойцов, но не сомневался, что каждый шаг по зелёному полу враг оплатит большой кровью.
- Господин полковник, кто этот лейтенант? Он как неживой. Со страху, или злость расплескать боится?
- Это последний офицер из роты рит Телесы. Хрен его теперь что испугает. И он уже капитан.

- Вот так, значит… Если этот парень выживет, заберу его в тайную стражу. Надо будет, графа попрошу
- Ладно, хватит торговаться, нам ещё ночь пережить надо. Лучше скажи, что твои шпионы разнюхали.
- Кое-что разнюхали… Когда лисили в атаку бросились, они не только на офицеров охотились. Фос Скифеста они своей отравой тоже достали.
- Ай да летуны! Генерала траванули! И как он там? Загнулся?
- То-то и оно, что нет, - хмыкнув, майор развёл руками. – С ним дворцовые целители были, успели спасти. Правда, так, наполовину. Пока он в сознании, требует форт штурмовать. Как отрубится, фос Танглас командует.
- Это ещё кто?
- Командир Тшерсихского полка. После Дьярноста он у короля в любимчиках. Все это знают и не рыпаются. Ему уже генеральский чин обещан.
- Так это он солдат по Медной улице двинул?
- Похоже, что он. Но форт они в покое не оставят.
- Ясное дело… - почесав небритую щёку, Косвет с интересом посмотрел на рит Шихну. – Майор, а откуда всё это известно?
- Ну, старших офицеров мы всех знаем. А вот новости один человечек прямо из Клюва доставил.
- Это как? Война всё-таки, посты, патрули, - ри Скацель понимал, что по большому счёту это не его дело, но сообщение об удачной атаке лисилей стало для нег отдушиной в череде забот и тревог. – Он что, маг? Купол невидимости ставил?
- Какой там к демонам маг! Он небрисцам два года наркотики носит, его весь Иславский полк знает. Теперь и с новыми снюхался. На водку и черетер всегда спрос есть.
- А с чего бы этот хмырь тайной страже помогать стал?
- Мы его когда-то с бути-двар прихватили. За чёрную рыбу можно было сразу кончать, но я его полмесяца на чужие допросы водил, с палачами познакомил… - Рустеор нехорошо улыбнулся и пожевал нижнюю губу. – В общем, он всё понял и пошёл в Клюв с черетером.
- Понятно, вы сами себе закон. Майор, а чего ж ты в форт пришёл, если его всё равно штурмовать будут?
- Если Небрис займёт город, они станут наш архив искать. Шинат ведь больной на заговоры... Часть я в Ансис отправил, остальное в надёжных местах. Чтобы Ферир наизнанку не вывернули, я этим гадам приманку сделал. Привезли в форт старые бумаги и бочку сителы, вечером запалим.
- А откуда они узнают, что это вроде как архив был?
- На важных папках жестяные гербы – ведомства или Тивара. В подвале их с полсотни будет, - на мгновение замолчав, рит Шихну поправил перевязь с мечом и арбалетами. – Я и мундир надел, чтобы заметнее быть.

- Так это уже на живца, получается…
Повидав только за сегодняшний день сотни смертей, Косвет не нашёлся, что ещё сказать майору тайной стражи, готовому умереть ради сохранения секретов герцогства. Затянувшуюся паузу прервал дозорный с башни, сообщивший о появлении на холмах всадников в синих мундирах. Вместе с полковником и его офицерами к лестнице направился и рит Шихну, который уже сделал всё, что мог и теперь явно тяготился ролью стороннего наблюдателя.
В подзорную трубу были хорошо видны тиварские драгуны, осторожно двигающиеся по Железному спуску. Навстречу им из-за домов и заборов выбегали радостные горожане, которые не только хватали всадников за стремена и мундиры, но даже пытались обнять потные шеи лошадей, измученных длительным переходом.
- Барон, как думаете, они из Ансиса или от моста?
- Рановато ещё для столичных. Генерал, похоже, решился…
- А что они делать будут? – повернувшись к полковнику, рит Шихну положил руку на витую рукоять уритофорского кинжала. – К форту пробиваться?
- Майор, не вижу в этом смысла. Атака обойдётся недёшево, а их там и так не больше пяти сотен. После таких-то боёв…. Пусть уж лучше Холмы держат, пока армия не подойдёт.
Очень скоро стало ясно, что драгунские офицеры руководствовались той же логикой, что и рит Скацель. С башни было хорошо видно, как конные патрули перекрыли все переулки, в то время как основная часть драгун разместилась в конце спуска и бульвара, изготовившись, как объяснил полковник, для контрударов в случае прорыва тиварских оборонительных линий.

[kvv32]

Часть 7 глава 12

Косвет ещё продолжал что-то говорить майору, когда между ними пролетела стрела, пущенная со стороны Капитанской улицы. Вторая стрела ударила в ограждение башни, третья пробила рукав рит Лантена, после чего стрелы полетели, словно гонимые бурей листья. Отпрянув от края башни, рит Скацель успел заметить высыпавших из-за домов вражеских солдат, многие из которых несли лёгкие штурмовые лестницы. Косвет успел удивиться их небольшой длине, но тут же сообразил, что они предназначены для окон второго этажа (для настоящего форта окна были, конечно, великоваты, но ведь Зелёный форт и строился в основном как резиденция имперского наместника). Пока небрисцы пробивались к стенам форта, десятки стрел и арбалетных болтов полетели в окна и опоясывающую третий этаж галерею, выкашивая находившихся в здании бойцов. Почти одновременно на Васлетском бульваре раздались громкие крики, что могло означать только одно – форт был атакован со всех сторон.
Выдержать первый удар пехотинцам фос Дзантила помогла баррикада, сложенная из уцелевших рогаток, повозок и разномастной мебели перед главным входом. Захлебнувшись собственной кровью, противник отпрянул назад, оставив перед ней множество тел в жёлтых мундирах. Иначе обстояли дела на северной стороне форта, где поднявшиеся по штурмовым лестницам небрисцы уже вели бой в помещениях второго этажа. Мало того, первые схватки вспыхнули на галерее третьего этажа и даже на крыше основного здания, куда вражеские солдаты забирались по канатам с абордажными крюками. Одного взгляда на их ловкие и быстрые движения было достаточно, чтобы Косвет понял – в штурме Зелёного форта участвуют лучшие бойцы Небриса – королевские волки.
- Господа, волки Шината уже на крыше. Их надо сбросить вниз, - рит Скацель одёрнул мундир и поглубже натянул шляпу. – Сейчас или никогда.
Сбежав вниз по лестнице, офицеры и сопящий Готор оказались на участке плоской крыши, прилегающем к восточной башне форта. С десяток солдат крепостного взвода ещё пытались остановить небрисцев в серых кольчугах, однако разница в выучке была слишком велика. Три тиварца уже лежали на каменном полу, остальные были прижаты к ограждению, поэтому появление новых противников ничуть не смутило королевских бойцов, уверенных в своём умении убивать.
Увидев перед собой старшего офицера без кирасы и кольчуги, небрисский сержант (судя по количеству золотых роз на его груди) усмехнулся и без промедления атаковал рит Скацеля. Он не мог знать, что Косвет с детства страстно любил фехтование, изучал имперские, южные и уритофорские приёмы боя и по праву считался одним из лучших фехтовальщиков герцогства. Через несколько мгновений ухмылка на лице сержанта сменилась удивлением, а затем и гримасой боли. Зажимая рукой разрубленное горло, небрисец отшатнулся и упал на спину, продолжая недоумевать, почему его проверенный защитный амулет не остановил коварный удар этого непонятного офицера. Покончив со своим противником, Косвет бросился на помощь адъютанту, сражавшемуся с двумя волками. Отбив вражеский выпад, полковник нырнул под чужой меч и одним движением буквально развалил бедро небрисца вместе с артерией, обильно оросив камни потоком крови. Щёлкнувший арбалет рит Шихну избавил лейтенанта от второго противника, но метко стрелять мог не только майор тайной стражи.

Готор на какой-то момент не поспел к взобравшемуся по канату капралу, который в мгновение ока вскинул висевшее на плече оружие. Тяжёлый арбалетный болт ещё летел в грудь Милуса рит Лантена, когда меч Готора обрушился на голову стрелка, сбросив его безжизненное тело с крыши. Поймав взгляд рит Скацеля, подхвативший лейтенанта барон покачал головой, и Косвет понял, что уже никогда не увидит раскрасневшегося от волнения Милуса, который с блеском в глазах докладывает о выполнении его приказа. Зарычав от ярости, полковник бросился в атаку, и королевским волкам сразу же стало не до уцелевших солдат крепостного взвода. Косвет с ходу зарубил высокого противника и несколькими выпадами прижал к стене небрисца с двумя розами на груди. Покончив с ним, рит Скацель резко развернулся, но брошенный майором тяжёлый нож лишил его возможности выплеснуть частицу бурлящей в нём злобы.
Последнего небрисца убил пожилой сержант без шлема, вложивший в свой удар все оставшиеся у него силы. С шумом выдохнув воздух, старый служака обтёр залитое потом лицо, и в этот момент ему в затылок ударила стрела, пущенная с противоположной стороны Васлетского бульвара. Находившийся на крыше или галерее лучник вынужден был стрелять снизу вверх, поэтому полковник сделал шаг назад от ограждения крыши, но вражеский стрелок оказался не только точен, но и проворен. Стрела попала Косвету в плечо, и прокатившаяся по руке волна острой боли подсказал ему, что это будет не просто очередная отметина на теле бывалого офицера. Выдернув стрелу из раны, рит Скацель увидел на ней пористый керамический наконечник, который хорошо впитывал многие природные и магические яды.
Подбежавшему рит Шихну хватило одного взгляда, чтобы оценить всю опасность ситуации. Приказав солдатам отвести полковника к башне, майор сунул ему в руки небольшой флакон тёмно-синего стекла, содержимое которого побледневший Косвет безропотно проглотил. Снадобью удалось остановить действие яда, и прислонившийся к стене полковник смог стоять без посторонней помощи. Распахнув тяжёлую дверь, рит Каудете услышал доносящиеся снизу звуки ожесточённого боя, который в любой момент мог перекинуться на нижний уровень башни. Теперь для спасения командира оставался только один путь – вверх по крутой лестнице, ведущей к промежуточной площадке башни и далее к установленной на крыше баллисте.
Рит Скацель попытался идти сам, но капитан не стал церемониться («ещё накомандуешься!»), приказав бойцам нести вновь обмякшего полковника. Их возня, к сожалению, не осталась незамеченной, и на ведущей вниз лестнице появились два солдата в голубых мундирах. Одного из них застрелил успевший перезарядить свои арбалеты майор, второй, зажимая разрубленное плечо, с воплями скатился вниз. Рявкнув на солдат крепостного взвода, барон приказал им пошевеливаться, заняв вместе с Готором позицию между двумя лестницами (опытные офицеры без слов согласились, что рит Шихну с его арбалетами и метательными ножами будет полезнее во втором ряду).
Тащившие полковника солдаты преодолели почти половину пути, когда снизу полезли распалённые схваткой небрисцы. Первый удар нанёс Готор, безо всяких затей ткнувший мечом в перекошенный яростным криком рот. Рядом с ним на каменный пол рухнул бородатый сержант, опрометчиво посчитавший одноглазого офицера лёгкой добычей. Первые потери не остановили нападавших, и защитникам лестницы вскоре пришлось отступить на несколько шагов, дав тем самым противникам пространство для манёвра. Двух небрисцев, пытавшихся атаковать сбоку, остановили выстрелы рит Шихну, однако одному из них всё-таки удалось дотянуться до капитана. Согнувшись от боли, Нефтор начал отходить, но оступился на второй ступеньке и тяжело рухнул рядом с лестницей. Сдерживая стон, капитан попытался встать, опираясь на свой меч, остриё которого скользило по каменному полу, пока не упёрлось в какой-то выступ. Рит Каудете уже сумел оторвать от пола второе колено, когда его грудь пронзило штурмовое копьё, вновь сбившее барона с ног.

