#350 Александр М. » 05.02.2013, 17:33
5 января 1942 года. 21:35. окраина пос. Червоное. позиции сводной мехбригады
Старший лейтенант разведотдела Черноморского флота Петр Борисов.
Кажется, я только успел опустить голову на солому, как за плечо уже трясут, – Эй, братишка, вставай, гансы идут…
– Кто, кто… – не понял я спросонья, отрывая глаза. В хате, куда нас отвели на постой темно было, как…, ну, в общем, хоть выколи глаза. В темноте с трудом можно было разглядеть стоящаящая надо мной тень.
– Ну фрицы, дойчи, гунны, немцы одним словом, – ответила тень, – вставай, боевая тревога, не спится им сукам, сто болтов им в рот и якорь в зад! – я машинально глянул на часы, хорошие трофейные, еще в первый день, в бою под Килией снял их с убитого румынского офицера. 09:35, поспать удалось почти два часа. А если учесть, что перед постоем нас вместе с осназом плотно накормили ужином, то воевать можно и очень даже вполне.
А в дверях еще одна тень, выражается хоть и вполголоса, но так, что заслушаться можно, – А ну, орлы, подъем! Собираемся, выходим. И чтоб ни стука, ни бряка, кто хоть бзднет без команды, лично без суда из рогатки расстреляю… – и такой речетатив минут на десять, пока мы в полной темноте собирались и выходили из хаты.
А мне что, я воробей стреляный, спать лег – вещмешок под голову, «светку» обнял как дивчину, и все. Так что, теперь все просто, встал, вещмешок на одно плечо, винтовку на другое и на выход.
В окопах тьма, не видать ни зги, спичку зажечь или фонарик – боже упаси. Засада, одним словом. Тут не только немцев, пальцев собственной руки не увидишь. Команда, – Приготовиться! – Вскидываю свою СВТ на бруствер, готовясь стрелять в белый, а точнее в черный, свет как в копеечку…
– Огонь! – вспыхнувшие лучи нескольких десятков прожекторов, мощных фар и чего-то еще, невыносимо яркого, четко и контрастно высветили поле перед прямо нашими окопами. И вот же они, саранча в фельдграу, метрах в ста пятидесяти впереди.
От неожиданности бабахаю, первый выстрел почти наугад, потом приноравливаюсь, и четко, как на стрельбище, начинаю выпускать одну пулю за другой. А вокруг все будто взорвалось. По немецким цепям сухими двухпатронными очередями бьют автоматы моих соседей по окопу. Гулко грохочут тяжелые пулеметы, автоматические пушки, и автоматические же гранатометы — страшная штука, видел я один такой вблизи в Евпатории.
Мне некогда смотреть по сторонам, куда смотрю, туда и стреляю. В первые секунды немцы рванулись было вперед, но напоролись на бьющую в лицо свинцовую метель и залегли. Стрельба почти стихла, по лежащим не стреляем, ибо не отличить, кто их них залег, а кто уже убит.
В этот момент среди немцев начали рваться мины. Земля внутри промерзла, мина рвется на поверхности, осколки стригут вдоль земли. А некоторые из них каким-то образом рвутся метрах в пяти над землей, что тоже не добавляет немецкой пехоте счастья – осколки конусом идут прямо вниз.
Некоторые «герои вермахта» вскакивают на ноги, не зная куда бежать, то ли в тыл к своим, то ли в атаку. Вот таких то «непонятливых» мы и отстреливаем, чтобы остальным неповадно было. Нам хорошо – и свет и ветер с дождем бьют нам в спину, а вот немцам не позавидуешь – им все это, вместе со свинцом, летит прямо в лицо.
Вдруг чувствую, земля под ногами задрожала крупной дрожью, по ушам ударил режущий вой. Прямо над нашими головами по небу плотной стаей понеслись огненные стрелы тяжелых эрэсов. Впереди нас, километрах в двух, через тьму полыхнуло багровым пламенем, словно из мартена выпустили сталь – видел один раз в Запорожье на заводе.
Зарево стало подниматься все выше и выше, как будто там на свободу из-под земли вырвалось адское пламя. Несмотря на всю эту огненную свистопляску, оттуда не доносилось ни звука, ураганный ветер сносил все в сторону немцев. Вот метеором пронесся по небу последний эрэс, взметнулось в небо зарево последнего взрыва.