Проклиная врагов и богов, Готор старался в одиночку отстоять лестницу, но это оказалось не под силу даже такому опытному и уверенному в себе рубаке. Медленно отступая, он поднялся на добрый десяток ступеней, прежде чем вновь щёлкнул арбалет майор, свалив красномордого здоровяка в помятой кирасе. На этот раз ответом стали не только крики и ругательства: тяжёлый болт с громким стуком врезался в каменную стену рядом с рит Шихну. Брошенный Рустеором нож отскочил от шлема арбалетчика, который не стал вновь взводить своё оружие, а бросился на лестницу с клинком в руках. Когда его ноги оказались рядом с лежащим на полу капитаном, тот неожиданно приподнялся и вонзил свой кинжал в ногу небрисца, буквально стащив противника вниз. Рухнув рядом с бароном, разъярённый солдат несколько раз лёжа ударил его мечом по спине, но умирающий Нефтор судорожным движением воткнул в глаз врага узкий стилет, который на всякий случай всегда носил в рукаве мундира.
Судя по звукам, доносившимся с самого верха лестницы, солдаты уже начали поднимать полковника на крышу башни, где его готовы были подхватить пекоты. Времени для этого требовалось не так уж много, но майор не знал, дадут ли его им распалённые схваткой небрисцы. Лишившись арбалетов и ножей, Рустеор выхватил из ножен свой меч, успев пожалеть, что в последнее время уделял тренировкам слишком мало времени. Рит Шихну понимал, что старшему офицеру тайной стражи не стоит живым попадать в руки Тильодана, но не собирался сводить счёты с жизнью без боя, будучи уверенным, что в любом случае успеет привести в действие один их своих смертоносных амулетов.
Чтобы сохранить остаток сил, отступивший ещё на пару ступенек Готор перестал ругаться и пытаться атаковать, сосредоточившись на отражении ударов. Капрал не питал иллюзий относительно дальнейшего развития событий, ничуть не сомневаясь, что жить ему осталось до первой ошибки. Отбив очередную атаку, он тут же понял, что не успевает парировать выпад бородатого егеря, стремительно выбросившего вперёд руку с мечом. Готор никогда не отличался особым благочестием, но в тот день богорождённый Альфир явил свою милость простому парню из Вапробата, и клинок возникшего рядом с ним майора отбил в сторону вражескую полоску стали.
На какое-то мгновение натиск противника ослаб, но двум тиварским бойцам по-прежнему противостояло втрое большее число солдат в голубых мундирах, к тому же ничего хорошего не предвещал и топот ног по лестнице, ведущей на третий этаж основного здания. Первым в башню ворвался боец в надетой поверх кольчуги серебристой кирасе, одним взмахом необычайно длинного меча перебивший ноги двум крайним небрисцам. Услышав крики своих поверженных товарищей, стоявший перед Рустеором молодой солдат скосил глаза, тут же поплатившись за свою ошибку – клинок метнувшегося вперёд майора чуть ли не на локоть вошёл в плоть под нижним краем кирасы. Порядком уставший Готор не стал рисковать, с радостным изумлением наблюдая, как неизвестный вояка с лёгкостью управляется со своим тяжеленным оружием и амуницией, только что не порхая внутри башни.
Через пару мгновений в живых остался один-единственный королевский солдат, вовремя догадавшийся бросить меч и встать на колени. Спрыгнув с лестницы, рит Шихну склонился над телом капитана, надеясь найти хоть какие-нибудь признаки жизни. Убедившись, что душа рит Каудете уже покину свою бренную обитель, майор проклял всех правителей Тильодана словами, от которых кустистые брови Готора как бы сами собой поползли вверх. В порыве гнева Рустеор шагнул к пленному небрисцу, но его остановил возглас появившегося на лестнице бойца в чёрной кольчуге.
- Господин майор, вы живы?
- Донмер, ты что, демона увидел? – усмехнувшись, рит Шихну подобрал с пола свой метательный нож. – Что там внизу?

- Крови по колено. Но отбились. Егерей и волков на двух этажах как грязи.
- Совагар где?
- Голубые в западном крыле ещё копошатся, так он туда побежал. Остыть не может.
- Ну что, снадобье-то действует, - Рустеор повернулся к бойцу, который первым появился в башне. – Номба, ты как, перегорел?
- Почти, господин майор. Меч уже тяжёлым кажется, - сняв обшитую стальными пластинами перчатку, солдат почесал себе нос и как-то по-детски улыбнулся. – Быстро всё так… Три года жда, а тут и моргнуть не успел.
- Видел я, как ты моргаешь… Ладно, снимай кирасу и посиди где-нибудь. Ещё намахаешься.
- Господин майор, а полковник живой? Нас за ним сюда лейтенант послал.
- Живой, Донмер, живой. Его к пекотам на башню затащили, в себя приходит. Гад какой-то в него стрелой с ядом попал, - вытерев меч об рукав вражеского мундира, майор со стуком вложил его в ножны. – Лейтенант, говоришь? Как он выглядел?
- Ну, молодой совсем, а глаза мёртвые.
- Знаю такого… Он не ранен?
- Да там не поймёшь, он же весь в крови. А так ходит, руки целые, командует.
- Это хорошо. Выживет, цены парню не будет. Так, Донмер, пошли вниз, надо самому всё увидеть. Номба, сиди пока здесь, карауль эту гниду. Капрал, поднимись на башню, доложи полковнику, что атака отбита.
- А если, это…
- Никаких если! Рит Скацель жив, с остальным потом разберёмся. Донмер, пошли.
Проводив взглядом майора, Готор ногами спихнул с лестницы два трупа и не спеша спустился вниз, направляясь к пленному небрисцу, который с ужасом таращился на арбалетный болт в его шлеме. Посмотрев на побледневшего егеря, капрал плюнул на пол и повернулся к Номбе, сложившему перед собой груду снятой амуниции.
- Слышь, парень, как ты в этом железе скакать мог? Чисто козлёнок…
- Капрал, это нельзя обсуждать. Секрет короны.
- Во как! А ты, значит, тогда кто?
- Сержант тайной стражи Номба Живитар.
- Ух ты, целый сержант, - покачав головой, Готор хмыкнул и оглянулся на безногие трупы. – Ну да, мяса ты на свои нашивки нарубил. Ладно, пошёл я полковника проведаю. Хороший мужик, с понятием. Жалко будет, если что…

Готору пришлось долго ругаться и колотить в окованную железом крышку люка, ведущего на верхнюю площадку башни, прежде чем пекоты и солдаты поверили, что это не захватившие форт враги. Выбравшись из полумрака башни под темнеющее вечернее небо, капрал сразу же заметил рит Скацеля, сидевшего у ограждения на каких-то мешках. Готор не успел сделать к офицеру и трёх шагов, как его вразумил длинноволосый пекот в чёрной жилетке: «Пригнись, бугай, а то в башку прилетит. Лучники на той стороне». Воспоминания о меткости небрисских стрелков были ещё слишком свежи в памяти, чтобы капрал мог пренебречь добрым советом. Согнувшись почти пополам, он добрался до края башни и с кряхтением уселся перед полковником, который неожиданно открыл покрасневшие глаза.
- О, земляк… Целый… - Косвет словно выдавливал из себя слова в промежуткам между частыми и неглубокими вздохами. – Что там… Волки где?
- Хана волкам, господин полковник! Порубили их на хрен. И егерей, что в окна лезли. Начисто!
- Форт… наш?
- Так и я про то! Наш, господин полковник, наш!
- Хорошо… - полковник закрыл глаза, лежавшая на ноге ладонь медленно стала подниматься вверх, но застыла на мокрой от пота сорочке. – Липнет всё… Капрал, сколько наших… осталось…
- Майор смотреть пошёл. Который из стражи. Я, говорит, вниз пойду, а ты полковнику доложишь.
- Нефтор… капитан где?
- Ну, капитан боец, но тут ведь как повезёт…
- Он жив?
- Нету капитана, господин полковник, - собравшись с духом, Готор сказал правду, но увидев, как исказилось лицо командира, пожалел, что не успел быстро придумать какую-нибудь полуправду. – А лейтенант целёхонек! Которого вы на роту поставили.
- А-а, рит Намтой, - вялая ладонь Косвета наконец-то добралась до его лица, но на большее сил у него не хватило. – Готор, лоб вытри… Глаза ест…
Утомлённый разговором Косвет вновь впал в полузабытье, погрузившись в пучину бессвязных видений, полных тревоги и боли. Время от времени до его сознания доходили какие-то негромкие звуки, которые иногда превращались в понятные и даже знакомые слова и имена. Плывущий сквозь туман разум долго пытался понять, что означает неоднократно повторяемое слово «майор», прежде чем смутное воспоминание подсказало полковнику его значение. Обрадованный достигнутым результатом, Косвет захотел найти в памяти нечто связанное с этим словом и после некоторых блужданий вспомнил о майорах рит Шихну и фос Дзантиле. Теперь его проводником стал звучащий неподалёку голос, с каждым мгновением казавшийся всё более знакомым и привычным. Тряхнув головой, рит Скацель открыл глаза и увидел перед собой начальника городской тайной стражи и круглолицего человека в сутане целителя.
- Альфир милостивый, он очнулся!

- Господин полковник, как вы себя чувствуете?
- Живой… уже хорошо, - пересохшее горло и распухший язык делали речь полковника невнятной, но это не слишком мешало внимательным слушателям. – Воды… дайте.
С трудом проглотив несколько глотков воды, рит Скацель закашлялся, и на его лице появились пятна нездорового румянца. Отдышавшись, полковник поднял голову, увидев, как целитель шепчет что-то хмурому рит Шихну.
- Что, майор… плохи дела?
- Господин полковник, снадобье, которое вы приняли, спасло вас от немедленной смерти. Внутри тела этот яд быстро разлагается, но его остатки продолжают отравлять кровь, печень и другие органы. Избавиться от них не так сложно, но для этого нужна особая магия. Активировать эти формулы я не могу, потому что вокруг этот... как его… белый порошок. Мне очень жаль.
- Готор… как ты сказал… не свезло? – криво усмехнувшись, Косвет медленно покачал головой. – Лучше было бы от меча… И когда? Ночью?
- Господин рит Скацель, вы увидите и утро, и следующую ночь. Вы сильный человек, а остатки этого яда действуют медленно. Тело будет болеть, но мой эликсир избавит вас от страданий.
- Помру не мучаясь?
- Что вы, господин полковник! Я только избавлю вас от боли.
- Хорошо… - Косвет медленно поднят и опустил лежавшую на бедре ладонь, что означало согласие принять посильную помощь целителя. – Майор, новых… атак не было?
- Нет, господин полковник. Думаю, что небрисцы выдохлись.
- Не-е-ет… назад дороги нет. Сведут роты… утром начнут. Или новых… привезут, - заметив опущенные вниз глаза рит Шихну, полковник догадался, что ему говорят не всю правду. Майор… здесь я старший… офицер. Говори… как есть.
- Перед закатом в гавань вошли восемь гружёных судов. Часть из них стоит у причалов, но на берег солдаты ещё не сходили.
- Восемь… Полк не полк… но до хрена, - закрыв глаза, Косвет опёрся затылком о каменную кладку ограждения башни, но его вдруг очень заинтересовала пришедшая в голову мысль. – Почему… они не сходят?
- Трудно сказать, господин полковник.
- Да ссут они! Свежее мясо пугать не хотят! В городе им всякой жути наговорят, гонор-то и закиснет, - слова неожиданно влезшего в разговор Готора звучали очень убедительно, явно основываясь на жизненном опыте капрала. – А так сошли на причал и строем вперёд! Если что, офицеры мозги вправят.
- Вот, майор… и ответ. Завтра… всё решится, - было заметно, что беседа утомила рит Скацеля: его речь стала более медленной, а без того бледное лицо полковника в голубом свете Кисейту стало похоже на ритуальную маску северных племён. – Давай, Рустеор…командуй. Готор… не уходи. Я… Шинату… не достанусь…

Едва рит Шихну покинул верхнюю площадку башни, голова Косвета вновь откинулась назад, а его дыхание стало более медленным и размеренным. Сняв впервые за время пребывания в форте свой шлем, капрал приложил ухо к груди полковника, вслушиваясь в биение его сердца. Убедившись, что эликсир целителя уже начал действовать, Готор кивнул пекотам, внимательно наблюдавшим за его действиями, и достал из кармана изрядный кусок сыра, собираясь с пользой провести короткую летнюю ночь.
Два ночных светила уже успели поменяться местами на ночном небосводе, когда пекот разбудил задремавшего Готора, молча указав ему на бухту Ферира, где происходило нечто необычное. В считанные мгновения крики сменились взрывами файерболов, затем корму стоявшего на якоре вражеского брига накрыло огненное облако, которое пронзили струи гудящего белого пламени. Капрал как зачарованный смотрел на горящий корабль, и тут возле самых причалов грохнул мощный взрыв, выбросивший в небо целый фонтан огня, языки которого поглотили большое трёхмачтовое судно. Одного этого хватило, чтобы Готор начал будить рит Скацеля, не сомневаясь, что подобное зрелище не только порадует полковника, но и придаст ему новые силы.
Прислонившись к станку баллисты, Косвет с жадностью смотрел, как пламя быстро растекалось по бухте, захватывая всё больше вражеских кораблей, на палубах которых толпились сотни полуодетых солдат, вопящих от ужаса и осознания безнадёжности своего положения. Очень скоро на верхних площадках обеих башен собралось множество людей, каждый из которых хорошо понимал, что смелость и мастерство неизвестных моряков, непонятно как пробившихся в охраняемую бухту, подарили им как минимум ещё один день жизни, ведь горящие на кораблях и в воде вражеские пехотинцы уже никогда не пойдут на штурм Зелёного форта
Когда эйфория от увиденного начала проходить, Косвет почувствовал, что он едва держится на ногах. С помощью заботливого Готора полковник смог добраться до ставшего уже привычным места, с наслаждением опершись спиной о каменное ограждение. Обведя взглядом оставшихся возле баллисты пекотов и полощущийся над башней тиварский флаг, рит Скацель улыбнулся одними губами и закрыл глаза, медленно погружаясь в сон. Ему снились южные степи, белые паруса на синей глади моря, яркие прилавки ферирских базаров и многое другое, что, казалось, навсегда исчезло из его памяти. В какой-то момент Косвет увидел себя идущим по дороге, которая показалась не только знакомой, но и связанной с какими-то не самыми приятными воспоминаниями. Вокруг не было ни души, но неожиданно возникший шум нарастал с каждым мгновением, всё больше напоминая гул множества встревоженных голосов. Наполнявшая душу тихая радость куда-то исчезла, уступив место тягостному ожиданию чего-то ужасного.
Не в силах избавиться от этого наваждения, рит Скацель тихо застонал и попытался как-то повернуться. Резкий громкий звук заставил его вздрогнуть, однако Косвет всё ещё не мог понять, слышит ли он этот то ли взрыв, то ли гром во сне или наяву. Грохот повторился, и полковник со страхом вспомнил, как несколько дней назад он проснулся от взрывов вражеских синтагм. Широко раскрыв глаза, Косвет увидел спину Готора, который радостно ругался и размахивал руками. Вновь раздались два взрыва, вызвавших неподдельный восторг капрала и стоявших возле баллисты пекотов. Толком не очнувшийся рит Скацель никак не мог связать всё это в единую картину, отчего ситуация стала казаться ему подозрительной. Потянувшись к лежавшему рядом с ним мечу, полковник не смог сдержать стон, и через мгновение расплывшийся в улыбке Готор уже радостно орал ему прямо в лицо.
- Командир! Армия пришла! Хана сукам!

- Какая… армия… где? Стреляет… кто?
- Наша, твою мать, наша! Из Ансиса! С обрыва по Клюву долбит!
- Балл…исты?
- Не, большие арбалеты на повозках!
- Кавалерия… значит. Успели…
- Ещё как успели, командир! Крысам помойным теперь и бежать некуда! Я ж говорю, хана им!
Рит Скацелю очень хотелось взглянуть на взрывающиеся во вражеском лагере файерболы, но он чувствовал, что вопреки словам целителя его силы на исходе, и плата за это удовольствие может оказаться слишком высокой. Этого полковник не мог допустить, ведь после подхода войск из Ансиса у него появилась новая цель: выжить и вернуться в строй.

[kvv32]

Часть 8 Время перемен
Глава 1
Забравшись в карету, Кольси снял шляпу, с широких полей которой на пол тут же потекли струйки воды. Отодвинувшись в сторону, викарий усмехнулся и с притворной тщательностью смахнул с сутаны якобы попавшие на неё капли.
- Ваша светлость, вы не находите, что эта погода послана нам волею богов?
- Если это и так, то разве что в наказание за грехи.
- Нет-нет, господин епископ! Пока целители делали из моего старого тела этот бурдюк, - Улабир похлопал себя по внушительному животу, - Я много о чём успел подумать. Так вот, сдаётся мне, что все великие дела творились именно в плохую погоду.
- Брат Улабир, и какие же великие дела вы собираетесь провернуть?
- Ваша светлость, позволю себе несколько замечаний или же уточнений. Это уж как вам будет угодно, - картинно склонив голову, викарий продолжил. – Ваше появление на Каретной улице говорит о том, что вы как минимум не прочь поучаствовать в великих делах. Так что, друг мой, это мы собираемся кое-что провернуть, как вы изволили изящно выразиться.
- Брат Улабир, я полагал, что наше письмо тиварскому герцогу дало ответы на все вопросы.
- Разумеется, господин епископ, разумеется. Я даже готов признать, что болтаю лишнее, - Улабир со вздохом развёл руки в стороны. – Волнение, знаете ли…
- Альфир милостивый, что я слышу? Всемогущий викарий Ордена защитников волнуется?
- Ну, Флеонский паук всё-таки человек, не лишённый слабостей. К тому же толстый, лысый и одноглазый… - откинувшись на мягкую спинку, Улабир улыбнулся извиняющейся улыбкой, но через мгновение перед Кольси уже сидел уверенный в себе стратег, готовый жёстко претворять в жизнь принятые решения. – Но оставим лирику поэтам. Поскольку господин Кольси вспомнил о хорошо известных нам письмах, полагаю уместным и своевременным сообщить вам о состоянии этого вопроса.
- Означает ли это, что Тивар счёл наши доводы достойными внимания?
- Ваша светлость, герцог фос Контанден сообщил нам, что поддержит любые действия членов Совета двадцати пяти, направленные против злонамеренной ереси танкисов, их слуг и союзников. И союзников, господин епископ.
- Альфир милосердный, вы словно камень с души сняли! – чувствуя огромное облегчение, Кольси на мгновение прикрыл глаза, но его острый ум тут же принялся препарировать долгожданную новость. – Очевидно, что Ансис всегда терпеть не мог Травиаса, а уж после нападения на Ферир он вообще стал врагом герцога. Но как Тивар сможет помешать его избранию? Брат Улабир, точность формулировок имеет здесь особое значение, поэтому я хотел бы прочитать послание фос Контандена. В конце концов, это ответ на наше письмо.