Немецкие цепи, залегшие под нашим огнем, сначала беспокойно зашевелились, потом вскочили и бегом, в паническом ужасе, бросились обратно к своим исходным позициям. Я стрелял, стрелял, стрелял, пока видел мелькающие в лучах прожекторов фигуры, и даже, кажется, в кого-то попадал. Особенно обильную жатву с бегущих сняли тяжелые пулеметы и автоматические пушки танков, которые осназ называет Боевые Машины Пехоты Три. Со своим острым носом и маленькой башенкой эта машина кажется смешной с виду, но, товарищи, я свидетель, в деле она действительно страшна.
До оврага, из которого началась эта атака, не добежал никто. Прозвучала команда «Прекратить огонь» и тишина… Нет, ветер конечно воет, проносясь со страшной силой над нашими головами, но к нему мы уже привыкли.
Опускаюсь на дно окопа, в тишину и благодать, достаю из-за отворота шапки последнюю заначенную папиросу. Хлопаю себя по карманам. Ой, блин, а вот спички где-то посеял, может выпали, пока спал в хате, не знаю. Рядом присел один из осназовцев, автоматический карабин меж колен, в зубах белая дымящаяся сигарета.
– Эй, братишка, – окликнул я его, – будь другом, дай прикурить?
– Пожалуйста, дедуля, – сложив ладони лодочкой, он щелкнул зажигалкой. Торопливо прикурив свой «Казбек», я втянул в себя горячий и ароматный дым. Закружилась голова.
– Хорошо мы им дали! – выдохнул я из себя вместе с дымом.
– Угу! Хорошо! – мой сосед зажал свою папиросу зубами в углу рта, – Мы немного отдохнем и опять давать пойдем! – его пальцы быстро-быстро набивали патронами странный сдвоенный магазин карабина. – Была команда, – прохрипел он, затягиваясь между словами, – быть готовыми к маршу к двадцати двум тридцать. – он постучал себя пальцем по уху, – Наш капитан сообщил только что!
Я был настолько удивлен, что не успел ему ничего ответить. У этого осназа – что рации у каждого бойца? И такие маленькие, что их просто не видно. Так вот почему они иногда вроде бы разговаривают сами с собой! А как это должно быть удобно командиру, не надо надрываться и повышать голос. Как жаль, что таких раций совершенно недостаточно для того, что бы снабдить ими все части Красной Армии. С этими мыслями, я по примеру своего соседа, сдвинул папиросу в угол рта, и начал набивать патронами опустевшие в бою магазины. Ничего, пригодится воды напиться. За этим занятием меня и застал товарищ Топчиев.
– А, Борисов, как дела? – остановился он рядом со мной, – Где остальные?
– Товарищ капитан, атака противника отбита, тьфу ты! – выплюнул я окурок папиросы, – Те из наших, у кого ППД, остались в резервной группе, во второй линии. Капитан осназа сказал что пока они держат немца дальше ста метров, стрельба из ППД – это напрасный перевод патронов, еще пригодится чего-нибудь штурмовать. Те у кого «светки» и «авски», как и я в первой траншее…
– Значит так, лейтенант Борисов, готовьтесь. – капитан Топчиев махнул рукой, – Приказом представителя Ставки генерал-лейтенанта Василевского наш разведотряд придан для усиления сводной бригаде осназа. Готовность к наступлению в двадцать два тридцать.
– Василевский? Здесь? – я растерянно посмотрел в спину убегающему капитану Топчиеву.
– Да был он здесь, часа два назад! – мой сосед закончил набивать последний магазин, и сунул его в один из множества карманов странного жилета. – С ним еще комбриг наш был и другие шишки из штаба. А это значит, что товарищ Сталин уже в курсе вопроса, и все будет тип-топ!
Я тоже встал, – Товарищ Сталин всегда в курсе… – в этот момент откуда-то сзади докатился грохот, лязг, и по дороге, что была метрах в двухстах севернее нас пошли танки. Нет, ТАНКИ!!! В слабых отблесках еще полыхающего на немецкой стороне пожара были видны только их уплощенные силуэты, с длиннющими пушками чуть ли не корабельного калибра. И тяжкое дрожание земли под ногами тоже подсказывало – идут отнюдь не легкие танкетки. Один раз в жизни мне довелось видеть роту КВ-1 на марше, так вот, товарищи, здесь, судя по массе, шло нечто ничуть не меньшее, а судя по орудиям даже и значительно большее.
Услышав команду, – К машинам! – Я сперва пошел быстрым шагом, а потом побежал туда, где стоял командирский танк, капитана Рагуленко, с которым мы уже прошли весь путь от высадки в Евпатории, до этого самого момента.
Мне уже временами казалось, что так оно все и должно было случиться, что мы воюем вместе не девятнадцать часов, а чуть ли не с начала войны. Вот взревел один двигатель, за ним другой… Рота готовилась к маршу…