- Уважаемый господин Кольси, я не смогу выполнить вашу более чем обоснованную просьбу, так как письменного ответа просто не существует.
- То есть как это не существует? – епископ был не просто удивлён – никогда не покидавшая его подозрительность тут же подняла голов, почуяв явный подвох. – Ответ фос Контандена был передан на словах? Это был надежный человек, он не мог ничего забыть или перепутать?
- Нет, господин епископ, ответ тиварского герцога был получен с помощью магии, которая позволяет передавать сигнал на большие расстояния. Очень большие.
- Это нечто вроде красных камней Белого ордена?
- Ваша светлость, красные камни были созданы по воле или прихоти богов, а это всего лишь искусные магические формулы.
- Но о таких способах связи нет упоминаний даже в древних трактатах.
- Потому и нет, что эти формулы появились в нашем мире не так уж давно.
- Брат Улабир, но тогда я просто обязан задать следующий вопрос. Кем и когда был создан этот способ передачи сообщений? Эти формулы были прописаны в Ванат Тенике, старой академии или Викрамаре?
- Ваша светлость, я всегда ценил ваше умение видеть суть проблемы… - пальцем отодвинув край шторы, висевшей на окне кареты, викарий удовлетворённо кивнул и вновь повернулся к епископу. – Это хороший вопрос, но мы уже почти приехали, поэтому я отвечу на него несколько позже. С вашего согласия, разумеется.
- А где мы, собственно, едем? – благодаря многочисленным встречам епископ знал, что настаивать бесполезно – Улабир умел уходить от ответов, оставаясь столь же любезным и многословным. – Насколько я понимаю, продолжение встречи будет не в «Медном гусе»?
- Вы как всегда проницательны, господин Кольси. Добавлю также, что это и не Флеон.
- Ну не в бордель же мы едем!
- Нет, ваша светлость, не в бордель. Хотя по сравнению со Стабуром это довольно приличное место. По крайней мере, по части лицемерия. Там всё по-честному – любые радости за ваши деньги. Но это так, к слову. А едем мы по Гончарной улице в дом некоего Кусмадота – удачливого торговца и вполне приличного человека.
- И каким же образом этот господин связан с орденом?
- Ну, если я скажу, что он земляк нашего магистра, вам этого будет недостаточно? – викарий едва заметно улыбнулся. – Тем более, что это не так… Господин Кусмадот является нашим другом, посвятившим свою жизнь борьбе со злобными ересями. И его самого, и его сыновей можно назвать мирскими послушниками ордена.
- Брат Улабир, но если я узнал об этом только сейчас, то их послушание было довольно тайным делом. Почему же сейчас мы едем именно туда?

- Ваша светлость, настаёт время перемен. Больших перемен, - вновь посмотрев в окно, викарий взялся за ручку дверцы. – Ну вот и всё, мы на месте. Прошу вас, господин Кольси.
Выйдя из кареты, епископ оказался посреди мощёного двора, окружённого двухэтажным зданием с балконами, конюшней, каретным сараем и большим каменным складом. Оглянувшись, он увидел высокий забор и внушительного вида ворота, которые быстро закрывали два человека в кольчугах и с мечами на поясе. Помимо них и сопровождавших карету бойцов во дворе было ещё четверо вооружённым мужчин, поклонившихся Кольси, едва тот ступил на камни брусчатки. Удивлённый епископ ответил им наклоном головы, хотя не мог понять, кому именно была адресована их почтительность – епископу, которого они узнали и без жёлтого плаща, или же просто пассажиру хорошо известной им кареты.
- Не самый бедный двор в Каулоне, не так ли? Хороший памятник коварству и двуличию во имя Альфира.
- Что вы такое говорите, брат Улабир? Я понимаю, что у ордена есть свои секреты, но это уже граничит с богохульством.
- Живя среди волков, надо уметь выть, а не блеять, - викарий указал на дальнюю дверь в стене дома. – Нам туда, господин Кольси. Думаю, нас уже ждут.
Пройдя через увешанный гравюрами коридор, викарий и епископ вошли в небольшой зал, в центре которого находился длинный стол, окружённый десятком стульев с высокими резными спинками. Стоявший рядом с ним человек обернулся, и Кольси с некоторым удивлением увидел перед собой первого магистра Ордена защитников Нантадаса.
- Добрый день, ваша светлость! Я рад, что вы приняли приглашение брата Улабира, - улыбнувшись, магистр положил руку на спинку стула. – Присаживайтесь, нам есть что обсудить.
Прежде чем сесть за стол, викарий снял плащ, и Кольси увидел на его чёрной сутане два круглых золотых знака. Один из них был привычным атрибутом священников, защитников и истово верующих (двойное кольцо с четырьмя вертикальными символами Отелетера, Толфесты, Альфира и Молкота), зато второй был не просто крайне редким, но и вызывал подозрение у наиболее рьяных ревнителей чистоты веры, уверенных в том, что любое отступление от привычных канонов является признаком греховности. Там также было две окружности, но пересекала их одна-единственная наклонная линия с двумя короткими поперечинками на конце – символ младшего сына божественной пары Валкира.
Третьего брата обычно считали каким-то второстепенным божеством, уделяя ему внимания ничуть не больше, чем сёстрам Тешеро. Художники изображали Валкира тщедушным молодым человеком с широко открытыми глазами, застенчивым и не очень уверенным в себе. Кое-кто из историков церкви, правда, утверждал, что он обладал острым умом и был в курсе всех важных событий в мире Лаканик, время от времени пытаясь направить их в известное только ему русло. Как бы там ни было, но с точки зрения подавляющего большинства священнослужителей и прихожан Валкир не заслуживал ни особого внимания, ни тем более почитания.
Мало того, олицетворяющий младшего сына символ выходил за внешнее кольцо, что означало претензию на посещение то ли других миров, то ли таинственных Верхних сфер. Когда подобное позволяли себе поклонники Молкота, это расценивалось как явное святотатство, требующее незамедлительного вмешательства Защитников и епископов. А тут на груди викария того самого Ордена защитников красовался золотой (!) знак, нарушающий все писаные и неписаные правила церкви. Увидев выражение лица Кольси, магистр ордена покачал головой.

- Брат Улабир, ты всё-таки надел знак, смутивший господина епископа. А ведь времени у нас в обрез.
- Магистр Нантадас, сегодня нам понадобится помощь всех людей и богов. И тем более – Валкира…
- Господа, вам не кажется, что тайн и вопросов становится слишком много? – стоя возле стола, Кольси старался скрыть своё замешательство и растущее желание поскорее убраться из этого дома. – Могу ли я надеяться, что кто-нибудь возьмёт на себя труд объяснить всё происходящее? При всём уважении, господа, но моё пребывание здесь представляется мне всё более излишним.
- Ваша светлость, сейчас вы получите ответы на все вопросы, - заметив, что Улабир пытается что-то сказать, первый магистр остановил его одним взглядом. – И на те, что у вас уже есть, и на те, которые ещё могут возникнуть. Клянусь именем Толфесты-богородицы и её светоносного сына Альфира – мы ответим на все вопросы.
Епископ достаточно давно знал Нантадаса, который никогда не бросался клятвами и иными пафосными заявлениями, чтобы по достоинству оценить произнесённые им слова. Глядя на застывшее лицо магистра, Кольси неожиданно для себя понял, что стал участником из ряда вон выходящих событий, которые десятилетиями ещё будут описывать историки и романисты. Важность происходящего объясняла и необычное поведение вальяжного Улабира, и их приезд в дом Кусмадота, а заодно и вызвавший удивление необычный символ младшего из сыновей Отелетера. Епископу вдруг стало стыдно за свои вопросы, которые вполне можно было принять за демонстрацию его значимости как члена Совета двадцати пяти. Не говоря ни слова, он положил свой плащ на спинку стула и сел за стол напротив ожидавших его решения защитников.
- Господа, оставим эмоции. Я буду признателен, если вы объясните мне суть происходящего хотя бы в общих чертах. Детали можно будет прояснить позже.
- Разумеется, господин епископ, - усаживаясь за стол, Нантадас с явным облегчением выдохнул выздух, однако постарался сделать это как можно более незаметно. – Так вот, ваша светлость, в общих чертах это выглядит следующим образом: в городе полно шпионов и наёмников Травиаса, которые должны возвести его на Престол Отелетера. Орден защитников вместе с нашими союзниками намерен этому помешать. Таково положение дел в двух слова.
- Твою мать! Как же им невтерпёж… - Кольси давно не сомневался в порочности правителя Небриса, однако эта новость поразила его не хуже удара боевого молота. – Но ведь это не так просто сделать. Фусулар никогда не расстанется ни с престолом, ни со своими камнями.
- Очнитесь, ваша светлость! Да старого придурка просто отравят, и дело с концом! В его окружении хватает мерзавцев, которые сделают это даже бесплатно, лишь бы сохранить своё место в Стабуре.
- Но почему именно сейчас?
- Господин Кольси, вы меня удивляете. Альфир милостивый, где ваш острый ум, которым так восхищается брат Улабир? – лежавшие на столе ладони магистра сжались в кулаки, но он удержался от дальнейших резких слова, продолжив объяснять ситуацию чуть более напряжённым тоном. – Фосс Скифест знает, что Тивар ослаблен войной, он уверен, что его войска возьмут или уже взяли Ферир, так почему не использовать стол благоприятный момент? Кто выступит против? Совет двадцати пяти? Одного-двух епископов убьют, остальных запугают или купят. Ракверат? Пока известия дойдут до Волшвела, дело будет сделано. За Велитаром многие короли едят с рук танкисов, с которыми у Шината соглашение. На остальных наплевать: они или слишком далеко, или слишком слабы…
- Ну, Ферир ещё надо взять. Если будет на чём солдат возить, - вспомнив рассказ Долгора о сгоревших в Сальдивате небрисских кораблях, епископ словно стряхнул с себя сковывавшее его разум оцепенение. – К тому же никто не знает, что ещё Тивар может пустить в ход. После магической атаки за Арбуром Тангесок к мосту больше не подходит.
- Верно, ваша светлость, всё верно. Боги милостивы, и я наконец-то вижу прежнего господина Кольси.
- Не иначе как Валкир помог, - единственный глаз викария буквально сиял от радости. – Любит он умных людей, ох как любит…
- Спасибо, брат Улабир, за вашу нескромную лесть, но у меня есть вопрос. Если орден хочет помешать убить Фусулара, то зачем вам я?
- В самую точку, господин епископ! Тем более, что мы вряд ли сможем этому помешать, – видя недоумение епископа, Нантадас решил дать ему полный расклад сложившейся ситуации. – Бросив все силы на спасение Фусулара, мы ни на шаг не приблизим поражение Тильодана и танкисов. Травиас всё равно будет вертеть им как куклой. Ваша светлость, если враги веры готовят переворот, им надо не просто помешать. Их надо опередить! На Престол Отелетера должен взойти человек, целью которого будет искоренение злобной ереси.
- Опередить?
- Именно так, господин Кольси! Люди Шината готовы, но королю нужна демонстрация могущества Небриса. Однако, как вы справедливо заметили, Ферир ещё не взят, а весь Каулон знает о сгоревших кораблях. Сигнала начинать всё ещё нет, зато есть убитый Итлехас, который стал первой жертвой проклятых вероотступников.
- Брат Нантадас, но мы не знаем причин его смерти… Я очень сомневаюсь, что это дело рук Сараспуна.
- Ваша светлость, этого не знает ни один человек в Ордене защитников… И пусть меня простит милостивый Альфир, если я спрошу: какая нам разница? Итлехас входил в число ваших друзей, скользкий Сараспун был подручным лиштоинца. Епископы, возможно, удивлены, но для тысяч горожан тут всё понятно. Тот, кто пустил в ход клинок, знал толк и в интригах, и в магии. Этот неизвестный разом связал несколько нитей в один клубок, дав нам шанс действовать на опережение.
- Звучит так, будто вы готовы благодарить убийцу епископа, - Кольси помнил свои сомнения относительно Итлехаса, однако его покоробило признание первого магистра, готового ради победы переступить через очень многое. – Разве защита жёлтых плащей не прописана в уставе ордена?
- Прописана, ваша светлость… Мало того, наша клятва крови исключает возможность причинения епископам телесного вреда, - ни один мускул не дрогнул на лице Нантадаса, когда он отвечал на упрёк, от которого было рукой подать до обвинения в святотатстве. – Но она не делает нас послушными исполнителями приказов дорвавшихся до плащей глупцов и негодяев. Орден защитников служит богорождённому Альфиру, а не обитателям Стабура, что бы они о себе ни думали. Мы не хотим повторить судьбу Серого ордена, но не позволим забыть о ней другим людям.

- Откровенность за откровенность, господин магистр. Все мы знаем, что тени никуда не делись. Они делают то, что считают правильным, и кровь их не страшит. Полагаю, что именно они являются вашими союзниками, разговора о которых брат Улабир так старательно избегал.
- Нашими союзниками, ваша светлость, нашими… Когда вы писали письмо герцогу Тивара, вы не сомневались в необходимости могущественных союзников. Даже таких, как Иливат фос Подельван, у которого руки в крови по локоть, - магистр неожиданно откинулся на спинку стула и потёр пальцами подбородок. – Что изменилось, господин Кольси? Почему серые вдруг стали хуже танкисов?
- Господин магистр, мы знакомы уже много лет. Те, кто считает вас не знающим сомнений бойцом, ошибаются. Магистр Нантадас может не принимать мотивы людей, может их презирать, но чувства людей он понимает, - хрипловатый голос епископа звучал по-прежнему ровно, и только хорошо знающий его человек мог бы уловить сквозившее в нём волнение. – Да, вы правы: Адольгор и я сделали свой выбор, обратившись к фос Контандену. Но одни люди бросаются в бой по зову сердца, других ведёт к цели рассудок. Я живу умом, и последний шаг кажется мне самым трудным.
- Господин Кольси, я вас внимательно выслушал и готов принять ваши мотивы. Теперь нам пора браться за дело.
- Господа, я понимаю – время не ждёт… Но должен сразу сказать, что роль Хранителя Престола не для меня.
- Ваша светлость, эти слова надо объяснить, - одним движением остановив вскинувшего голову викария, Нантадас всмотрелся в лицо Кольси. – Последний шаг оказался слишком трудным?
- Нет, господа, шаг сделан. Но власть в Стабуре мало взять, её ещё надо удержать. Насколько я понимаю, вы планируете не резню в покоях, а обращение к верующим?
- Вы правы, уже полгорода знает о большой вечерней молитве на Соборной площади.
- Хорошо, но для этого нужен оратор, которого будут слушать с открытым ртом и горящими глазами. Это не про меня.
- Ваша светлость, вы не правы! – пришедший в себя викарий явно не мог смириться со словами своего протеже. – Я не встречал людей, способных так донести свою мысль!
- Увы, брат Улабир, толпа ценит не тонкость мысли, а силу убеждения. И потом, кто я для других епископов, дворян и правителей? Священник из далёкой провинции, дослужившийся до жёлтого плаща? Кто поддержит такого Хранителя?
На какое-то мгновение Кольси показалась, что зал заполнила какая-то прозрачная смола, в которой вязли все слова и звуки. Исчезли доносившиеся откуда-то ржание лошадей и стук копыт, он не слышал даже собственного дыхания и биения сердца. Наваждение исчезло, когда магистр ударил кулаком по столу.
- Вы правы, господин епископ. Но я уверен, что на этот случай у вас найдётся хорошая мысль.
- И господин магистр даже знает, что я сейчас скажу?

- Что ж тут хитрого? – подал голос взявший себя в руки викарий. – Вы назовёте Адольгора фос Томли. Но я слышал его на Совете двадцати пяти. Это голос счетовода, а не оратора.
- Брат Улабир, когда Адольгор что-то обсуждает, его голос суше песка в пустыне. Но на площади он будет потрясать основы и срывать маски, чтобы зажечь толпу. И уж поверьте мне, сын раквератского герцога это умеет. Когда его прочили в Хранители Престола, он брал уроки красноречия у лучших актёров Бонтоса. Они были довольны своим учеником.
- Так, господин Кольси. У меня два вопроса, - магистра встал и наклонился к епископу, опершись руками о стол. – Адольгор готов перейти черту, из-за которой не будет возврата? Тайных писем может быть много, но открытый вызов Тильодану и танкисам – это совсем другое.
- Многие годы он верил, что был рождён для этого. Если Травиас победит, для него не будет места среди живых.
- Это весомый мотив, - отодвинув стул, Нантадас взял в руки лежавший на столе меч. – И последнее. Брат Кольси, когда я уеду за твоим другом, ты не станешь сожалеть о своём решении?
- Нет, брат Нантадас. Эту тему мы не обсуждали, но оба знаем, кто на что способен. Адольгор знает, как разговаривать с лотвигами и толпой, а я знаю, как устроена церковь за воротами Стабура.
- Пусть так, но люди меняются, брат Кольси… - повесив на пояс меч, магистр приложил руку к скрытым под одеждой амулетам и шагнул к двери. – Викарий, пока меня не будет, расскажи детали нашего плана. Брат Кольси должен знать всё.
Проводив взглядом Нантадаса, епископ повернулся к викарию, который вновь стал хорошо знакомым ему хитроумным и уверенным в себе Флеонским пауком. Улабир внимательно рассматривал (или делал вид, что рассматривает) стоявшую на столе трёхгранную призму, из которой как бы выходили три богорождённые сестры Тешеро. Правда, точнее было бы сказать, что на столе находилось только медное основание, сама же скульптура в пол-локтя высотой висела над ним, и при желании в это пустое пространство можно было сунуть собственный палец или клинок. Вытянув руку, викарий легонько толкнул пальцем ближайшую к нему богиню. Призма повернулась на треть оборота, несколько раз покачнулась и вновь неподвижно застыла над покрытой рунами медью.
- Забавная вещица, господин Кольси. Не находите?
- И очень редкая, брат Улабир, - епископ не стал сразу же задавать висевшие на языке вопросы, предоставив викарию возможность зализывать раны на своём самолюбии. – Что держит Тешеро в воздухе? Особая формула?
- Нет, ваша светлость, в основании находятся песчинки зонтари. Их находят в верховьях Елеонира, в Тайроте и Ватиласе. Там же их и делают. Насколько я знаю, это очень хлопотное дело. Сёстры могут капризничать, обижаться, и от такого Эрки Пирика путного совета не получишь.
- Эрки Пирика? Первый раз слышу…
- На старотайротском это означает «совет дочери».
- А как они советуют?

- У каждой призмы есть особый амулет, который кладут на край основания и смотрят, какая из сестёр к нему повернётся.
- И как это можно будет понять?
- Если это будет Бовиша, то надо следовать своим искренним чувствам. Если Рушера, то надо ещё подумать и оценить ситуацию.
- А если Кажета?
- Это будет означать, что богиня тела советуют не суетиться, а выпить и закусить – время действий ещё не пришло.
- И давно богиня чувств повернулась к амулету?
- Рушера уступила место своей сестре сегодня ночью.
- То есть сразу же после смерти Итлехаса?
- Именно так, господин епископ, - поймав внимательный взгляд Кольси, викарий понял, что пришло время отвечать на вопросы. – Именно так… Но мне помнится, что вы спрашивали, как именно мы узнали о решении молодого герцога?
- Да, в карете вы сказали, что сообщение было передано с помощью какой-то новой магии.
- В нашем мире это впервые использовали танкисы. С её помощью можно было сообщить о каком-то событии, передать приказ, но не более того. Это похоже на сигнальный файербол, который можно увидеть на другом краю земли.
- Но как эта магия стала доступна защитникам?
- Возрождение танкисов нарушило равновесие, и Серый орден получил право открыть свои архивы.
- И кто мог дать теням это право?
- Ваша светлость, у меня есть кое-какие догадки, но я пока оставлю их при себе. Дело сделано, вы получили ответ, и это главное. В конце концов, вы сами можете спросить это у бойцов Серого ордена. Если найдётся время…
- Так они уже в Каулоне?
- Я так думаю, они были здесь всегда. Почти уверен, что кто-то из них даже носит жёлтый плащ… Но после первых сражений за Арбуром они сами пришли ко мне и Нантадасу.
- И вы им сразу поверили?
- Ваша светлость, им было что сказать и предъявить, но я это не могу обсуждать. Сейчас в городе всего несколько серых, но в их руках страшная сила. Уж поверьте, господин Кольси.
- Хочется верить, граф Улабир. Ну хорошо, с Тешеро и серыми для начала понятно. Но при чём здесь Валкир? Да ещё якобы вышедший за пределы нашего мира?

- Ваша светлость, согласитесь, что судить об этом со знанием дела вряд ли сможет кто-нибудь из смертных, - голос викария заметно изменился, став более сдержанным и сухим. – Молкоту ставят в вину, что он посещал иные миры, но кто это сможет доказать? Он что, поведал об этом какому-нибудь епископу или хронисту?
- Брат Улабир, это часть канона веры.
- Альфир милостивый, да когда-то и иконы считались ересью! Но если Молкот и переступил порог нашего мира, почему этого не мог сделать Валкир? Почему на церковных символах есть знак проклинаемого Молкота, но нет младшего сына и богорождённых дочерей?
- Готов признать, что это справедливые вопросы, но почему всё-таки Валкир?
- Когда Серый орден превратился в теней, Валкир стал их покровителем, дав им новые знания. Но были и условия. Жёсткие условия, которые орден принял и всегда им следовал. Серые и защитники всегда делали одно дело. По-разному, но – одно. Теперь мы прямые союзники, и я прошу Валкира дать им силы, чтобы сокрушить наших общих врагов, - опустив голову, викарий замолчал, но через пару мгновений вновь поднял глаза и с лёгкой улыбкой обратился к Кольси. – Ваша светлость, надеюсь, вы удовлетворены ответом?
Весьма щекотливая тема справедливости церковных канонов стала как бы вершиной разговора, за которой последовало неспешное обсуждение частностей и сражений последних недель. В какой-то момент Кольси начал беспокоиться из-за длительного отсутствия Нантадаса, но викарий только усмехнулся, заверив его, что попытавшихся напасть на карету первого магистра можно только пожалеть. Епископ успел несколько раз повернуть фигурки богинь и дважды обойти вокруг стола, прежде чем во дворе послышались голоса и стук копыт. Ему хватило одного взгляда на вошедшего в зал Адольгора, чтобы отбросить малейшие сомнения как в готовности фос Томли принять предложение защитников, так и в его способности зажечь праведным гневом сердца тысяч людей.
- Господин Нантадас, вы доехали без происшествий?
- Не совсем, господин епископ. Эта погань тоже умеет просчитывать расклады. Наёмники Травиаса пытались захватить дом его светлости, но там была наша охрана. Брат Унголир размазал тварей по стене храма.
- В ордене появился новый рунка?
- Достаточно того, что он убивает наших врагов, - магистр прекрасно понимал, что Кольси знает, к какому ордену относится этот незаурядный боец, но годы жизни в Стабуре приучили его избегать излишней откровенности.
- Уверен, что они не успокоятся, поэтому на площади крови будет немало. Но онелитвер должен быть оглашён. Последний раз онелитвер, то есть призыв к божьему суду, звучал в Стабуре около тридцати лет назад по совершенно ничтожному поводу (не знающие меры глупость и гордыня способны на многое), однако по-настоящему ставить на кон свою жизнь и душу никто не решался уже очень давно. Отказываясь от предложения первого магистра, Кольси даже не вспомнил о возможности призвать в качестве судьи самого Альфира, однако фос Томли был, видимо, давно готов сделать всё возможное для достижения своей заветной цели. В этом, собственно, и состояло основное различие между старыми друзьями – сыном ремесленника Кольси, для которого скамья в Совете двадцати пяти была сродни трону, и сыном герцога Адольгором, которого судьба с рождения вела к Престолу Отелетера. Взглянув на епископа, обсуждающего что-то с Нантадасом и черноволосым незнакомцем, Кольси вновь пожелал своему другу мужества и удачи.
Входная дверь открылась, и в зал вошёл человек в распахнутой тёмно-красной куртке, под которой не было видно никакого оружия. Судя по тому, что Улабир тут же встал, отложив в сторону план Каулона, этот гость был весьма важной фигурой, хотя вряд ли имел отношение к Ордену защитников. Вывод напрашивался сам собой, но блеснувший на груди викария знак Валкира мгновенно изменил ход мыслей епископа. Покачав головой, он беззвучно усмехнулся, удивляясь, почему он не догадался об этом сразу же после слов об онелитвере. Зачем Адольгору, защитникам и теням взывать к известному своей непредсказуемостью Альфиру, если Серому ордену давно покровительствует такой же богорождённый Валкир? Те, кто придёт на Соборную площадь, услышат страстное выступление Адольгора, но это произойдёт уже после того, как в главном соборе фос Томли уже исполнит обряд обращения к божеству. Строя свои планы, Шинат и Травиас надеются превзойти в хитрости и коварстве неуловимых вернувшихся? Самоуверенные глупцы…

[kvv32]

Часть 8 глава 2

Обогнув небольшую рощу раскидистых мракатов, Йован выехал на широкую дорогу, ведущую в сторону Ансиса. Через пару кованов усыпанная истёртым щебнем дорога поворачивала к Большому приморскому тракту, однако возле заросшего кустарников оврага от неё отходил песчаный просёлок, по которому можно было быстро добраться до Бараньего поля, давно ставшего родным местом для сорокапятилетнего возницы. Как и его отец, Йован много лет занимался извозом, поэтому известие о реквизиции лошадей для нужд армии стало для него не просто неприятной новостью. Йовану надо было кормить семью и внуков, ведь старший сын давно служил матросом на «Альдузе», а второй сын и зять, успевший вывезти жену с двумя детьми из Междуречья, записались в ополчение.

Бывший солдат не стал хитрить, ловчить и предаваться бесполезной скорби. Он сумел добиться встречи с капитаном приставов фос Альчиде, который, несмотря на свою молодость, оказался дельным и понимающим офицером. Послав капрала проверить слова возницы, граф выписал ему специальное разрешение, которое увязывало право владения двумя беспородными лошадьми с необходимостью строгого выполнения приказов армейской тыловой службы. Несколько недель Йован целыми днями колесил по окрестностям Ансиса, даже не пытаясь запомнить, что и куда ему приходится возить. Обижаться, впрочем, было не на что – корона не скупилась на оплату, а его лошадёнки впервые в жизни были поставлены на казённое довольствие. После ухода армии в поход на Ферир работы стало поменьше, и Йовану дважды удалось получить особое разрешение на выполнение частных заказов. Именно из такой поездки он и возвращался этим летним вечером.

Подъезжая к развилке, Йован заметил стоявшие рядом с просёлком две кареты, окружённые десятком всадников в синих мундирах. Добротные, но невзрачные чёрные экипажи показались ему смутно знакомыми, и через мгновение он вспомнил, что подобные кареты часто использует тайная стража. В последнее время Йован несколько раз сталкивался с людьми из этого ведомства, которые всегда были внимательны и сдержаны, но при необходимости действовали быстро и жёстко (люди герцога вообще не церемонились с разного рода ворами и мародёрами, и редким был день, когда на городских площадях не вешали очередных нарушителей Военного кодекса).

Находившиеся в деревянном футляре разрешения были в полном порядке, однако привычка держаться подальше от чиновников и стражников взяла верх, и Йован отвёл повозку от правого края дороги, намереваясь добираться домой по прибрежному тракту. Его манёвр не остался незамеченным, и стоявший возле кареты офицер указал на вильнувшую повозку двух сидевшим в сёдлах бойцам. Обругав себя последними словами, Йован тут же свернул на просёлочную дорогу, категорически не желая возбуждать подозрения у стражников, которые явно не со скуки заехали в такую глушь. По его спине скользнула струйка не по погоде холодного пота, но державшие вожжи руки не дрогнули, а сам возница не стал отводить глаза от внимательного взгляда офицера, на мундире которого уже можно было рассмотреть капитанские нашивки.

Ближе к развилке стояла карета, окна которой были завешены изнутри. В паре десятков шагов впереди стоял экипаж с распахнутой дверью, но находившийся внутри человек откинулся на спинку сиденья, так что Йован смог увидеть только его сапоги. Рядом с этой каретой не было стражников с взведёнными арбалетами, однако стоявший рядом с ней немолодой мужчина в простецком мундире очень уж походил на боевого мага, способного в мгновение ока превратить возницу вместе с его лошадьми в груду дымящегося мяса. Ступавшие по песчаному просёлку копыта не издавали ни единого звука, поэтому повозка Йована проехала мимо карет почти в полной тишине, которую не нарушили ни стражники, ни их лошади.

Йовану очень хотелось оглянуться, но он смог вытерпеть чуть ли не полкована, прежде чем убедился, что его пока никто не собирается преследовать. Глубоко вздохнув, возница наконец-то смог более-менее спокойно прикинуть, с кем или с чем ему довело повстречаться на дальней окраине Ансиса. Поразмыслив, Йован пришёл к выводу, что судьба свела его с самим рит Корвенци, которого большинство горожан не только уважали, но и опасались, ведь, как известно, безгрешных людей на этом свете было не так уж много.

Проводив взглядом катившуюся в сторону города повозку, Локлир подозвал капитана рит Лайфиса, поручив ему не спеша последовать за неизвестно откуда взявшимся вознице, и, если все бумаги будут в порядке, вручить ему от имени короны пару золотых. Вновь откинувшись на жёсткую спинку, герцог закрыл глаза, представив себе изумление седеющего человека, вряд ли когда державшего в руках такие монеты. Локлир не очень понимал, что именно подтолкнуло его к принятию этого неожиданного решения, которое, впрочем, было самым безобидным за весь сегодняшний день.

Назначив большое совещание в Военном зале, герцог не предполагал, какое количество сообщений обрушится на него в это дождливое утро. Новые донесения из Ферира говорили о том, что окружённые роты и полки Небриса на удивление быстро сложили оружие, не желая, видимо, бесцельно умирать под разящими ударами тиварской магии. Это решение можно было понять: понеся огромные потери, королевская армия не только не смогла захватить Ферир, но и сама попала в окружение, лишившись к тому же поддержки со стороны моря. Будь жив генерал фос Скифест, агония небрисцев, скорее всего, на какое-то время затянулась бы, но после атаки лисилей спасти герцога Дишана не смогли даже придворные целители.

Дважды прочитав начало подробного доклада генерала рит Нейстулата, Локлир испытал чувство огромного облегчения. Он никогда не сомневался, что тлеющий конфликт с Тильоданом рано или поздно вспыхнет пламенем большой войны, которая может принести герцогству немалые беды. Когда войска Тангесока и Коренжара вошли в Междуречье, Локлир со дня на день ожидал появления небрисского флота в любой точке западного побережья Литука. Этого, однако, не произошло, и герцог стал докапываться до причин подобной пассивности фос Скифеста, сверяя свои предположения с мнением канцлера, рит Корвенци и главного тиварского дипломата фос Теонесте. Со временем к нему пришло понимание, что едва ли не основной причиной подобного «нейтралитета» была непомерная самоуверенность короля Шината, не допускавшего и мысли о том, что кто-то сможет превзойти его в коварстве и умении выбрать момент для нанесения удара, лишающего ослабленных войной союзников лакомой добычи.

В логике этому плану трудно было отказать, однако Тильодан слишком понадеялся на численное превосходство, споткнувшись о стойкость защитников Ферира. Герцог с жадностью вчитывался в сухие строки доклада, бесстрастно излагавшего ход сражения за город и эпизоды безуспешного штурма Зелёного форта и Холмов. Локлир уже наизусть знал план Ферира, поэтому хорошо представлял себе все перипетии битвы, пытаясь понять, что чувствовали его солдаты, день за днём отбивавшие атаки врага на Парусной улице, Васлетском бульваре и Железном спуске. Узнав, что начальник ферирского гарнизона полковник рит Скацель, защищавший форт с мечом в руке, остался в живых, герцог искренне обрадовался, ведь он давно уже имел виды на этого опытного и деятельного офицера.

Продолжая изучать доклад рит Нейстулата, Локлир был изрядно удивлён, узнав, что переговоры о капитуляции небрисской армии вёл не кто-либо из приближённых фос Скифеста, а командир Тшерсихского полка Эселес фос Тантлас, хорошо известный на юге Бонтоса как безжалостный каратель и душегуб. Несомненно, такой поворот событий имел под собой достаточно весомые основания, но герцог не стал предаваться догадкам, предпочитая обсуждать подобные вопросы со знающими людьми.

В связи с тем, что незримым участником войны с первого дня была магия Танкилоо, герцог распорядился, чтобы во всех донесениях отмечалось использование характерных для танкисов магических формул, а также новых боевых приёмов, тем более, если их природа была неочевидной. Бесли рит Нейстулат был старым воякой, для которого боевая магия была само собой разумеющимся делом, поэтому он почти не вспоминал о файерболах и другом магическом оружии, отметив лишь успешную активацию тун-серкаля и последствия неожиданно успешной атаки лисилей. Нашлись, однако события, которым генерал уделил особое внимание. Оставалась, например, неясной причина гибели десятков бойцов на концевой башне Китобской стены, защищённой тальдосом от любой магической атаки. Рит Нейстулат надеялся, что допросы уцелевших солдат позволят не только ответить на этот вопрос, но и прояснить обстоятельства принудительного использования мирных жителей Ферира для активации магических ловушек, установленных севернее указанной башни в заросшей кустарником низине.

Локлир дважды прочитал фразу о «принудительном использовании», прежде чем в полной мере осознал, что скрывается за этой безликой формулировкой, привычной для штабных офицеров (ясное дело, генерал только указал, на что следует обратить внимание – возьмись он сам за перо, доклад был бы не только короче, но и явно не столь приличен). Герцог, разумеется, знал, что мирные жители страдали и гибли во время войн всегда и везде, будь тому причиной случайность или чья-то злая воля. Однако ещё с имперских времён солдаты и наёмники не жаловали тех, кто убивал горожан и селян без особой нужды, под которой понималось вооружённое сопротивление при грабеже, нападение во время отдыха и шпионство в пользу противника (единственными, кто открыто игнорировал эти неписаные правила, были коренжарцы, которых даже их союзники просто терпели).

Особым случаем считалось убийство мирных жителей ради превращения их в зомби. За подобные богопротивные дела полагалась смертная казнь, отличавшаяся в разных государствах лишь степенью жестокости. При этом оживление погибших на войне не считалось преступлением, ведь с ними уже случилось всё, что могло случиться , и их души уже не могли запятнать никаких деяния их бренного тела (тем не менее солдаты некромантов, мягко говоря, не любили, считая, что им после смерти не пристало шляться по лесам и полям, а следует спокойно ждать возвращения Отелетера, который определит судьбу их бессмертных душ).

Локлир хорошо помнил, как его потрясло сообщение об атаке редутов генерала рит Бараса сотнями зомби, многие из которых ещё утром были жителями Междуречья, собранными по приказу танкисов вблизи тангесокского лагеря. Именно тогда у молодого герцога началось понимание того, что у начавшейся войны может быть только два исхода: порабощение Тивара или уничтожение адептов Танкилоо и их союзников всеми возможными способами, сколь бы страшными они не казались ему ещё несколько дней назад. С тех пор у Локлира не было повода усомниться в своём решении, правильность которого подтверждали злобные харварлы на улицах Ансиса и мгновенная гибель сотен гвардейцев, сражённых магическими порождениями Танкилоо.

Встав из-за стола, герцог начал расхаживать по своему кабинету. Ему не хотелось верить, что инициатором этого «принудительного использования» ферирцев был полковник фос Поортем, которого тиварские офицеры и шпионы считали достойным человеком, за плечами которого не было лишней крови (даже во время похода в Дьярност солдаты его полка вопреки приказу короля далеко не всегда оставляли за собой выжженную пустыню). С другой стороны, в районе Китобской стены явно не обошлось без магии, так что фос Поортем был, видимо, вынужден подчиниться сопровождавшему его танкису. Резко остановившись, Локлир выругался и покачал головой. Не надо обманывать себя, ведь полковник не только жаждал успеха, но и хотел доказать свою правоту герцогу фос Скифесту, отвергнувшему его план атаки. И что такое в сравнении с амбициями толкового офицера несколько десятков жизней ферирских обывателей? С недоброй усмешкой молодой фос Контанден подвёл итог своим размышлениям: если бы командир Иславского полка остался в живых, он бы приказал его повесить.

Вернувшись за стол, Локлир продолжил чтение доклада, но через несколько мгновений вновь разразился проклятиями, узнав о невольном участии горожан в атаке Тшерсихского полка. Сжав кулаки, он читал, как опоённых особым зельем людей гнали по Парусной улице, как ночью умирали последние из этих несчастных, лишившихся воли, памяти и рассудка. Почувствовав, что внутри него поднимается волна гнева, герцог закрыл глаза и начал медленно проговаривать названия провинций и больших городов Тивара. Он был очень зол, но не мог позволить себе вновь оказаться во власти туманящих разум эмоций.

Не без труда обуздав плещущее через край негодование, Локлир упрямо продолжал повторять знакомые с детства названия, пока не добрался до южной оконечности родного полуострова. Несколько раз глубоко вдохнув, герцог начал разглядывать висевшие под потолком магические светильники, не без злорадства обдумывая свои будущие решения: «Вот почему этот упырь капитулировать торопился! На прощение рассчитывал… Нет, барон, эту атаку я не прощу… Это тебе, господин фос Тантлас, не селян в Дьярносте вешать… Придётся самому с виселицей познакомиться…» Удовлетворённо хмыкнув, Локлир уже собирался поручить секретарю подготовить соответствующий указ, но вовремя остановился, посчитав, что самые опытные и доверенные сановники сочтут подобное скоропалительное решение прискорбным следствием его молодости.

Роль сумасбродного юнца молодого герцога категорически не устраивала, поэтому после непродолжительного хождения по кабинету он вернулся к чтению последних страниц доклада. С интересом ознакомившись с описанием тактики королевских волков, Локлир уже на следующей странице вновь тяжело вздохнул. Генерал сообщал о диентисах из клана падатви, сражавшихся плечом к плечу с вражескими солдатами. Допросы немногочисленных пленников и осмотр убитых позволили сделать вывод, что в атаке участвовали не только прибывшие из Небриса пекоты, но и местные, ферирские. Склонившись над столом, герцог сжал пальцами подбородок, словно пытаясь удержать себя от бесполезного сотрясания воздуха. Ситуация с кланом падатви окончательно вышла из-под контроля: если в Ансисе мятеж клана удалось подавить в зародыше, то теперь падатви уже убивали и тиварских солдат, и своих соплеменников из клана ульгор. Локлир вспомнил, как он уже обдумывал организацию суда над заговорщиками, который не должен был выглядеть как расправа над непослушными падатви (стоило ли сомневаться, что Тильодан и талмади сделали бы всё возможное, чтобы ещё больше расшатать надломленное единство пекотов). Приемлемого решения тогда не нашлось, но теперь изменилось слишком многое, и без крови было уже не обойтись.

Негромкий перезвон сообщил Локлиру, что секретарь просит разрешения зайти. Герцог тронул стоящую на столе пирамидку, и через мгновение возникший на пороге Кадоман доложил о приходе рит Корвенци. Вновь усмехнувшись, Локлир подумал, что неожиданное появление графа вполне закономерно: с кем же ещё обсуждать планы мести, как не с начальником тайной стражи?

- Господин рит Корвенци, я почти готов согласиться с вашими врагами, уверенными в том, что вселившийся в вас демон может читать чужие мысли.

- Ваше высочество, я бы дорого дал за подобный недостаток, однако вынужден признать, что ни Альфир, ни Молкот не проявили ко мне должной благосклонности. Увы, ваше высочество, приходится обходиться шпионами и догадками.

- Не прибедняйтесь, граф. Множество людей имеют веские основания опасаться вас даже таким, каков вы есть.

- Ваше высочество, благодарю вас за столь лестную оценку моих скромных способностей, - сделав шаг назад, граф вежливо склонил голову. – Позволено ли мне будет узнать, чем вызваны ваши слова о чтении мыслей?

- Отчего же нет? Я как раз обдумывал, где повесить полковника фос Тантласа – в Ансисе или всё-таки в Ферире? Надо же как-то порадовать горожан… А вот падатви хватит на оба города.

- Ваше высочество, при решении подобных вопросов я бы полагал небесполезным выслушать достойных уважения людей и пекотов.

- То есть решения правящего герцога будет недостаточно? Короной не вышел? Их что, и наказывать не надо? – Локлир чувствовал растущее раздражение, но ещё не решил, насколько может позволить себе погрузиться в сладостную пучину мстительных мечтаний. – А этому полковнику вообще золотых отсыпать? Он ведь своих недобитков сдал? Сдал. Значит, заслужил. Или как?

- Ваше высочество, необходимость сурового наказания мятежных падатви не вызывает сомнений, - на лице рит Корвенци не дрогнул ни один мускул, однако говорил он чуть медленнее обычного, тщательно подбирая слова и интонации. – Но этот вопрос нельзя решать без участия других кланов. В первую очередь – ульгор.

- А талмади тоже будем приглашать? Без них ведь никак…

- Если мне будет позволено высказать своё мнение, то я буду рекомендовать вашему высочеству начать это обсуждение со встречи с главой клана ульгор. Благо брун Римштат уже чувствует себя достаточно хорошо.

- Альфир милостивый, вы всё ещё хотите убедить меня, что чужие мысли вам недоступны? Да вы ещё в замок не вошли, когда я об этом думал! Граф, как вам это удаётся?

- Ваше высочество, ответ заключается в ваших словах. Мы одинаково оцениваем ситуацию, стремимся к одному и тому результату, так что же удивительного в схожести наших мыслей?

- Граф, мы слишком давно знакомы, чтобы играть словами… Сейчас вы очень достойно изображаете каменного истукана, но в ваших глазах я вижу досаду и несогласие. Даже в отношении этого проклятого полковника… - страстное желание отмстить за смерть и страдания безвинных людей не отпускало Локлира, но он уже более-менее научился держать свои чувства в узде; по крайне мере, на людях. – Ладно, граф. Сделаем так. Сначала объясните мне, зачем вам понадобился этот фос Тантлас. Потом я спрошу начальника тайной стражи, что привело его сюда раньше назначенного времени. Да, и сядьте же вы наконец! Ещё каблуками бы щёлкнули…

- Благодарю вас, ваше высочество, - понимая, что герцог в основном уже справился со своими душевными порывами, рит Корвенци не торопясь сел слева от стола и позволил своей ледяной маске слегка оттаять. – Эселес фос Тантлас был любимцем короля Шината, и после взятия Ферира ему обещали генеральский чин. Опоить зельем горожан приказал герцог фос Скифест, которому очень понравился прорыв через низину возле Гнёзд. Дали хлебнуть вина и солдатам, но полковник не знал, что в него кое-что подмешали. Вроде как для храбрости.

- Откуда это известно?

- Рит Шихну отрезал немало пальцев и ушей, прежде чем разобрался, как всё было. Смелости это пойло тшерсихсцам, конечно, прибавило, только вот ловкости у них поубавилось. Фос Тантлас потерял почти треть полка, но до форта они так и не дошли. Полковник ревел как вискут и много чего наговорил генералу.

- И остался жив?

- Ваше высочество, ему просто повезло. После атаки лисилей фос Скифест был плох, и от бешенства он потерял сознание. А потом его свите стало уже не до полковника.

- Всё это, граф, весьма похоже на правду, но я не услышал ответа на свой вопрос: зачем нам нужен этот мясник?

- Ваше высочество, мясником он стал ради карьеры. Барон вырос в семье бедных лотвигов и всегда мечтал о высоких чинах. Он был хорошим офицером, но заметили его только во время войны с Дьярностом.

- Хорошо воевал или много вешал?

- И то, и другое, ваше высочество. Через год он уже стал полковником.

- Я бы порадовался за него, но пока так и не понял, зачем ему жить дальше.

- Ваше высочество, многие небрисцы видели, как он спорил с герцогом незадолго до его смерти. Среди них уже ходят слухи, что именно фом Тантлас спровадил Дишана в гости к Молкоту.

- Та-ак, господин граф, это уже интересно… И пустил этот слух ваш рит Шихну. Не так ли?

- Совершенно верно, ваше высочество. Я же говорил, что мы одинаково оцениваем ситуацию, - вновь склонив голову, рит Корвенци улыбнулся одними губами. – Теперь фос Тантлас обречён, его жизнь в руках вашего высочества.

- Граф, мы ходим по кругу, - Локлир оставался спокоен, но в его голосе уже проскальзывали раздражённые нотки. – На хрена мне его жизнь?

- Ваше высочество, признав Иливата фос Подельвана нашим союзником, мы приблизили кончину короля Небриса. Для ваших племянников путь к трону станет короче, но я не стал бы слишком доверять Иливату. Это мы уже обсуждали.

- Фос Подельван убил бы Шината и без нас. Рано или поздно. Но я, кажется, начал понимать, почему вы так настойчиво суёте мне этого мясника, - Локлир наклонился над столом, пристально глядя в глаза рит Корвенци. – Когда Шинат покинет наш мир, фос Подельвану надо будет обеспечить лояльность офицеров, ведь для армии он никто. А вот фос Тантлас в Небрисе герой. Сделав его генералом, Иливат получит цепного пса, мечта которого наконец-то сбылась. Граф, что вы на это скажете?

- Детали сейчас трудно предвидеть, но общий замысел изложен удивительно точно. Чтобы избежать обвинений в лести, я, с вашего позволения, воздержусь от аплодисментов.

- Рит Корвенци, вы несносны. Вашим ядом мух надо травить… А вот что мы будем делать, если, став генералом, он захочет примерить корону?

- Уверен, что для фос Подельвана это не станет особой проблемой.

- Да, пожалуй, - подавшись назад, Локлир прижался к спинке своего кресла, аккуратно положив руки на подлокотники. – Знаете, граф, вопросов у меня много, но сейчас я задам вам только один: что вы скажете, если этот барон не захочет с нами договариваться?

- Ну, кое о чём он уже договорился. В любом случае, покарать за пролитую кровь никогда не поздно.

- Хорошо. Будем считать, что вы меня убедили. На совете я вас поддержу, но только после обсуждения. Свежий взгляд со стороны не повредит, - герцог неожиданно улыбнулся и почесал кончик носа. – Знаете, мне почему-то кажется, что вы пришли сюда не только ради полковника.

- Проницательности вашего высочества можно только позавидовать. Вы правы, Ферир породил ещё один непростой вопрос.

- Я полагаю, он не будет последним. Хорошо, я слушаю вас.

- Ваше высочество, в расположении небрисских войск был обнаружен бургомистр Ферира Китоб рит Тимипре.

- Бедняге не повезло. Он, надеюсь, не пострадал?

- К сожалению, он был там не пленником, а гостем герцога фос Скифеста.

- Гостем герцога?! – Локлир был поражён услышанным, но сумел быстро взять себя в руки. – Ваш рит Шихну ничего не напутал? Я встречался с рит Тимипре, и он показался мне весьма толковым и деятельным человеком.

- Определённые сомнения возникли ещё во время нападения на наши корабли. Никто не мог понять, откуда взялись эти суда и как они смогли проникнуть в бухту.

- Альфир милостивый, да любой сержант знает ответ на этот вопрос! Бардак и разгильдяйство сгубили сотни городов и кораблей.

- Ваше высочество, наши уцелевшие моряки утверждают, что их атаковали торговые суда и баркасы, команды которых знали места стоянки и пароли. Кроме того, часть из них вообще несла тиварские флаги.

- Если это так, то их шпионы хорошо сделали свою работу. Бургомистр здесь при чём?

- Штабные офицеры фос Скифеста показали, что герцог благодарил рит Тимипре, пообещав сохранить за ним должность бургомистра.

- Слушайте, граф, а вам не кажется, что рит Шихну просто хочет оправдаться за свой провал? – встав из-за стола, Локлир начал расхаживать по кабинету. – Тайная стража всё просрала и теперь выдумывает какие-то заговоры. Вам, надеюсь, известно, что именно благодаря бургомистру на Гнёздах появились новые укрепления? Китобская стена называется… Граф, я должен сказать, что перестаю вас понимать.

- Ваше высочество, есть показания небрисских офицеров.

- Да вы сами сказали, что ваш майор резал пальцы и уши, - остановившись напротив рит Корвенци, Локлир зло усмехнулся и покачал поднятым вверх указательным пальцем. – Или я не знаю, как в вашем ведомстве умеют спрашивать? И чего вы вскочили? Если есть что ответить, я и так вас услышу.

Молодого герцога мало волновал придворный этикет, и он давно запретил своим ближайшим сановникам вставать каждый раз, когда ему самому не сиделось на месте. Рит Корвенци хорошо знал это неписанное правило, однако счёл нужным встать, полагая, что это придаст его будущим словам особую значимость.

- Ваше высочество, бургомистр сообщил, что более десяти лет оказывал услуги Небрису.
- Что вы ему перед этим отрезали?

- Рит Тимипре согласился выпить эликсир, который освежил его память.

- Так вот взял и согласился? И кто слышал его признания? Опять рит Шихну?

- Ваше высочество, при допросе Китоба рит Тимипре присутствовали рит Шихну, целитель тайной стражи Чартам, тружери Донмер и майор рит Канбори.

- Какой ещё рит Канбори, - услышав это имя, Локлир явно опешил. – Кавалерист?

- Совершенно верно, ваше высочество. Командир Фларостирского драгунского полка майор Артенор рит Канбори, - раскрыв неприметную папку из твёрдой кожи, рит Корвенци протянул герцогу синий конверт. – Показания бургомистра заверены подписями господ офицеров. Прошу вас ознакомиться.

- Граф, у меня нет слов… - Локлир не глядя бросил конверт на стол и отступил на пару шагов. – Вы сюда и Артенора втянули…

- Ваше высочество, когда дело приняло такой оборот, рит Шихну пригласил офицера, которому вы поверите.

- Да, я ему поверю, - голос Локлира внезапно стал серым и тусклым подобно рассвету дождливого дня. – Почему его раньше не поймали?

- Фос Ергибер приказал не тревожить Китоба по мелочам. Берегли для особого случая.

- Ценил, значит. Разумно. Ему как-то платили?

- Не мешали заниматься контрабандой.

- Ваш майор тоже не мешал?

- Ваше высочество, бургомистр знал меру и не наглел. В Ферире многие торговцы этим промышляют.

- Ладно, об этом потом, - вернувшись за стол, герцог несколько мгновений молча смотрел на синий конверт. – Граф, чего вы хотите? Повесить его на башне Зелёного форта?

- Ни в коем случае, ваше высочество. Рит Тимипре хорошо знали в Ферире, он умел ладить с торговцами и ремесленниками. Публичная казнь вызовет ненужные сомнения и пересуды. Не стоит смущать народ после славной победы.

- Не стоит… Мне его наградить?

- Патриот своего города достоин награды. Посмертно.

- А обвиним во всём злобных захватчиков?

- Именно так, ваше высочество. Ферир будет помнить Китоба рит Тимипре, не склонившего голову перед врагом.

- Граф, вы чудовище.
- Как прикажете, ваше высочество.